Ознакомительная версия.
О чем свидетельствуют подобные факты, трудно сказать. Вряд ли инки пришли в Анды из низменностей Амазонии, но нет сомнений, что они поддерживали с Амазонией гораздо более тесные связи, чем их предшественники.
Распространение языков кечуа и хаки
На многих примерах известно, что для создателей земледельческих структур характерна языковая раздробленность. Обитатели каждой долины или оазиса живут на одном месте на протяжении многих веков, в результате их язык становится все менее понятным соседям. То же касается и оседлых рыболовов. Иное дело – подвижные племена скотоводов или охотников. Легко перемещаясь на огромные расстояния, эти люди часто вступают в контакты с соседями, что препятствует языковой обособленности. Если же скотоводы мигрируют между земледельческими оазисами, они нередко берут на себя роль посредников между ними. Их язык сперва превращается в средство межэтнического общения, а затем и вовсе вытесняет древние говоры.
Скульптурный портрет в форме бутылки. Культура мочика. Национальный музей археологии и антропологии в Лиме. Перу
Именно это, по-видимому, произошло и в Перу. Распространение языков кечуа и аймара наиболее правдоподобно связывать не с расцветом цивилизаций уари и тиауанако, а с их гибелью. Хаки-аймара явно были преимущественно скотоводами и отчасти сохранили подобную хозяйственную ориентацию до сих пор. С кечуа дело сложнее. Те из них, которые говорили на диалектах группы А/П (напомним, что к ней относится и официальный инкский «язык народа»), жили преимущественно в долинах. Сам этноним, «кечуа» произошел от обозначения одноименной высотно-климатической зоны, противопоставляемой холодной пуне. В совсем иных условиях обитали носители диалектов группы В/1. Подобно аймара, это преимущественно горцы с той разницей, что основная область их расселения лежит в зоне парамо, а не пуны.
Диалекты группы А/П более «молодые». Они распространялись в эпоху инков и непосредственно перед ней. Что же касается диалектов В/1, то они на занятой ими сейчас территории были локализованы с глубокой древности. Весьма вероятно, что впервые кечуа заявили о себе как о важной самостоятельной силе в конце I тыс. до н.э. В то время в северо-центральных районах Перу начались крупные передвижения племен. Скотоводство распространилось в районы, где ранее оно было неизвестно. Появились культуры, создатели которых изготовляли керамику с геометрической росписью, нанесенной белой краской по красному фону. В эпоху уари эти горные племена утратили часть своего могущества и даже, может быть, попали в зависимость от обитателей долин. Однако в конце I тыс. н. э. хозяйственный баланс снова сместился в пользу горцев. Гибель цивилизаций в горах Боливии и Перу повсюду сопровождалась переносом мест обитания вверх, в зону выращивания картофеля и разведения лам и альпак.
В связи с только что упомянутыми боливийско-парагвайскими параллелями для инкской керамики, можно упомянуть гипотезу о происхождении языков кечуа, почти полвека назад предложенную американским лингвистом Л. Старк. Изучая диалекты кечуа, распространенные в горах Эквадора и в большинстве своем близкие к классическому руна сими (языку Куско), Старк заметила среди них группу архаических говоров, отражающих, по ее мнению, еще более древнее состояние языка, чем даже кечуа В/1. Сопоставляя лингвистические и археологические карты, Старк пришла к выводу, что племена прото-кечуа обитали на восточных склонах эквадорских Анд, после чего в середине I тыс. н.э. проникли в район Кито, где сохранились до самого прихода инков. Часть же кечуа мигрировала дальше на юг, именно от них произошли все перуанские диалекты.
Прародину кечуа на обращенных к тропическим низменностям склонах Анд видел и археолог Д. Латрап, известный своими исследованиями в Амазонии. Он, однако, не уточнял ее широтную локализацию. Латрап был известен как человек, способный увидеть то, что другие не замечали, и предложить оригинальные и нестандартные гипотезы. Большинство их не подтвердилось, но некоторые сохраняют свою актуальность. Тема восточных связей ранней инкской культуры сейчас отложена, поскольку разобраться с этой проблемой можно, лишь развернув крупномасштабные археологические работы на восточных склонах Анд и в прилегающих низменностях, а это очень непросто. Пока же более обоснована гипотеза раннего распространения языка кечуа не в восточном, а в западном направлении. Она была предложена А. Тореро и поддержана многими лингвистами. Согласно этой гипотезе, язык кечуа в Перу очень рано проник на побережье в районе Лимы. Исходя из археологических данных, это могло произойти либо в конце I тыс. до н.э. (распространение керамики с белой росписью), либо вскоре после гибели уари. В середине I тыс. н.э. неподалеку от сегодняшней перуанской столицы возникает святилище божества, которого инки впоследствии стали называть Пачака-маком. А. Тореро доказывал, что обслуживавшие храм жрецы в XV веке говорили на кечуа. Храму Пачакамака, чье влияние непрерывно росло, суждено было сыграть выдающуюся роль в истории древнего Перу.
