Попытки руководства партии эсеров саботировать идею создания буферной республики в границах, предложенных большевиками, принудить Советское правительство принять их условия и планы, использовать буфер в антисоветских целях провалились. Образованная на территории Забайкальской, Амурской, Приморской, Камчатской областей и Северного Сахалина буржуазно-демократическая Дальневосточная республика по существу проводила советскую политику. Ее существование обеспечило длительную передышку на Восточном фронте и помогло избежать войны с Японией.
В ноябре 1922 г. задачи ДВР были исчерпаны и ее территория по постановлению Народного собрания республики вошла в состав РСФСР. Так проявилась несостоятельность попытки эсеров сыграть на международной арене роль «третьей силы», противостоящей, по их утверждению, устремлениям «хищного, реакционного мирового империализма», с одной стороны, и усилиям «анархобольшевизма к установлению своего господства в масштабе международном» — с другой774.
В общем же провал политики эсеров показал, что создание «третьей силы» было нереально, а позиция ее сторонников, несмотря на декларирование отказа от вооруженной борьбы с Советской властью и от коалиции с буржуазией, являлась позицией пособничества белогвардейцам. Любая «средняя линия» на практике превращалась в диктатуру буржуазии, прикрытую пышными фразами об Учредительном собрании и демократических свободах. Мечты о несуществующей «третьей силе» объективно помогали буржуазии, так как своими колебаниями и призывами к всеобщей, т.е. буржуазной, демократии ее проповедники ослабляли диктатуру пролетариата.
Сторонники «третьей силы», даже лучшие из них, искренне верившие в возможность существования «золотой середины», защищали как раз те идеи, которые везде прикрывали демократической ложью господство капитала и помогали буржуазии и ее вождям в их борьбе против Советской власти, за его восстановление.
Поборники «третьей силы» выступали против совместной борьбы с реакцией, против союза с Советской властью, полностью оправдывая слова: «Кто не с нами, тот против нас». Они стремились использовать трудности, переживавшиеся молодой Советской республикой, для того, чтобы добиться от Советского правительства уступок в пользу буржуазии, предлагая при этом условии поддержать Советскую власть. «Эти «условия» меньшевиков и эсеров, — писал В. И. Ленин, — означают вот что: мы, меньшевики, эсеры, колеблемся в сторону капиталистов, и мы хотим «единого фронта» с большевиками, против которых идут капиталисты, используя всякую уступку!»775.
Таким образом, сторонники «третьей силы», одни — сознательно и злостно, а другие — по неразумию и упорству в старых ошибках, выступали как пособники белогвардейцев.
Решения IX Совета партии правых эсеров имели и определенную внутрипартийную тактическую задачу — примирить на некоей центристской позиции, включавшей отказ и от вооруженной борьбы с Советской властью, и от союза с большевиками, левую и правую группировки. Однако двусмысленная позиция «третьей силы», да еще в той интерпретации, какую ей давали лидеры партии, не могла способствовать укреплению единства среди социалистов-революционеров. Она лишь усилила разногласия в рядах эсеров, ускорила распад партии.
Глава тринадцатая
ЭВОЛЮЦИЯ ВЛЕВО
В. И. Ленин писал, что поворот крестьянства к поддержке Советской власти неизбежно вызовет раскол мелкобуржуазной демократии: часть перейдет на сторону большевиков, кое-кто останется нейтральным, часть присоединится к монархистам и кадетам776. Именно такое развитие событий и было характерно для мелкобуржуазных партий в годы гражданской войны. При этом процесс распада, в котором особенно рельефно выступала эволюция части эсеров влево, усиливался при поворотах этих партий к контрреволюции. И чем более резко были выражены эти повороты, тем яснее выделялась левая оппозиция внутри эсеров. Если у правых социалистов-революционеров левая оппозиционная группировка возникает и усиливается в конце 1918 г., то у левых она выделяется сразу после июльского мятежа. Когда у правых она только выходит на политическую арену, у левых первая крупная группа — партия «народников-коммунистов» — уже завершает эволюцию к большевизму.
