И все же выбор кандидатов на столь ответственные посты в известной мере был случаен, субъективен. Практические проверки оперативно-командных навыков окружного руководства проводились эпизодически и не давали репрезентативных данных. Новый на тот момент и весьма эффективный метод оперативной подготовки – игры на карте – был распространен в основном среди офицеров Генерального штаба; старшие строевые начальники к таким играм привлекались редко[625]. Перед войной были предприняты две попытки проведения стратегической игры на картах с участием командующих всеми западными округами. Первая игра должна была состояться в конце 1911 г. в Петербурге по инициативе В.А. Сухомлинова. По его словам, «занятия эти лично для государя имели то значение, что таким способом он мог ознакомиться с теми генералами, которым предстоит стать во главе армий, и тех из них, которые окажутся не соответствующими предстоящим им ролям, заменить заблаговременно другими, более подходящими»[626]. Эта идея «очень понравилась государю», однако за один час до начала игра была отменена царем по настойчивой просьбе великого князя Николая Николаевича. Так и не начавшись, она окончилась обедом для командующих войсками у великого князя. «С большим конфузом возвращались мы к себе через площадь в Главное управление…» – вспоминал генерал Ю.Н. Данилов[627].
В.А. Сухомлинов в знак протеста подал в отставку (не принятую царем), а окружные штабы остались в недоумении от происшедшего[628]. Более всего в ходу была версия о том, что Николай Николаевич опасался обнаружить невысокую квалификацию свою (как руководителя игры) и командующих округами, чью консолидированную позицию он, очевидно, и выразил.
«Чтобы побороть это предубеждение, необходимо было еще свыше трех лет», – вспоминал В.А. Сухомлинов[629]: второй раз игра с участием всех командующих войсками западных округов, назначенная на 20–24 апреля 1914 г., все же состоялась. Для понимания случившейся через несколько месяцев трагедии в Восточной Пруссии важно отметить, что командующий Северо-Западным фронтом генерал от кавалерии Я.Г. Жилинский (на тот момент – командующий войсками Варшавского округа) посчитал возможным уже на 12-й день мобилизации вторгнуться в Восточную Пруссию силами 1-й и 2-й армий. Командование фронта не остановило ни то, что по сценарию русским войскам противостояло в Восточной Пруссии 10 пехотных и 11 резервных дивизий (даже больше, чем оказалось в августе 1914 г.), ни то, что тылы армий еще не были развернуты. Следует отметить, что на игре командующий 1-й армией генерал П.К. Ренненкампф возражал против такого сценария развития событий[630]. Генерал В.М. Драгомиров обратил внимание на то, что на легкое орудие имелось слишком малое количество снарядов, едва достаточное для первых серьезных боев. То же касалось и обеспечения ружейными патронами. Однако эти замечания не повлекли никаких практических выводов. Итоговый доклад руководителя игры – генерала Сухомлинова – содержал лишь изложение общего хода событий с кратким бесцветным заключением[631].
Большие маневры войск, будучи занятием весьма затратным, проводились довольно редко. Последние крупные маневры произошли летом 1911 г. в Киевском военном округе под командованием генерала от артиллерии Н.И. Иванова и начальника штаба округа генерал-лейтенанта М.В. Алексеева в присутствии царя.
Оперативная работа по подготовке к войне в штабах округов выполнялась под руководством прикомандированных к ним генералов и офицеров Генерального штаба. К началу 1913 г. в окружных и строевых штабах и управлениях состояло 682 офицера и генерала Генерального штаба (при общей их штатной численности 725 человек). Налицо была тенденция к увеличению числа генералов и офицеров Генерального штаба в войсках, поскольку в 1910 г. их имелось 552 человека при 675 по штату[632]. Следует отметить, что преимущественное использование офицеров Генерального штаба в войсках было особой российской традицией – во многих европейских армиях таковые в подавляющем количестве проходили службу в центральном аппарате Генерального штаба, а в Германии – все без исключения. На офицерах Генерального штаба в войсковых штабах лежала вся полнота ответственности за их подготовку как работоспособных оперативных организмов окружного, корпусного, дивизионного и полкового звеньев. В округах на разных должностях состояло одновременно до нескольких десятков офицеров Генерального штаба. Многие выпускники Академии Генерального штаба действительно стали своего рода локомотивами штабной работы, тянувшими за собой остальной состав штабных работников.
