История конференции в Эльбинге является весьма показательной в том плане, что даже на третьем году войны немцы так и не научились разбираться в национальных отношениях среди «восточных» народов. Кроме того, эта конференция дает некоторое представление о национальном составе офицерского корпуса дивизии. Так, можно понять, что он, в целом, состоял из немцев (в их число входят также «фольксдойче» из Польши), русских, украинцев, белорусов и поляков. Почти половина офицеров были немцами. Следующей по величине группой были русские. Украинцы, в основном, сильно русифицированные, были третьей группой. Численно меньшая по сравнению с другими белорусская группа имела также и наименьшее количество офицеров высокого ранга: всего два майора и несколько капитанов. «Еще меньше среди них, подводил итог Акула, было белорусских патриотов»[631].
После организации дивизии все командные должности в ней (вплоть до ротного звена) заняли немцы или «фольксдойче», а русские, украинские и белорусские офицеры были при них в качестве заместителей, помощников или командиров более низкого ранга. Зиглинг считал, что так он не нарушит статус дивизии, как соединения германских вооруженных сил, и не обидит тех, кто поддержал его на конференции в Эльбинге. Только для Муравьева, как близкого друга командира дивизии, было сделано исключение. Более явственно это соотношение между немецким и национальным персоналом можно увидеть на примере 3-го батальона 4-го полка дивизии. Всего в нем по состоянию на 31 июля 1944 г. было: 22 офицера (17 немецких и 5 белорусских), 138 белорусских унтер-офицеров и 433 рядовых. Слабым местом кадрового состава дивизии было отсутствие в ней достаточного количества офицеров специальных и технических служб, а также офицеров-переводчиков, что особенно было важно в условиях такого национального разнообразия. Например, в том же 3-м батальоне был всего 3 офицера-инженера, 1 офицер-связист и 3 переводчика (хотя последних надо было иметь, как минимум от 7 до 10 на батальон)[632].
Первое время структура дивизии оставалась такой же, как и в бригаде, только ее полки получили другую номенклатуру:
• Штаб дивизии (Stab der Division);
• 1-й гренадерский полк войск СС / 4-й русский (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.1 / russische Nr.4);
• 2-й гренадерский полк войск СС / 5-й русский (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.2 / russische Nr.5);
• 3-й гренадерский полк войск СС / 6-й русский (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.3 / russische Nr.6);
• 4-й гренадерский полк войск СС / 7-й русский (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr.4 / russische Nr.7);
• 30-й артиллерийский дивизион войск СС / 2-й русский (Waffen-Artillerie-Abteilung Nr.30 / russische Nr.2);
• кавалерийский эскадрон (Reiter-Schwadron);
• учебный батальон (Feldersatz-Bataillon).
В этот период в каждом полку дивизии было по два гренадерских (пехотных) батальона[633].
За всю историю своего недолгого существования дивизия, по разным причинам, претерпела целый ряд мелких и крупных реорганизаций. В основном, они сводились к следующим изменениям. 12 сентября 1944 г. в дивизии был организован так называемый Добровольческий батальон Муравьева (Freiwillige-Bataillon “Murawjew”), который должен был использоваться как часть специального назначения[634]. 28 сентября были организованы практически все основные подразделения дивизии. В дальнейшем, их количество либо уменьшалось, либо увеличивалось, тогда как «скелет» соединения оставался уже неизменным. 18 октября в каждом гренадерском полку прибавили еще по одному батальону, а уже 24 октября была проведена очередная реорганизация дивизии. В результате, из батальонов всех гренадерских полков сформировали два новых гренадерских полка, а из батальона Муравьева и 654-го «восточного» батальона – третий полк[635]. Эти полки, вместе с остальными частями дивизии, получили новую, двойную номенклатуру, после чего ее структура стала выглядеть следующим образом:
• Штаб дивизии (Stab der Division);
• 75-й гренадерский полк войск СС (4-й русский) – Waffen-GrenadierRegiment der SS Nr.75 (russische Nr.4);
• 76-й гренадерский полк войск СС (5-й русский) Waffen-GrenadierRegiment der SS Nr.76 (russische Nr.5);
• 77-й гренадерский полк войск СС (6-й русский) Waffen-GrenadierRegiment der SS Nr.77 (russische Nr.6);
• 30-й артиллерийский полк войск СС (2-й русский) Waffen-ArtillerieRegiment der SS Nr.30 (russische Nr.2);
Штаб артиллерийского полка;
штабная батарея;
две батареи 12,2 см трофейных русских орудий;
батарея реактивных установок (Nebelwerfer).
