Достаточно распространено мнение, согласно которому Столыпин не успел осуществить задуманное. Указывая на грандиозный замысел столыпинской земельной реформы, Л. И. Семенников а замечает: "Подобная реформа при всей ее кажущейся простоте означала революцию в почвенном укладе. Предстояло изменить не просто основы землевладения, а весь строй жизни, психологию общинного крестьянства. Столетиями утверждался общинный коллективизм, корпоративность, уравнительные принципы. Теперь надо было перейти к индивидуализму, частнособственнической психологии и соответствующему укладу жизни. Это не утверждается в одночасье. П. А. Столыпин считал, что необходимо 20 лет, чтобы перейти от общины к фермерскому строю жизни… Но история не отпустила времени: в 1914 г. началась война. Реформа осуществлялась недолго".[96] О незавершенности столыпинской реформы, обусловленной нехваткой времени, размышлял В. С. Дякин.[97] По его прикидкам, для успешного ее проведения надо было располагать не 20 годами, как думал Столыпин, а сроком в 50–80 лет. Однако история не отвела реформатору и двух десятилетий.[98]
Нам думается, что история тут не причем. Ведь уже с 1910 г., т. е. еще при жизни реформатора, число выходцев из общины стало заметно падать. Значит, дело не во времени, а в сути самой реформы. Мы также не придаем решающего значения ошибкам и просчетам, допущенным при проведении реформы. Главное, на наш взгляд, заключается в том, что Столыпин замахнулся на вековые устои крестьянского быта, выдержавшие самые жестокие испытания и потому обладающие огромной крепостью и жизнеспособностью. Он хотел переделать народ. Но таких чудотворцев, помимо Бога, жизнь не знает. Политики и государственные деятели могут гнуть, ломать, калечить русский народ, но переделать его они не в состоянии. Жажда обогащения, холодный расчет, частнособственнические буржуазные инстинкты и вытекающий из них индивидуализм чужды массовому сознанию русского крестьянства. Поэтому если и говорить об ошибках Столыпина, то лишь в том смысле, что он ошибся адресом, избрав для своего эксперимента русских крестьян. Этот эксперимент, увы, обошелся очень дорого России. Он привел деревню в крайнюю степень возбуждения и раздора. Возник острый разлад внутри крестьянского мира.
Правительственный чиновник Клопов, объезжавший хутора в Екатеринославской, Орловской и Таврической губерниях в 1909 г., писал, что правительственная (столыпинская) реформа делит земледельческую Россию на два лагеря: любимцев и пасынков. Любимцы-это хуторяне, пасынки-общинники. Ради любимцев все приносится в жертву. "Отсюда, — по мнению чиновника, проистекает вражда, зависть и раздоры между общинниками", и все это вызывает резкое недовольство крестьян. "Один едет на пашню, а другой на него с топором", — говорится в одном из донесений Министерства внутренних дел.[99]
Столыпинская земельная реформа окончательно развела власть и крестьянство в разные стороны. С. М. Дубровский был прав, когда говорил, что эта реформа "несла в себе такие противоречия, которые делали неизбежной новую революцию".[100] Если бы П. А. Столыпин дожил до того времени, когда можно было увидеть это, он содрогнулся бы и, наверное, очень пожалел о том, что совершил.[101] Однако И. Р. Шафаревич полагает, что ничего другого ему не оставалось, как решиться на свою реформу. "Во времена Столыпина, — утверждал он, — не было альтернативной идеи, кроме, разумеется, мировой революции".[102]
Рассуждать об альтернативе произошедшему в истории-дело умозрительное, ибо случилось то, что случилось, а другого не дано. Но если все же увлечься такими рассуждениями, то можно сказать, что была альтернатива разрушению общины: ликвидация помещичьего землевладения и реформирование существующей сельской общины путем очищения ее от фискально-полицейских функций, навязанных ей государством, и превращения общинной организации в свободный земледельческий союз, обладающий достаточным фондом земли для передачи ее в наследственное пользование крестьянским семьям.