В то же время в условиях армии мирного времени офицерам Генерального штаба не всегда можно было проявить свои способности, да и просто – найти работу по профилю. Выпускник Николаевской академии Б.В. Геруа, состоявший в 1906 г. помощником по строевой части начальника штаба одной из дивизий Киевского округа, вспоминал, что в условиях мирного времени большая часть работы приходилась на помощника по хозяйственной части, на долю же строевой части оставалась «пестрая переписка» «по самым разнообразным вопросам», в которой «лишь изредка перепадало что-нибудь из обучения и воспитания войск» и «что требовало некоторого размышления»[633]. По словам военного историка профессора В.Ф. Новицкого, «за невозможностью иметь при войсках для этих офицеров достаточного количества подходящего дела, почти вся (их работа. – Авт.) поглощается канцеляризмом» [634].
Плановые занятия офицеров Генерального штаба вроде полевых поездок или научных докладов в условиях нетворческого бюрократического подхода к ним вырождались в рутину или напротив, как в случае с полевыми поездками, в прогулки, проходившие «в легкой, безответственной манере, напоминавшей пикник»[635].
У строевых офицеров такое поведение вызывало раздражение. Они требовали увеличить для офицеров Генштаба командный ценз, чтобы они не отрывались от войск и не дисквалифицировались[636]. Командующий Варшавским военным округом докладывал царю: «Я принял меры к возможному… освобождению офицеров ГШ от трудов по части инспекторской, судной и хозяйственной, предписал… вновь организовать ряд работ их по подготовке к войне, сбору специальных сведений для изучения вероятного театра, руководству и ведению различного рода занятий по тактике и широкой популяризации их специальных знаний в войсковых частях»[637].
3
Стратегическое планирование и подготовка к войне западных округов (1909–1914)
В 1909–1914 гг. принципиальной переработке подверглись планы мобилизации, развертывания и боевых действий русской армии с началом войны, а также связанная с этим дислокация войск и их распределение по округам. Окружные штабы приняли в предвоенном стратегическом планировании самое активное участие, предлагая свои варианты развертывания войск и начала боевых действий. До упразднения Совета государственной обороны обсуждение вопросов организации армии и стратегического развертывания велось в его рамках. Командующие войсками округов принимали в этом обсуждении участие. В 1908 г. Николай II выразил удовлетворение совместной работой и выразил желание «каждый год повторять съезд командующих округами для обмена мыслей»[638].
В среде высшего командного состава не было единства во взглядах на будущую войну на западе. Непосредственно после окончания Русско-японской войны возобладало мнение о необходимости перехода к более осторожной стратегии как на востоке империи, так и на западе. «Моральное значение неудачной войны на Востоке невольно воздействовало сверх меры на психику руководящих русских военных сфер и заставило их переоценить удельный вес восточного соседа в случае мировой войны, – отмечал А.М. Зайончковский, – более горячие головы готовы были проповедовать действия по внутренним операционным линиям против Пруссии и Японии, забыв об одноколейной Сибирской магистрали длиною около десятка тысяч километров»[639].
Однако многих поражение в войне с Японией и удручающее в связи с этим состояние русской армии заставляло отказаться от наступательных стратегических замыслов и ставить «реальные цели». Таковым был представленный в ГУГШ в марте 1906 г. командующим войсками Варшавского округа генералом от инфантерии А.Г. Скалоном доклад о стратегическом развертывании армии, подготовленный штабом округа (начальник генерал-лейтенант А.В. Самсонов). В связи с более медленной по сравнению с армиями центральных держав мобилизацией и сосредоточением, в документе «доказывается необходимость при всех возможных предположениях отнести линию нашего сосредоточения далеко назад и изменить ничем не оправдываемое равномерное распределение сил»[640]. При этом, по мнению штаба Варшавского округа, русские войска могли бы начать боевые действия с наступления, но предварительно оставив противнику приграничную полосу почти без боя. «Там останутся наблюдательные части и крепости, которые должны привлечь внимание противника и выиграть время для окончательного сосредоточения наших армий», – оговаривался А.Г. Скалон[641]. Такими крепостями назывались Новогеоргиевск и Брест-Литовск. Остальные предлагалось упразднить или перевести в более низкий разряд.
