То положение, которое Советская Россия занимала в территориальном отношении в 1919 г. и которое лишало ее почти всех топливных местонахождений, было близким к катастрофе, ибо Кавказ, Донецкий бассейн, Урал были вне сферы ее влияния. Оставался только один Подмосковный угольный бассейн, возможности которого не превышали 40-45 млн пудов угля в год, тогда как общая потребность в угле (по всей территории бывшей Российской империи) составляла около 3,5 миллиардов пудов, а потребность Советской России - половину этого количества. В равной степени Советская Россия была лишена и нефтяных источников. В 1918 г. из Баку удалось вывезти всего треть годовой потребности - 66,84 млн пудов; годовая же потребность в нефти составляла около 200 млн пудов.
Таким образом, вся тяжесть снабжения страны топливом ложилась исключительно на дровозаготовки и торф. Если учесть, что нормальное распределение по тепловым коэффициентам каждого рода топлива соответствует приведенной ниже таблице (в %), то очевидной станет та громадная задача, которая встала перед страной по замене основных видов топлива дровами.
уголь ........................20
нефть ........................65
Дрова ........................13,5
торф .......................... 1,5
В переводе на дрова территория Советской России потребляла [15](в млн куб. саж,):
1916 г............................17
1917 г..........................13
1918 г.......................... 9,5
1919 г.......................... 7
Последняя цифра ярко характеризует всю промышленность и работу транспорта за 1919 г.
Помимо этого работа транспорта обусловливалась еще катастрофическим состоянием вагонного и паровозного парков. Вот цифры [16], характеризующие эту сторону состояния транспорта:
1916 г. 1919 г. Вагонов 539 994 227 364 Паровозов 20305 9233 Из них больных 16,8% 55%
По отношению к общему протяжению железнодорожной сети, постоянно изменявшемуся в связи с ходом военных действий, на каждую тысячу верст приходилось здоровых паровозов:
1/I 1918 г................ 273
1/Х 1918 г................ 241
1/ХII 1919 г................ 88
Затем количество паровозов начинает возрастать, дости гая 130 паровозов к 1 июля 1920 г. Отсюда вывод: 1919 г. в отношении работы железнодорожного транспорта был наиболее тяжелым периодом. Если учесть к тому же, что общее количество военных перевозок в этом году требовало свыше 50 % паровозов, то легко представить себе характер обслуживания транспортом всех прочих нужд Советской республики.
Сельское хозяйство
Три года тяжелой, изнурительной империалистической войны и начавшаяся гражданская война, упадок промышленности и неблагоприятные транспортные и топливные возможности не могли не пошатнуть сельского хозяйства, тяжелое положение которого, в свою очередь, оказало свое влияние и на состояние промышленности.
Постепенное возрастание недосева даже по сравнению с 1916 г., если принять последний за 100 %, характеризуется цифрами: 1917 г. - 92,6%, 1919 г. - 86,3%.
Цифры эти [17]охватывают все зерновые продовольственные и кормовые хлеба, равно как и все технические культуры. Одновременно с этим сокращалась и урожайность крестьянских полей: если, например, сбор озимой ржи с десятины в среднем давал в 1913 г. 49 пудов - в 1918 г. мы имели 46 пудов, а в 1919 г. - только 43 пуда, Помощь государства в снабжении семенами характеризуется следующей таблицей [18]за 1919 г.:
Затребовано к посеву семян (в пудах) Отпущено
Ржи 2117 317 0,9%
Пшеницы 2 075 155 5,7%
Овса 17713856 16,2%
Ячменя 4950139 0%
Чечевицы 27830 0%
Гороха 238 182 2,0%
Резкий упадок наблюдался и в области животноводства. Сказанное нами выше наглядно рисует те трудности, которые стояли перед пролетарским государством в области продовольственной политики. Задачи снабжения армии и рабочего населения страны по существу покрывались задачей организации борьбы с голодом.
