Ознакомительная версия.
Лишь в 1569 г. в результате Люблинской унии Литва и Польша слились в одно унитарное государство — Речь Посполитую, что означало на практике с внешнеполитической точки зрения для России переход всех литовских претензий к Польше.
Русско-польские отношения начались не с войны, а с мира. Весной 1570 г. в Москву прибыли большие литовские послы Ян Кротошевский и Николай Тавлош. На переговорах спорили о полоцких границах, и не пришли к согласию. Тогда послы, чтобы облегчить дело, попросили позволения переговорить с самим царём, поскольку считали, что ему особенно выгодно заключить мир. Царь Иван спросил, почему, и послы ответили: «Рада государя нашего Короны Польской и Великого княжества Литовского советовались вместе о том, что у государя нашего детей нет, и если господь бог государя нашего с этого света возьмёт, то обе рады не думают, что им государя себе взять от бусурманских или от иных земель, а желают избрать себе государя от славянского рода, по воле, а не в неволю, и склоняются к тебе, великому государю, и к твоему потомству».
Царь отвечал: «И прежде эти слухи у нас были. У нас божиим милосердием и прародителей наших молитвами наше государство и без того полно, и нам вашего для чего хотеть? Но если вы нас хотите, то вам пригоже нас не раздражать, а делать так, как мы велели боярам своим с вами говорить, чтоб христианство было в покое».
Далее царь в длинной речи, занявшей 44 страницы в посольской книге, рассказал послам по порядку историю отношений Москвы и Литвы в его царствование и заключил, что война не от него, а от короля. Когда Иван закончил говорить, послы заявили, что не все поняли, поскольку многих русских слов не знают, и попросили дать им эту речь в письменном виде. Иван ответил, что писарь их всё слышал и всё понял, и может им пересказать. Писарь испугался и сказал: «Милостивый государь! Таких великих дел запомнить невозможно: твой государский от бога дарованный разум выше человеческого разума».
22 июня 1570 г. в Москве послы подписали перемирие сроком на три года с момента ратификации в Варшаве, то есть со 2 мая 1571 г. По его условиям, обе стороны должны были владеть тем, что контролировали на данный момент.
Для присутствия на ратификации в Варшаву царь направил двух послов — князей Канбарова и Мещерского. Послам была выдана секретная инструкция, что делать в случае смерти короля: «Если король умер, и на его место посадят государя из иного государства, то с ним перемирия не подтверждать, а требовать, чтоб он отправил послов в Москву. А если на королевстве сядет кто-нибудь из панов радных, то послам на двор не ездить. А если силою заставят ехать и велят быть в посольстве, то послам, вошедши в избу, сесть, а поклона и посольства не править, сказать: это наш брат; к такому мы не присланы; государю нашему с холопом, с нашим братом, не приходится через нас, великих послов, ссылаться».
Сразу же после смерти короля Сигизмунда в 1572 г. польские и литовские паны развили бурную деятельность в поисках нового короля. Неожиданно среди претендентов на польский престол оказался царевич Фёдор, сын Иван Грозного. Напомню, что царевичу тогда было 15 лет, наследником престола числился его старший брат Иван (убит он будет лишь в 1581 г.).
Движение в пользу московского царевича возникло как сверху, так и снизу, независимо друг от друга. Ряд источников говорит о том, что этого желало православное население Малой и Белой Руси. Аргументом панов — сторонников Фёдора было сходство польского и русского языков и обычаев. Замечу, что тогда языки различались крайне мало.
Другим аргументом было наличие общих врагов Польши и Москвы — немцев, шведов, крымских татар и турок. Сторонники Фёдора постоянно приводили пример великого князя литовского Ягайло, который, будучи избран в короли, из врага Польши и язычника стал другом и христианином. Пример того же Ягайло заставлял надеяться, что новый король будет больше жить в Польше, чем в Москве, поскольку северные жители всегда стремятся к южным странам. Стремление же расширить и сберечь свои владения на юго-западе, в стороне Турции или Германской империи, также заставит короля жить в Польше. Ягайло в своё время клятвенно обязался не нарушать законов польской шляхты, то же мог сделать и московский царевич.
Паны-католики надеялись, что Фёдор примет католичество, а паны-протестанты вообще предпочитали православного короля королю-като-лику.
Главным же аргументом в пользу царевича были, естественно, деньги. Жадность панов и тогда, и в годы Смутного времени была патологическая. О богатстве же московских великих князей в Польше, да и во всей Европе, ходили фантастические слухи.
