С одной стороны, выгодное дельце — быть внучком знаменитого дедушки: если что, дедушка решит твои проблемы.
С другой стороны, ненадежно — решение зависит опять же не от тебя, а от дедушки.
Вот умер Владимир Мономах (1132 год) — и новгородцы сразу припомнили «нелюбому» князю Всеволоду и кто в доме хозяин, и свое унижение 1118 года. В 1136 году новгородцы восстали, арестовали Всеволода и «всадиша в епископль двор с женою и с детьми и с тещею и стережаху день и нощ с оружием, 30 мужь на день».
Два месяца томили Всеволода под арестом — отлились ему слезы новгородцев 28-летней давности. Всеволод отрекся от княжения, и его выпустили со всей семьей. Опального князя подобрал Псков, но новгородским князем он перестал быть навсегда.
Фактически в 1136 году произошла революция, окончательно установившая вечевой строй в Новгороде. В те времена жили недолго, но новгородский боярин, в молодости участвовавший в посольстве 1102 года, стариком вполне мог увидеть конец этой почти бескровной революции: от отказа принять сына Святополка II до свержения внука Владимира Мономаха.
С 1136 года Новгородом правило вече, а князь с новгородским вече заключал договор (как называли его на Руси — ряд). К сожалению, грамоты Ярослава, его «устав» полностью не сохранился. Но сохранились несколько «рядов» Новгорода с князем.
Князь был необходим как глава войска, но роль князя в государстве была служебная, и условия службы князя Новгороду оговаривались жестко и строго: столько-то покосов для лошадей княжеской дружины, такое-то количество хлеба и мяса для прокорма. Столько-то платить оружейникам за починку кольчуги или за новый меч.
Так же жестко оговаривалось, что князь не должен вторгаться в дела управления: не должен ставить своих людей в администрации, не раздавать земель (ведь они не княжеские, они новгородские), не судить подданных Новгорода, «а самосуда не замышляти».
Договор требовал, чтобы князь не препятствовал торговле Новгорода с другими государствами, не нарушал границ и не создавал проблем с соседями… Даже чтобы князь сам не объявлял войны, не начинал походов и не заключал мира. «А коли будет Новугороду размирье с немцы, или с Литвою, или иной землею, пособляти ти, княже, по Новегороде без хитрости: а без новгородского ти слова, княже, войны не замышляти».
В 1266 году князь Ярослав хотел идти войной на Псков, «новгородцы же возбраниша ему», и князь «отослал полки назад».
Новгородцы даже принимали меры, чтобы князь и его дружина не сделались слишком уж влиятельной силой новгородского общества. Князь должен был жить за чертой города, в Городище. Он не должен был принимать к себе новгородцев в дружинники или в зависимые люди, приобретать любую собственность: «…а тебе, княже, ни твоей княгине, ни твоим боярам, ни твоим дворянам сел не держати, ни купити ни даром принимати по всей волости Новгородской».
К князю обращались «государь», а не «господин». Господин Великий Новгород не имел в его лице конкурента.
Если князь нарушал вольности, нарушал «ряд», переставал нравиться новгородцам, они поступали очень просто: открывали городские ворота и сообщали, что «перед князем путь чист».
В 1212 году новгородцы «показаша путь» князю Всеволоду, заявив: «не хочем тебе, пойди, камо хочеши».
В 1230 году так же поступили с князем Ростиславом: «…ты пойди прочь, а мы себе князя промыслим».
И в 1270 году князь Ярослав Ярославич «пошел из города поневоли». А попробовал бы он не пойти, когда было сказано: «Княже! Поеде проче, не хотим тебе, али идем весь Новгрод прогонит тебе».
Бывало и обратное — князь хочет уйти, его удерживают.
В 1269 году князь Ярослав остановил Тевтонский орден под Раковором-Раквере и собирался уехать из Новгорода: дело сделано. Новгородцы же клянялись ему со словами: «Княже! От нас не езди; бо еще не добре… умирилися с немцами».
Князя Александра Невского между 1240 и 1242 годами новгородцы выгнали, как человека «захватчивого» и «высокомерного». Потом позвали обратно, а он долго ломался, не хотел возвращаться.
Бывало, что князь отказывался от предложения новгродцев занять их престол или сам уходил с престола — как князь Святослав Ростиславич в 1169 году узнал, что собирается вече против него, и сказал: «…не хощу у вас княжити».
Но куда чаще Новгород отказывал князю.