«Народники-коммунисты» создавали свою партию на основе эсеровских теорий и взглядов. Они вновь пытались эклектически соединить марксизм с народничеством, Маркса и Энгельса с Михайловским и Лавровым. В их программе нашлось место и для «критически мыслящих» личностей, и для «самобытности» России, и для «единого класса труда» — строителя коммунистического общества. Они считали необходимым вместо диктатуры пролетариата установить «общую диктатуру рабочих и крестьян», на первый план выдвигали социализацию земли как путь перехода к «аграрному коммунизму», а промышленность предлагали приспособить к потребностям земледелия и населения деревни. В качестве основных принципов организации народного хозяйства «народники-коммунисты» отстаивали децентрализацию и анархо-синдикалистскую идею передачи управления производством профсоюзам. Не чужды были им и ультралевые идеи вроде объявления народной собственностью всех предметов личного пользования с последующей конфискацией их для распределения «по нужде».
Вместе с тем «народники-коммунисты» заявляли, что Советская власть — «наилучшая форма и орудие борьбы с эксплуатацией, за социализм». Советские органы привлекли их к советской и хозяйственной работе: они получили 7 мест во ВЦИК, имели своих представителей в Московском губисполкоме и в 14 уездных исполкомах и Советах. Как в центре, так и на местах «народники-коммунисты» находили общий язык с большевиками. В сообщениях из Пермской, Вятской, Костромской, Ярославской, Рязанской губерний отмечалось, что их представители принимают участие в работе органов народного образования, социального обеспечения и юстиции, в деятельности комбедов, поддерживают меры по укреплению фронта, предложенные большевиками.
Как самостоятельная партия «народники-коммунисты» просуществовали недолго. Для них становилось все очевиднее, что народнические теории потерпели крах и надежды на создание на их основе массовой партии беспочвенны. «Наше народническое классовое деление не оправдалось, — говорили выступавшие на Московской областной конференции «народников-коммунистов», — а оправдалось классовое деление марксистов»777. Жизнь заставила их признать комитеты бедноты органами классовой борьбы в деревне, а пролетариат — авангардом социалистической революции.
В резолюции конференции «О взаимоотношениях советских партий» констатировалось, что большевики — это партия, «единственно верно и смело ведущая политику углубления социальной революции», а все другие партии, стоящие на советских позициях, либо следуют за большевиками и идут к слиянию с ними, либо, «замыкаясь в мертвых лозунгах и сектантской самобытности, обрекают себя на кружковую жизнь и кустарно-политическую, малопродуктивную или вредную работу»778.
В конце октября 1918 г. Центральное бюро «народников-коммунистов» приняло обращение ко всем народническим партиям и группам, в котором сообщало, что вопрос о слиянии с РКП(б) выносится на обсуждение экстренного съезда партии, и призывала «поддержать этот почин»779. Инициатива Центрального бюро была поддержана общими собраниями Московской, Петроградской, Ряжской и других организаций, принявшими резолюции о слиянии с РКП(б).
Состоявшийся 6 ноября 1918 г. II Чрезвычайный съезд партии «народников-коммунистов», заслушав доклад Центрального бюро, принял постановление об объединении с Коммунистической партией, «как единственным вождем мирового пролетариата». Мотивируя это решение, «народники-коммунисты» заявили в своей декларации, что только большевистская партия осталась верной революции, а все остальные «сбились с пути и остались… без своей социальной базы — без опоры в сочувствии и поддержке революционных масс»780. К этому моменту «народники-коммунисты» имели в своем составе 7 губернских и 23 уездные организации, в которых насчитывалось 3 тыс. членов и 5 тыс. сочувствующих, но на съезде было лишь 12 делегатов с решающим и 3 с совещательным голосом, которые представляли 3 губернские и 4 уездные организации. В связи с этим вопрос о способах слияния было решено передать на усмотрение местных организаций обеих партий781.
В середине ноября 1918 г. заявление «народников-коммунистов» о слиянии с большевиками было рассмотрено Московским комитетом РКП(б), который ответил, что «не имеет ничего против такого слияния» и приветствует этот шаг «народников-коммунистов». В начале декабря приняла в свой ряды «народников-коммунистов» Петроградская организация РКП(б). Так в течение полутора месяцев завершилась эволюция влево этой части партии левых эсеров. Приняв «народников-коммунистов» в свои ряды, большевистская партия помогла им окончательно избавиться от прежних заблуждений и создала все условия для активного участия в строительстве социализма. Лидер партии Г. Д. Закс впоследствии был членом ВЦИК, видным советским и военным работником.
