Более того, не всегда считался Ирод и с «законами предков», если полагал это нужным. Правда, Иосиф Флавий отмечает, что он делал это, «заботясь при устройстве общественного строя, об искоренении всяческого зла как из пределов самого города, так и вообще из страны». В частности, воров, проданных в наказание за преступление в рабство, он приказал продавать в рабство за пределы царства. Тем самым серьёзно нарушался местный (иудейский) закон, по которому вор, действительно, продавался в рабство, если не мог оплатить сумму, в четыре раза превышающую украденное. Однако продавался он в рабство только единоверцам иудеям. Но при этом действовал библейский закон: «Если продаётся тебе брат твой еврей, или евреянка, то шесть лет должен он быть рабом тебе, а в седьмой год отпусти его от себя на свободу»{185}. Продажа же раба за пределы страны означала, что иудей мог стать рабом язычника, который в свою очередь имел право заставить раба иудея нарушать требования иудейского Закона. Исследовавший этот закон Ирода Шалит убедительно показал, что главным основанием для его принятия было стремление удалить навсегда преступников из пределов своего царства, поскольку в противном случае они снова обретали свободу{186}.
Этот закон Ирода хорошо согласуется с его мерами борьбы с теми, кого Иосиф Флавий именует «разбойниками», действовавшими в Галилее и пограничных с Сирией областях, о чём говорилось ранее. Напомним хотя бы о «главе шайки разбойников» Хизкии, опустошавшем пограничные районы Сирии, схваченном и казненном Иродом в бытность его губернатором Галилеи (ИВ. С. 37). О том, что это движение имело глубокие корни, в том числе и социальные, говорит тот факт, что уже после смерти Ирода сын этого Хизкии Иуда собрал «значительное войско, ворвался в царский арсенал, вооружил сторонников и стал нападать на других искателей царской власти». Мятеж подняли и другие вожди повстанцев. Но очень характерно указание Иосифа: «Ни один еврей, если только он попадал им в руки, имея при себе что-либо ценное, не мог спастись от них», хотя формально они выступали против римлян (ИВ. С. 116). К этому можно добавить уничтожение Иродом разбойников, укрывавшихся в пещерах вместе с семьями у галилейской деревни Арбел (ИВ. С. 52–53). Действовали «разбойники» и в болотах и зарослях у озера Хуле, где начинаются истоки Иордана и других местностях. Есть основания полагать, что эти проявления активности «разбойников» отражали социальные проблемы тогдашнего общества, в частности, обезземеливание и пауперизацию крестьянского населения.
В общем, можно утверждать, что с основной массой фарисеев у Ирода сложились вполне дружественные отношения. Однако идеологические противники его политики — «зилоты» среди фарисеев продолжали существовать, и после его смерти даже идейно возобладали. Примечательно, что это нашло отражение и в талмудической литературе. В ней Ирод характеризуется отрицательно как слуга дома Хасмонеев, убивший всех представителей этой династии, а его правление объявляется крайне жестоким. Однако наряду с этим всячески восхваляется построенный им Иерусалимский Храм. Более того, строительство Храма якобы даже искупает его грехи и преступления. Характерен в этом отношении приведённый в Талмуде диалог Ирода с оставленным им в живых, но ослеплённым по его приказу иудейским мудрецом Бава бен Бута. Ирод говорит мудрецу: «Это я, Ирод, говорю с тобою. И признаюсь: знай я, что иудейские учёные — люди столь строгой нравственности, я не казнил бы их. Ныне же чем я могу искупить преступление своё? На это Бава ответил так: «Заповедь — светильник, и закон — свет». Погасивший свет мира (казнью мудрых), пусть зажжёт свет мира (восстановлением Храма)»{187}.
Как это ни покажется странным, особые отношения у Ирода существовали с третьим движением среди иудеев — ессеями. Иосиф Флавий сообщает, что именно ессей Манаим (Менахем), который «вследствие своего праведного образа жизни пользовался общим уважением, тем более, что Господь Бог открыл ему знание будущего», предсказал, увидя направляющегося в школу мальчика Ирода, что тот будет царём Иудеи. На ответ изумленного Ирода, что он не принадлежит к знатному роду, Менахем улыбнулся, дружески похлопал его по спине и сказал: «И тем не менее, ты будешь царствовать и притом счастливо, ибо Предвечный так решил». Затем Менахем наставляет его, «чтобы он всегда любил справедливость и благочестие, равно как всегда был мягок со своими подданными». Иосиф добавляет, что, став царём, Ирод разыскал Менахема и спросил его, будет ли его царствование продолжаться 10 лет, на что Менахем ответил, что «и двадцать, и тридцать». Ирод был доволен таким ответом «обласкал старика и отпустил его и с тех пор в честь его относился всегда с уважением к ессеям» (ИД. Т. 2. С. 177–178). Последнее подтверждается и тем, что Ирод наряду с фарисеями освободил от принесения клятвы и всех ессеев.
