3. ВОПРОС ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Наверное, стоит сделать отступление и остановиться на той системе двойных стандартов, которая, как нетрудно заметить, во все времена проявлялась в отношении России. Взять, скажем, упоминавшийся "польский вопрос". Отметим, что сами по себе екатерининские войны против Польши, завершившиеся ее разделами, начались с того, что поляки, поддержанные Францией, наотрез отказались обеспечить юридическое равноправие православного населения в своем государстве. И первый-то раздел со стороны России касался только присоединения угнетаемых православных областей, украинских и белорусских. С чем поляки не смирились и раз за разом брались за оружие, что и привело к новым разделам. Но никакие нарушения "прав человека" в отношении православных, совершавшиеся поляками, Европу никогда не волновали. Не волновали ее и восстания в Индии или Ирландии — это было внутренним делом Англии, а в Индокитае — внутренним делом Франции. Но едва касалось поляков — начинались международные осложнения.
Или взять пресловутый "восточный вопрос", где Россию всегда обвиняли в "хищнических устремлениях". Но не секрет, что значительные территориальные приращения в войнах с турками она осуществляла только в XVIII в. — за счет Крымского ханства и ничейного "Дикого поля". Кстати, и эти войны начала Порта при подстрекательстве французов. Разумеется, и Россия не занималась чистым альтруизмом. В войнах с Османской империей она преследовала свои геополитическое цели, укрепляла свое влияние в Балканском регионе. Однако нетрудно заметить и другое — что собственные ее приобретения в XIX в. были очень даже скромными. Куда скромнее, чем у западных «друзей» Порты, отхвативших у турок Алжир, Тунис, Марокко, Кипр, Египет. В опровержение расхожих баек, русские никогда не пытались захватить Константинополь, в 1829 и 1878 г. сами останавливались на подступах к нему, а в 1832–1833 гг. их эскадра покинула Босфор, едва лишь выполнила свою миротворческую миссию. Для России, на самом-то деле, важнее было не обладание проливами, а всего лишь право свободного прохода через них. Потому что из Черного моря через Босфор и Дарданеллы шел главный путь для экспорта украинского зерна.
Но захват западными державами даже чисто мусульманских регионов, вроде Алжира, мог вызвать между ними лишь умеренные дипломатические трения, в рамках "нормального соперничества". То же касалось "защиты христиан", когда это было выгодно Западу — например, Наполеон III по согласованию с англичанами в 1860 г. предпринял карательную экспедицию в Сирию, когда там произошла резня христиан-маронитов, признающих главенство римского папы. А стоило в защиту христиан выступить русским, как они немедленно вооружали против себя всю Европу!.. Словом, отчетливо видно, что и в событиях XIX в. отношение Запада к России бытовало в точности такое же, как повторяется сейчас — когда, например, борьба с терроризмом в Афганистане — это одно, а на Кавказе — совсем другое.
И чтобы понять такую особенность, нам придется обратить внимание на столь уродливое (и тоже исторически сложившееся) явление, как западная русофобия. Более подробно я разбирал этот вопрос в своей книге "Государство и революции", поэтому здесь коснусь его лишь в общих чертах. Самой парадоксальной гранью русофобии оказывается то, что с точки зрения обычной логики и строгих фактов она получается вообще необъяснимой, поскольку те отрицательные черты, которые Запад традиционно приписывал и приписывает русским, выглядят либо несостоятельными, либо в большей степени присущими самому Западу. Возьмем хотя бы широко распространенные в зарубежной литературе представления о некой исконной русской «дикости» и о том, что всю культуру, как таковую, Россия переняла из Европы. Что представляется абсолютным нонсенсом. На самобытную и глубочайшую культуру Киевской, Московской, Новгородской Руси та же Европа, вроде бы, не претендует. А что касается международного обмена культурными достижениями — то ведь это явление в истории вполне обычное. И сама Европа некогда очень интенсивно перенимала культуру Рима, Византии, арабского Востока.