Всего же с 1095 по 1304 год князей сменили 58 раз. Многие князья сидели по два раза на новгородском столе, а рекорд побил Александр Невский: перед ним ворота открывали трижды. Всего же княжило в Новгороде за эти годы сорок человек.
Последние полтора века
С 1304 года Новгород признает верховенство московских князей. Князья эти никогда не жили в Новгороде, но присылали своих наместников. Эти наместники тоже жили на Городище, вне Новгорода. Они тоже клялись на Уставе Ярослава и целовали крест на том, чтобы «держати Новгород по старине, по пошлине, без обиды» и соблюдать все установленные древние обычаи.
Если Новгород ссорился с великим князем Владимирским, то наместник князя съезжал с Городища. Фактически в последние полтора года новгородской вольности в Новгороде не было ни князя, ни княжеской дружины.
Но если даже князя в Новгороде и не было, город вовсе не проваливался сквозь землю! Вече выбирало посадника, и он вел управление и суд; выбирало тысяцкого, который возглавлял ополчение в случае войны, выполнял полицейские функции в дни мира. В принципе Новгород вполне мог существовать и без князей.
Основой гражданственности новгородцев с XI века{65} становится преданность не феодалу, не отвлеченной идее, а городской общине — Господину Великому Новгороду. Общество в Новгороде Великом было важнее государства, и в летописях общественные события, вплоть до изменения цен на соль или на пеньку, отмечались вместе с решениями князей, с войнами и договорами между государствами.
Кое-что о демократии
Итак, демократия? Да… Но надо уточнить, что понимается под «демократией». Слишком часто дело представляют так, что все мужское население Новгорода сходилось на вечевую площадь. Мол, в одном месте собирались 10 тысяч человек и решали все вопросы демократически. Малограмотный Фоменко ехидничает по этому поводу: мол, нигде не найден «замощенный и утоптанный участок», на котором могли бы собираться такие толпы народу.
Но тут давайте уточним два важнейших фактора.
Первый — это численность населения в Новгороде. Определяют ее по-разному — от 10 до 20 тысяч человек. Это — всего населения, включая мальчика Онфима, женщин, дряхлых старцев, алкоголиков и рабов. Численность дееспособных мужчин обычно определяют в 15–20 % всего населения. Получается — от полутора до четырех тысяч человек.
Для сравнения: число граждан Афинской Архе составляло в разные периоды от 10 до 40 тысяч. Это — не всего населения; в Афинах жило до миллиона человек. В большинстве республик-полисов Древней Греции население было поменьше — от пяти до восьми тысяч взрослых мужчин-граждан. То есть полисы Древней Греции были многолюднее Древнего Новгорода: все же Греция — это юг, там тепло.
Второй фактор — это эффективность самой демократии.
Афинские граждане выбирали своих должностных лиц здесь же, на площади; в точности как новгородцы — посадника и тысяцкого. Такая система хороша, когда все по-соседски знают друг друга и тех, кого выбирают. Но оказалось — 10 и тем более 20 тысяч граждан — это слишком много для непосредственной демократии; не все собравшиеся на площади так уж хорошо знакомы. На афинской площади для народных собраний появились люди, название которых сохранилось до наших дней без изменения, — «демагоги». Слово это происходит от «демос» — народ и «гогос» — говорить, заговаривать. Заговаривающие народ.
Если люди плохо знают друг друга и избираемых — их не очень сложно «заговорить». Демагоги могли представить ангела чертом и черта ангелом, убедить выбрать на должность совершенно непригодных к исполнению обязанностей людей. Или провалить на выборах самого подходящего кандидата. И демократия «буксовала».
В Риме число граждан быстро достигло десятков… сотен тысяч… и ни о какой реальной демократии в масштабах всего Рима уже не могло быть и речи. В муниципалитетах, где тысячи людей выбирали городское начальство, — все в порядке. А вот громадным государством начали править все же представители могущественных родов… А потом потребовались диктаторы, их сменили императоры…
Политический строй европейских торговых и ремесленных городов типа Венеции, Флоренции или Генуи чаще всего называют демократией… Но это была совсем другая демократия, чем в Афинах. Правящая верхушка города была довольно малочисленной, буквально сотни взрослых мужчин. В руках этой верхушки сосредоточивались основные богатства города, и именно эта верхушка собиралась в ратуше или на ратушной площади, принимала основные решения по управлению городом, выбирала начальство. Так управлялись большие и богатые города, с которыми связаны успехи Возрождения в Италии, во Франции.