Надо отметить, что в обширной коллекции рукописей Мертвого моря Кумранской общины, датируемых периодом до конца I века н.э. имя Ирода вообще не упоминается, а острая критика направлена только против последних царей Хасмонейской династии. Хотя культовый центр в Иерусалиме подвергается также общей критике за отступничество от истинной веры, всё же нет ничего направленного против здания Храма как такового. И ещё одно примечательное обстоятельство. Археологические исследования показали, что община ессеев в Кумране была долгое время в запустении ввиду разрушения её при землетрясении, вплоть до начала I века н.э., то есть практически всё правление самого Ирода. Вместе с тем Иосиф Флавий сообщает, что «у них нет ни одного города, однако повсюду имеются многочисленные общины». Как справедливо полагает Ричардсон{188}, это можно объяснить тем, что в царствование Ирода их положение было весьма благополучно, и у них не возникало стремления восстанавливать своё поселение в пустыне на берегу Мертвого моря.
Отношения Ирода с ессеями имеют особое значение, поскольку, по сообщению Иосифа Флавия они «высоко чтимы (у нас) за свой праведный образ жизни и за знание всего божественного». Но их дружественные отношения с царем подтверждают признание даже ими искренней приверженности Ирода иудейскому благочестию. Но, конечно, его иудаизм был скорее сродни иудаизму младшего современника Ирода Филона Александрийского, плодотворно сочетавшего учение Моисея с греческой философией.
Важным свидетельством этого может служить его постоянная забота о благополучии иудейских общин во всей Римской империи, о чём будет сказано далее.
Остается добавить, что на бронзовых монетах, которые было разрешено чеканить Ироду, в отличие от монет других эллинистических правителей, нет изображений царя, а есть только надпись «Царь Ирод» на греческом и еврейском языках.
Глава 18.
ИРОД И ЭЛЛИНИСТИЧЕСКИЙ МИР
Конец эпохи гражданских войн в римской державе. Придворный быт Ирода как эллинистического царя, многонациональный состав его советников и придворных. Покровительстве эллинистическим искусствам и наукам. Николай Дамасский и другие. Эллинистическое образование и воспитание в Риме сыновей Ирода. Строительная деятельность Ирода в эллинистических городах за пределами Иудеи, поддержка Олимпийских игр. Покровительство царя неиудейским подданным и строительство для них языческих храмов.
Несомненно, что установление покоя после почти столетия гражданских войн было воспринято всем обитаемым тогда миром Средиземноморья как установление «золотого века» человечества, причём заслуга этого всемирного счастья приписывалась Октавиану Августу. Его заслуги считались настолько выдающимися, что еще при жизни ему искренне воздавались божеские почести. Он казался достойным завершителем дела Александра Македонского, новым Цезарем, соединившим Запад и Восток под одной десницей Рима, чья власть воплощала благополучие и справедливость. Как горделиво писал певец эпохи Августа Вергилий:
Римлянин! Ты научись народами править державно —
В этом искусство твоё! — налагать условия мира,
Милость покорным являть и смирять войною надменных.
Однако при всём своём патриотизме поэт охотно признавал, хотя и несколько снисходительно, заслуги эллинов:
Смогут другие создать изваянья живые из бронзы,
Или обличье мужей повторять во мраморе лучше,
Тяжбы лучше вести и движения неба искусней
Вычислят иль назовут восходящие звезды, не спорю…{189}
В этих строках поэта выражена главная цивилизационная идея века Августа — соединение римской политической и военно-административной мощи с эллинской культурой. Ирод, разумеется, признавал обе эти реалии, однако если первую компоненту воспринимал своим умом, то второй был предан и душой и сердцем. Его отношения с миром эллинизма отражались в его действиях как за пределами его царства, так и во внутренней политике. Ведь, как было уже сказано, даже в собственном царстве Ирода неиудеи составляли добрую половину населения и для обеспечения спокойствия было необходимо, чтобы они оставались лояльными подданными иудейского царя. И надо сказать, что Ирод, даже завоевав посредством строительства Иерусалимского Храма славу нового Соломона, сумел найти правильный подход к своим неиудейским подданным.