• 30-й разведывательный батальон СС (SS-Aufklärung-Abteilung Nr.30):
штаб батальона;
штабной кавалерийский эскадрон;
три кавалерийских эскадрона;
• 30-я саперная рота СС (SS-Pionier-Kompanie Nr.30);
• 30-я рота связи СС (SS-Nachrichten-Kompanie Nr.30);
• 30-й запасной батальон СС (SS-Feldersatz-Bataillon Nr.30):
штаб батальона;
три пехотные роты;
рота тяжелого пехотного оружия;
саперная рота;
• 30-й хозяйственный полк СС (SS-Nachschub-Regiment Nr.30);
• большая автоколонна 60-тонных грузовиков (Große Kraftwagenkolonne (mot) 60 t);
• административная моторизованная рота (Verwaltungs-Kompanie (mot));
• моторизованная ремонтная рота (Werkstatt-Kompanie (mot));
• санитарная рота (Sanitäts-Kompanie)[636].
2 ноября в составе дивизии произошли новые, и окончательные, изменения. Ее 77-й полк был расформирован, а часть его личного состава была распределена по двум остальным полкам[637].
В первой половине августа 1944 года дивизия была направлена из Польши на Западный фронт, в Эльзас (Франция). Ее передислокация осуществлялась по железной дороге отдельными частями, поэтому первые подразделения дивизии прибыли на новое место к 17 августа, а последние – к концу месяца. По прибытии подразделения дивизии были расквартированы в районе между Бельфором, Мюльхаузеном и Дижоном в следующих населенных пунктах:
• Штаб дивизии, административные, вспомогательные и хозяйственные подразделения – Маркольсхайм;
• Штаб и подразделения 1-го гренадерского полка войск СС – Мюссиг;
• Штаб и подразделения 2-го гренадерского полка войск СС – Саазенхайм;
• 30-й разведывательный батальон СС – Макенхайм;
• 30-й артиллерийский дивизион войск СС – Хессенхайм;
• 654-й «восточный» батальон– Бутцхайм;
• 30-й запасной батальон войск СС и 30-й учебный батальон СС – Нойбрайзах (на полигоне для подготовки саперов);
• Добровольческий батальон Муравьева – Штрайткопф;
• 30-я саперная рота СС – Хайдельсхайм[638].
Здесь перед ее личным составом была поставлена следующая задача: борьба с французскими партизанами («маки»). Надо сказать, что эта задача преследовала двоякую цель. Во-первых, непосредственное военное умиротворение данного района. Во-вторых, дальнейшая подготовка дивизии. Немецкому командованию было ясно, что передислокация соединения прервала подготовку его частей, которая, фактически, так и не успела начаться. Естественно, что, имея такой уровень подготовки, эта дивизия не могла быть использована на фронте против регулярных частей противника. Ее бы уничтожили еще до начала какого-либо организованного сопротивления. Поэтому, используя «восточных» добровольцев против французского Сопротивления, немцы надеялись, что они, помимо всего прочего, смогут безопасно приобрести боевой опыт. Однако реальность оказалась несколько иной. Руководство отрядов «маки» почти сразу же получило информацию о том, какого уровня подготовки и вооружения части прибыли бороться против них. В результате, весь сентябрь прошел в непрерывных стычках бойцов дивизии и партизан. По словам американского историка А. Муньоса, «они атаковали их там, где только могли застать»[639].
Атаки «маки» не были, конечно, значительными с военной точки зрения, однако они выматывали силы добровольцев и действовали крайне негативно на их боевой дух. Командование дивизии планировало навязать Сопротивлению свою тактику и извлечь из нее пользу, однако в ответ получило классическую «малую войну», которая никак не способствовала успешному обучению личного состава. Наоборот, и немецкие офицеры, и «восточные» добровольцы были вынуждены находиться все время под ружьем, не получая полноценного отдыха[640].
После высадки союзников на Атлантическом побережье Франции стратегическая обстановка на этом участке Западного фронта значительно изменилась. В середине сентября 1944 г. 1-я французская армия начала угрожать Дижону – самой южной точке операционной зоны 30-й дивизии. В результате, дивизия, чтобы не попасть в окружение, начала отступать на северо-восток, подвергаясь постоянным нападениям французских партизан. К концу сентября ее удалось вывести из-под непосредственной угрозы в район Кольмара (между Рейном и Вогезами). Зиглинг думал, что здесь, наконец, удастся завершить подготовку соединения, не боясь постоянных нападений партизан. Однако новый приказ командования опять нарушил этот график. Дивизии было приказано как можно скорее выступать на фронт, чтобы поддержать отступающие из Франции немецкие войска. И это, несмотря на то, что Зиглинг неоднократно предупреждал, что его люди еще не готовы к таким акциям. Вооружение же и моторизация дивизии вообще оставляют желать много лучшего: личный состав полков был вооружен трофейным французским, чешским, советским и немецким оружием, в основном, стрелковым. Тяжелого и противотанкового оружия было очень мало, а в некоторых частях его попросту не было вообще[641].