Такой ход реформирования был исторически реален, поскольку тогда русская сельская община еще не исчерпала своих потенциальных возможностей. Тут уместно вспомнить о крестьянстве Сибири, которое "высказывало свое отношение к проблеме власти и самоуправления в местных комитетах и нуждам сельскохозяйственной промышленности в 1902 г., на съездах своих представителей и собраниях сельскохозяйственных обществ в 1905 г., в наказах депутатам государственных дум, на волостных, уездных и губернских крестьянских съездах в 1917 г. и т. д. Анализ многих проектов преобразований показывает, что предусматривалось сохранение лучших сторон традиционного сельского и волостного самоуправления и одновременно-ликвидация ряда его негативных или устаревших аспектов".[103]
На этом фоне по меньшей мере странными представляются утверждения относительно того, будто в период столыпинской земельной реформы царское правительство отказалось "от прежней политики насильственной консервации общины и переходило к ее насильственной ломке".[104] В. С. Дякин, кому принадлежат данные утверждения, считает, как и многие другие исследователи, что община "оказывалась одной из преград" на пути перехода к "современным формам" хозяйствования в деревне. Вот почему "предоставление крестьянам права свободно выходить из общины было давно назревшей экономической необходимостью".[105] Речь надо, по-видимому, вести не о простом выходе крестьян без земли, что практиковалось в древнее и новое время, а с выходе с землей, имевшем, как могло показаться, разрушительные последствия для общины. И она, община. показала свою силу.
Однако это непонятно, если следовать логике В. С. Дякина. Казалось бы, царское правительство, отказавшись от "насильственной консервации" общины и приступив к "ее насильственной ломке", должно было привести общинную организацию в состояние полного распада. Но на деле случилось иное. Приведенный самим В. С. Дякиным фактический материал со всей очевидностью свидетельствует о том, что, несмотря на колоссальное давление правительства, община не только устояла, но едва лишь в 1917 г. прекратился нажим не нее, "поглотила и вышедших и выделившихся".[106]
Итак, земельная реформа П. А. Столыпина привела Россию на край революционной бездны, а мировая вой на опрокинула ее туда.
Вековая несправедливость по отношению к крестьянству, накопившему "горы ненависти и злобы", столыпинская реформа, калечившая русских крестьян, и вой на сделали падение старого режима неотвратимым. Самодержавная власть предстала в сознании крестьянка лютый враг, с которым надо поступить соответствен но. Появились неслыханные ранее призывы к цареубийству: "Я, крестьянин, обращаюсь к вам, братья, докуда будем губить себя, т. е. крестьянина, настанет время, надо губить тех зверей, которые губят миллионы людей. За какие-то интересы чужие кладем свои головы… Помните, братцы, чтобы убить зверей, которые миллионы губят людей за свой интерес, надо действовать, пока оружие в руках. Первое: долой царя, убить его, поубивать пузанов, которые сидят в тылу да в тепле, гребут деньги лопатой и губят нас, крестьянина…".[107]
Грянул 17-й год с его Февральской и Октябрьской революциями. Что дала стране Февральская революция? Практически ничего, кроме отречения Николая II от престола и анархии, которую, приукрашивая и расхваливая, часто называли и до сих пор называют свободой, превзошедшей свободы всех западных демократий вместе взятых. Однако нельзя забывать, что эта "свобода" была введена в стране, которая вела и продолжала вести тяжелейшую войну, требующую колоссальных усилий и концентрации имеющихся ресурсов, материальных и духовных. Ни одно из воюющих государств, даже самое демократичное, не могло позволить себе подобной роскоши, ибо это грозило военным поражением. Ясно, что отсутствие необходимых сдержек в данной сфере наносило огромный вред национальным интересам России, а непротиводействие такому порядку и тем более его поддержка являлись по сути национальным предательством.
Ближайшим следствием "свободы", установленной после Февральской революции, стало территориальное расчленение исторической России, о котором только мечтали ее давние недруги. Если бы Временное правительство во главе с А. Ф. Керенским удержалось, то России грозил бы полный территориальный распад.[108] Это явствует из признания самого Керенского. На слова Р. Лютенью о том, что "Временное правительство провозгласило автономию Финляндии", он ответил: "Нет!
Мы восстановили независимость Финляндии. Она была аннексирована Россией в ходе наполеоновских войн и вошла в империю в качестве независимого государства, заключившего союз лично с императором. В царствование Николая II многие права Финляндии были отменены, что, естественно, вызывало недовольство, даже восстания в Финляндии. Кстати, либеральное общественное мнение никогда не принимало политики насильственной русификации. Временное правительство немедленно вернуло Финляндии все права при одном-единственном условии: независимость Финляндии должна быть принята Учредительным собранием. Одновременно мы провозгласили и независимость Польши. Начал разрабатываться режим предоставления независимости для прибалтийских стран, для Украины… На Кавказе, в Туркменистане мы стали приглашать представителей местного населения для управления страной".[109] Усилия Временного правительства, как видим, были направлены на расчленение Российской империи, что могло только радовать западных правителей.