Очень характерными представляются и обвинения в "русской жестокости" тут западные «специалисты» сразу хватаются за фигуры Ивана Грозного и Петра I. Но при более строгом взгляде оказывается, что правители Англии, Франции и Испании, современные Ивану Грозному, казнили в 30–40 раз больше своих подданных, чем он. А во времена Петра и в Англии, и во Франции, и в Германии, Италии, Швеции, Польше публичные казни были очень распространенным и любимым зрелищем как у простонародья, так и у аристократии. Но если перейти ко временам более поздним, то в правление Елизаветы в России смертной казни не было вообще. Екатерина вспомнила о ней только при подавлении пугачевского бунта. И дальше снова не было — вплоть до пяти декабристов. А после них — до 1847 г. Но в это же время в Англии вешали даже женщин и подростков за кражу предметов от 5 шиллингов и выше. Смертные приговоры мог выносить любой местный судья, и такие казни происходили по всем городам чуть ли не каждый базарный день. Или другой пример — маршал Мак-Магон при подавлении Парижской Коммуны казнил 20 тыс. чел. За неделю. В то время как Иван Грозный за все время царствования, по разным оценкам от 3–4 до 10–15 тыс. Но Мак-Магона никто «чудовищем» не считал. Наоборот, уже после этого громадным большинством избрали президентом Франции.
Можно сопоставить и поведение в Италии солдат Суворова и матросов Ушакова с поведением союзных им англичан Нельсона, учинивших чудовищную бойню после взятия Неаполя. Или поведение русских во Франции в 1815 г. с немцами в 1870 — 71 гг. Как, впрочем, и с поведением французов в России в 1812 г. Но тем не менее в западной литературе в качестве общепризнанного пугала все равно утвердились "русские казаки". Неопровержимым доказательством «дикости» считается и российское крепостное право, задержавшееся до 1861 г. Но в Германии и Австрии оно существовало до 1848 г. — разница небольшая. В США рабовладение задержалось до 1865 г. Причем в войне Севера с Югом Англия и Франция поддержали именно южных рабовладельцев — в отличие от России. Большими друзьями англичан были и рабовладельческая Бразилия, и Османская империя. А в Трансваале рабство просуществовало до 1901 г. Впрочем, и в британских и французских колониях местные жители если и сохраняли личную свободу, то полноценными «людьми» не признавались. Но попутно отметим и то, что сами по себе юридические критерии крепостничества или его отсутствия никак нельзя считать однозначными показателями благоденствия. Так, в 1845 г. в Ирландии не уродился картофель. Крестьян, не способных из-за этого уплатить ренту, стали сгонять с земли и разрушать их фермы. И за 5 лет от голода умерло около миллиона человек! Случалось ли хоть что-то подобное в «крепостнической» России? Вот уж нет…
Общеизвестным является и пресловутый штамп "русского кнута". Что ж, уточним — в России телесные наказания были отменены вместе с крепостным правом. В том числе и в армии, и в учебных заведениях. А в Англии их отменили только в 1880-х, на 20 лет позже. Причем в британском флоте они задержались до начала ХХ в., и в школах сохранялись — даже Черчилль вспоминал, что пороли его частенько. Ну а в английских колониях, например, в Индии, телесные наказания вполне официально существовали и в 1930-х гг. Неувязочка получается…
Совершенно несостоятельными выглядят и умозрительные противопоставления якобы традиционной западной демократии и опять же традиционного русского деспотизма. Ведь в тех формах, которые мы наблюдаем сейчас, демократия даже и на Западе утвердилась относительно недавно. В Англии в XVIII в. избирательными правами обладали лишь 2 % населения. Какая же тут демократия? Расширение избирательного права пошло где-то с 1830-1840-х гг. В большинстве европейских государств демократические начала стали внедряться с середины XIX в. — в историческом плане не намного раньше, чем в России, где демократические реформы начались в царствование Александра II. Они были не полными? Но и на Западе они шли постепенно. Скажем, избирательное право для женщин в США было введено только в 1920 г., в Англии — в 1928 г., во Франции — в 1944 г., а в Швейцарии — в 1971 г… А «цветных» Америка уравняла в правах лишь в 1960-х.
Впрочем, даже и во времена абсолютизма этот термин понимался на Западе и в России по-разному. Достаточно вспомнить высказывание Людовика XIV "Государство — это я!" и, по сути, его современника Петра I: "Не за Петра вы сражаетесь, но за отечество!" Или его повеление Сенату не выполнять царских распоряжений в случае своего пленения. И уж тем более смехотворным оказывается тезис о "рабской психологии", в подтверждение которого авторы очень лихо передергивают эпохи, ссылаясь на обращения к царям "холопов Ивашек" и "холопов Митюшек". Но уже и в XVIII в., когда в России такие обращения были официально отменены, видные западные ученые и деятели искусства унижались перед своими покровителями ничуть не меньше. Почти в тех же выражениях. Причем лебезили даже не перед монархами, а перед второстепенными вельможами в надежде на подачку.