Дав знать царю Ивану через гонца Воропая о смерти Сигизмунда II Августа, польская и литовская Рада тут же объявили ему о своём желании видеть царевича Фёдора королём польским и великим князем литовским. Иван ответил Воропаю длинной речью, в которой предложил в качестве короля… себя самого.
Сразу возникло много проблем, например, как делить Ливонию. Поляки не хотели иметь Грозного царя королём, а предпочитали подростка Фёдора. В Польшу и Литву просочились сведения о слабоумии царевича и т. д. Главной же причиной срыва избирательной кампании Фёдора Ивановича были, естественно, деньги. Радные паны требовали огромные суммы у Ивана IV, не давая никаких гарантий. Царь и дьяки предлагали на таких условиях сумму в несколько раз меньшую. Короче, не сошлись в цене.
А тем временем французский посол Монлюк предложил радным панам кандидатуру Генриха Анжуйского, брата французского короля Карла IX и сына Екатерины Медичи. Довольно быстро образовалась французская партия, во главе которой стал староста[16] бельский Ян Замойский. При подсчёте голосов на сейме большинство было за Генриха. Монлюк поспешил присягнуть за него в сохранении условий, знаменитых «Pacta Conventa». Протестанты были против короля — брата Карла IX. Они боялись повторения Варфоломеевской ночи в Кракове или Варшаве, но Монлюк успокоил их, дав за Генриха присягу в охранении всех прав и вольностей.
В августе 1573 г. двадцать польских послов в сопровождении 150 человек шляхты приехали в Париж за Генрихом. Стали обсуждать условия: поляки потребовали, чтобы не только Генрих подтвердил права польских протестантов, но чтоб и французские гугеноты получили свободу вероисповедания, как обещал полякам Монлюк. С большим трудом королю Карлу IX и папскому нунцию Лавро удалось убедить польскую делегацию отказаться от последнего требования, но польским протестантам были обещаны права в полном объёме. Этот пример хорошо иллюстрирует силу протестантов и атмосферу веротерпимости в Польше в конце 1573 г.
Польский сейм XV в.
В начале 1574 г. двадцатитрехлетний принц прибыл в Польшу и стал королём. Во Франции ему не приходилось заниматься какими-либо государственными делами, он не знал ни польского, ни даже латинского языка. Новый король проводил ночи напролёт в пьяных пирушках и за карточной игрой с французами из своей свиты.
В 1574 г. король подписал так называемы «Генриховы артикулы», в которых он отрекался от наследственной власти, гарантировал свободу вероисповедания диссидентам (то есть некатоликам), обещал не решать никаких вопросов без согласия постоянной комиссии из шестнадцати сенаторов, не объявлять войны и не заключать мира без сената, не разбивать на части «посполитного рушения», созывать сейм каждые два года не больше чем на шесть недель. В случае неисполнения какого-либо из этих обязательств шляхта освобождалась от повиновения королю. Так узаконивалось вооружённое восстание шляхты против короля, так называемый «рокош»[17] (конфедерация). Рокош воскресил старый принцип феодального права, в силу которого вассал мог на законном основании восстать против сеньора, нарушившего свои обязательства по отношению к нему.
Внезапно прибыл гонец из Парижа, сообщив королю о смерти его брата Карла IX 31 мая 1574 г. и о требовании матери (Марии Медичи) срочно возвращаться во Францию. Поляки своевременно узнали о случившемся и предложили Генриху обратиться к сейму дать согласие на отъезд. Что такое польский сейм, Генрих уже имел кой-какое представление, и счёл за лучшее ночью тайно бежать из Кракова.
К беспорядку в Речи Посполитой все давно привыкли, но чтобы король бежал с престола — такого ещё не бывало. Радные паны чесали жирные затылки: объявлять ли бескоролевье или нет? Решили бескоролевье не объявлять, но дать знать Генриху, что если он через девять месяцев не вернётся в Польшу, то сейм приступит к избранию нового короля. В Москву были отправлены послы от имени Генриха с известием о восшествии его на престол и об отъезде его во Францию, причём будто бы он поручил радным панам сноситься с иностранными государствами.
Генрих, естественно, возвращаться в Польшу не пожелал, а взошёл на французский трон под именем Генриха III. Ряд панов вновь предложили кандидатуру царевича Фёдора, и опять с царём Иваном не сошлись в цене.
Ознакомительная версия.
