Мецкаль - любимое блюдо апачей; как только распорядители лаконично произнесли слово "готово!", вся толпа койотов с жадностью набросилась на горячее еще кушанье и, не заботясь об ожогах пальцев, рта, принялась с остервенением уписывать его. Скоро не осталось ни крошки, и если лошадиная шкура не подверглась опасности быть съеденной, то только потому, что дикари наелись досыта; но если бы они были голодны, то съели бы и ее с аппетитом. На этот раз они ее предоставили своим четвероногим тезкам - шакалам.
После этого пиршества дикари принялись за курение. У индейцев Америки, к числу которых принадлежали койоты, употребление табака вошло в обычай. Оно существовало там задолго до открытия Америки Христофором Колумбом. У каждого койота оказалась своя трубка для курения и кисет, наполненный более или менее хорошим табаком. Курили они, по обыкновению, молча; когда трубки были выкурены и положены на прежнее место, дикари поднялись, отвязали своих лошадей, тщательно сложили веревки, предназначенные для связывания пленных, захватили свой скудный багаж и по общему сигналу вскочили на лошадей. Затем, как и накануне, они выстроились по двое в ряд в длинную колонну и пустились в путь рысью.
Лишь только последний краснокожий оставил лагерную стоянку, как животные сбежались толпою, чтобы занять их место. Этими новыми пришельцами были волки, которые жалобно выли всю ночь. Привлеченные запахом мяса убитой лошади, они только ждали отъезда дикарей, чтобы принять участие в пиршестве.
Вскоре койоты перестали видеть Затерявшуюся гору. Это было следствием постепенного уклона местности. Впрочем, путь был им так хорошо знаком, что они нисколько не беспокоились об этом и не старались отыскать гору снова.
Чтобы сберечь силы своих мустангов, они ехали умеренной рысью; к тому же им нечего было спешить, так как у них было достаточно времени, чтобы прибыть к горе до наступления жары.
Вопреки своему обыкновению, они на этот раз громко разговаривали друг с другом и смеялись во все горло. Они хорошо выспались, еще лучше позавтракали и совсем не боялись никакого нападения. Несмотря на это, более по привычке, они машинально поглядывали вокруг себя и обращали внимание даже на мелочи.
Вдруг они увидали мельком то, что навело их на размышления. Это была стая птиц с черными перьями. Что же здесь необычайного, и почему появление этих птиц могло возбудить подозрение индейцев? Причина заключалась в том, что птицы, летевшие над их головами, были коршуны двух видов, галлинацы и цопилоты, эти знаменитые подметальщики улиц в Мехико, которые, вместо того чтобы описывать концентрические или спиральные круги, как это они обыкновенно делают, быстрым летом направлялись в какое-то определенное место, куда их, по-видимому, привлекала какая-нибудь падаль.
Их было такое бесчисленное множество, что они образовывали на небе длинную черную полосу, и все они летели друг за другом в одном направлении, и именно в том самом, которого держались индейцы, то есть к Наухампе-Тепетлю.
Что привлекало коршунов к Затерявшейся горе?
Этот вопрос сильно занимал койотов. Они могли разрешить его не иначе, как одними догадками. Очевидно, там должно было находиться что-нибудь покрупнее, чем труп антилопы или дикого барана, иначе коршуны не полетели бы так. Нисколько не возбуждая в дикарях беспокойства, это зрелище подстегнуло, однако, их любопытство, и они поехали поскорее.
Когда Затерявшаяся гора снова очутилась у них на виду, они вдруг остановились. Какой-то красноватый столб подымался с южной стороны горы. Не был ли это расстилавшийся над озером туман, в котором отражались солнечные лучи? Нет, это было совсем другое. Их зоркие глаза узнали в этом столбе дым костра, и дикари тотчас же догадались, что другие путешественники предупредили их и разбили лагерь у подножия Наухампы-Тепетля.
Но что это были за путешественники? Опаты? Вряд ли. Опаты, - индейцы манзы или рабы, как о них презрительно отзываются другие индейские племена, разбойничающие в пустыне, - народ трудолюбивый, они спокойно живут в своих селениях и занимаются только земледелием и скотоводством. Никакого основания не было думать, что это миролюбивое племя забрело так далеко от своих жилищ. Да и зачем пришли бы они туда? Вероятнее всего, что это был отряд белых, искателей того блестящего металла, за которым они охотятся повсюду, даже во владениях индейцев, в пустыне, где часто находят вместо золота мучительную смерть.
- Если это бледнолицые, то мы накажем их за дерзость.
Таково было решение, принятое койотами.