Огромную роль в деле ликвидации голода играла Украина. За четыре месяца 1919 г. (до июля), когда Украина имела связь с РСФСР, было вывезено из украинских губерний 1 766 505 пудов различных продуктов, в том числе:
(в пудах) Мяса 109372 Сала 48417 Мясных изделий 97498 Рыбы 11517 Масла 7596 Яиц 29739
На этом закончим оценку экономического положения Советской России эпохи 1918-1919 гг. Несмотря на всю краткость этого очерка, мы вправе, подводя итоги, указать, что фактически Советская Россия этого периода, с ее населением около 123 миллионов, с ее громадными потребностями и малыми возможностями, была вынуждена вести напряженнейшую борьбу за существование в крайне неблагоприятных и неимоверно тяжелых условиях. Советская республика должна была не только жить и развиваться, но и вести, как мы сказали, отчаянно напряженную борьбу на всех направлениях, питать и содержать огромную армию, изготовлять для нее одежду, снаряжение, вооружение и боеприпасы.
Только подлинный героизм пролетариата и его авангарда - большевистской партии, только действительный революционный энтузиазм и непреклонная воля к победе смогли преодолеть эти трудности в период гражданской войны.
Глава третья. Социально-политическое положение противника
Доброволия
Под названием «Доброволии» можно объединить всю ту сложную коалицию разных правительственных образований юга России, с которыми пришлось иметь дело Красной армии в период 1918-1920 гг. Хотя Деникин более всего опасался именно всякого рода коалиций и федераций, выдвигая всюду принципы «единой, неделимой России» и военной диктатуры, но деникинщина явилась попыткой объединить военным режимом именно сложную коалицию казачьей сословной контрреволюции (федералистической по своему существу) со всероссийской буржуазно-помещичьей контрреволюцией и с анархо-кулацкой контрреволюцией на Украине.
Однако действительной силой, создавшей эту коалицию, был англо-французский империализм. А потому и вся южная контрреволюция или деникинщина оказалась преимущественно одной из форм этой интервенции. В этом именно смысле и надо понимать определение Ленина, что «Южный фронт не был фронтом единичным, но фронтом против всего англо-французского империализма». Отсюда следует также, что анализ сил Доброволии необходимо начать с оценки условий и способов интервенции.
Обращаясь к этой оценке, надо прежде всего констатировать, что интервенция создала неимоверно трудные условия для борьбы Советской России с контрреволюцией. Интервенция со стороны коалиции обладала недостатками и слабостями, свойственными всем коалициям империалистических держав. Известные противоречия между интересами английской и французской буржуазии, коренившиеся еще в отношениях к дореволюционной России, были отодвинуты на задний план, пока существовал общий враг в виде могущественной Германии. Затем понадобилось соглашение для направления общих усилий против «большевистской опасности». Но противоречия остались и давали себя знать на протяжении всей гражданской войны, на всех фронтах, а в особенности на Южном, где как английский, так и французский капитал имели наиболее существенные интересы.
Разделение сфер влияния по соглашению от 23 декабря 1918 г. [19]не устранило столкновений, вытекавших из общего противоречия между интересами Англии и Франции.
Англия вовсе не была заинтересована в восстановлении «единой, неделимой России». Глава либерального правительства Ллойд Джордж прямо говорил, что «традиции и жизненные интересы Англии требуют разрушения Российской империи, чтобы обезопасить английское господство в Индии и реализовать английские интересы в Закавказье и передней Азии». В итоге Англия готова была поддерживать не столько именно Деникина, но белое движение вообще, и даже осуществляла эту готовность реальнее, чем Франция, стремясь создать опорные пункты для антисоветского фронта в лице новых лимитрофных образований (Эстония, Латвия, Литва и пр.).
Франция в противоположность Англии была заинтересована в восстановлении «единой и неделимой России» как союзника против Германии и Англии и как «единого» платежеспособного должника. В расчете на будущую уплату долгов Франция ратовала за воссоздание единого государства на территории всей бывшей Российской империи, выходя тем самым за пределы своей сферы влияния. При этом в отличие от Англии она ориентировалась главным образом на круги русской мелкой буржуазии, поскольку они были податливее, не преследовали чисто реставрационных целей и, как казалось французам, скорее могли получить поддержку народных масс. К тому же такая политика была необходима для оправдания интервенции в глазах французской мелкой буржуазии.
Наконец, если Англия относилась к Деникину более или менее осторожно и не требовала подчинения Добровольческой армии своим представителям, то Франция, намереваясь действовать во всероссийском масштабе, определенно стремилась к подчинению себе Деникина.