Пока они рассматривали подымавшийся столб дыма, чтобы по нему определить число зажженных костров, а отсюда уже предположить, сколько было людей, которые разложили эти костры, другой дым, - вернее говоря, беловатый дымок, похожий на крохотное облачко, - поднялся с вершины горы и почти моментально рассеялся в воздухе. Хотя дикари ничего не услыхали, однако они заключили, что причиною дыма был ружейный выстрел. В разреженной атмосфере льяносов зрение имеет перевес над слухом: звуки слышны лишь на довольно близком расстоянии. Находясь от горы в десяти милях, индейцы с трудом услыхали бы даже пушечный выстрел.
Они еще пребывали в нерешительности, когда второе облако дыма взвилось в другом месте горы и рассеялось, как и предыдущее. На этот раз краснокожие вполне поняли, в чем дело. Лагерь белых расположен был на берегу озера, а на вершине горы находились охотники. Но что за люди были эти белые? Вот этого-то не знали койоты. Может быть, это был отряд рудокопов, а может быть, регулярное мексиканское войско, и это сильно меняло дело. Не то чтобы они боялись встречи с солдатами, совсем нет - их племя часто имело стычки с мексиканскими войсками, но в таком случае им пришлось бы действовать совершенно иначе. Если бы они были уверены в своем первом предположении, то прямо поскакали бы к лагерю и смело напали на него, между тем как во втором случае им необходимо было пустить в дело военную хитрость.
Поэтому, вместо того чтобы продолжать путь всем вместе, как прежде, они разделились на два отряда, из которых один поехал направо, а другой налево, чтобы окружить лагерь бледнолицых с обеих сторон.
Если огромные коршуны, заслонившие собою небо, летели к Затерявшейся горе с целью устроить себе там пир на славу, то индейцы понимали: их надежда имела основание.
Глава VI
ИНДЕЙЦЫ
Мы оставили наших охотников в ту минуту, когда они быстро удалялись от старого барана, павшего под выстрелами дона Педро.
Генри не разделял мнения своего товарища. Он находил, что спирально загнутые рога карнеро стоили того, чтобы взять их; поэтому, хотя, строго говоря, этот трофей по правилам охоты и не принадлежал ему, он решил забрать рога с собою на обратном пути. Какой эффект производили бы эти гигантские рога, отделанные в старинном английском стиле!
Взгляд, брошенный на гамбузино, мгновенно разрушил все эти замыслы. Мексиканец казался час от часу все более и более озабоченным, и Генри, знавший причину этой озабоченности, стал также чувствовать сильную тревогу. И тот и другой хранили молчание. Оба были заняты прокладыванием дороги среди заграждавших путь лиан и ветвей. Все эти препятствия замедляли их путь; поэтому всякий раз, когда Педро приходилось пускать в дело свой мачете, он произносил энергичные проклятия, число которых соответствовало количеству срубаемых им при этом ветвей.
Останавливаясь, таким образом, чуть ли не на каждом шагу, охотники употребили более часа на то, чтобы пройти расстояние меньше одной мили. Наконец они выбрались из чащи и достигли противоположного края вершины горы. Там перед ними открылись безграничные просторы льяносов, и они могли охватить взором пространство, по крайней мере, в 20 миль к северу, западу и востоку. Им не понадобилось долго смотреть, чтобы открыть то, что их интересовало. С вершины легко можно было заметить густой вихрь желтоватого цвета.
- Теперь это уже не дым, - произнес гамбузино, - а пыль, поднятая толпою всадников, которых тут, наверно, несколько сотен!
- Может быть, это дикие мустанги, - сказал Генри.
- Нет, сеньор, на этих мустангах сидят верхом всадники, в противном случае пыль, поднятая ими, совсем бы иначе ложилась... Это индейцы!
Педро быстро повернулся по направлению к лагерю.
- Черт побери! - воскликнул он. - Что за глупость была разложить огонь! Лучше было бы уж совсем не завтракать!.. Это я виноват, так как я должен был предупредить их. Теперь уж поздно об этом думать. Индейцы, без сомнения, уже заметили этот дым, а также и дым наших выстрелов, - добавил он, качая головою. - Ах, дорогой мой, мы с вами сделали хуже чем ошибку!
Генри ничего не отвечал. Да и что бы он мог ответить?
- Какое несчастие, что я не попросил дона Эстевана одолжить мне его подзорную трубу, - продолжал Педро, - впрочем, я достаточно хорошо вижу простым глазом, чтобы убедиться, что мои опасения, к несчастию, начинают сбываться. Наша охота окончена, сеньор, и нам придется вступить в битву до захода солнца, а может быть, даже до полудня!.. Смотрите! Вот они разделились...