Происхождение и язык собственно инков
Вернемся непосредственно к инкам – на каком языке они говорили? Последний вопрос вызван тем, что у инков, как и у современных кольяуайя, был, по сообщениям хроник, свой особый язык, отличавшийся от «языка народа». Ряд исследователей полагает, что таким языком являлся (опять же как и у кольуайя) пукина или, во всяком случае, один из тех языков, на которых обитатели Боливийского плоскогорья говорили до распространения аймара. Не исключено даже, что «племя» инков пришло в долину Куско из самого Тиауанако.
Основанием для такого предположения служат прежде всего генеалогические и мифологические предания инков. Упоминаемые в них пункты и местности лежат исключительно на юг и юго-восток от Куско, а вовсе не на северо-запад, чего следовало бы ожидать, если бы инки являлись одним из кечуанских племен.
В хрониках отражены две версии мифа о происхождении инков. Одна начинается с описания космогонических событий в Тиауанако, центре индейской вселенной. Далее первопредки направляются в Куско. Подробно их путь не описывается, но если соединить оба пункта прямой линией, она пересечет несколько важнейших инкских святилищ. Если же продлить ее еще дальше, прямая достигнет моря где-то в Эквадоре. Подобный длинный (до Эквадора) вариант пути в мифе тоже отражен: по нему следуют воплощения верховного божества после завершения трудов по сотворению мира в Тиауанако.
Согласно другой инкской этногонической версии, первопредки вышли из горной пещеры Пакаритампу, или (в более испанизированной огласовке) Пакаритамбо. Селение с подобным названием, впервые упоминаемое, правда, лишь в 70-х годах XVI века, расположено в горах в 26 км к югу от Куско. На данном маршруте также расположены важнейшие святилища, соответствующие остановкам на пути в Куско. Через эти же святилища проходят расходящиеся из Куско лучевые линии (их называют «секе»), каждая из которых соответствовала одному из родовых подразделений кусканской общины. Есть мнение, что линии разграничивали прилегающие к городу земли этих общин. Таким образом, путь первопредков из Пакаритампу как бы фиксирует на местности ориентиры, на которые направлены секе.
Приводились доводы в пользу того, что лишь версия с Пакаритампу оригинальна, народна, тогда как легенду о приходе первопредков из Тиауанако сочинили жрецы уже в имперский период, дабы связать происхождение аристократии Куско с древним городом и тем подвести правовую основу под захват земель в бассейне Титикаки. Исключать возможность подобной «подделки» нельзя, но в то же время надо принять во внимание, что мифы о Пакаритампу и о Тиауанако не столько дублируют, сколько дополняют друг друга. Хотя в XVI веке многие полуразрушенные памятники предшествующих эпох служили в Андах объектами религиозного культа, между инками и Тиауанако существовали какие-то особые связи. Так, наблюдениями солнца на широте Тиауанако можно объяснить ряд особенностей инкского календаря. Реконструированный по изображениям пантеон Тиауанако вполне соответствует инкскому. Гончары инков копировали ритуальные тиауанакские кубки.
Но если «тайным» языком инков и был пукина, это вовсе не значит, что в период гибели Тиауанако в XI-XII веках этот язык еще оставался на Боливийском плоскогорье господствующим. Состав населения северо-западной Боливии и юга Перу начал меняться с IX-X веков н.э., о чем косвенно свидетельствуют процессы, протекавшие в самой культуре тиауанако. Заключительный этап в ее развитии археологи обозначают как период V. Ему предшествовал период IV, который синхронен времени существования культуры уари и ознаменовался наивысшим расцветом тиауанакской цивилизации. Раньше считалось, что в период V (т. е. после гибели соседней культуры уари) политическое объединение с центром в Тиауанако достигло максимальных размеров, но одновременно с этим изобразительный стиль деградировал, а строительство монументальных сооружений прекратилось. Даже знаменитые Ворота Солнца так и остались не закончены. После многолетних археологических исследований картина стала иной. Примерно в X в. н.э. Тиауанако утратил все свои отдаленные форпосты (колонии или религиозные и торговые центры – вопрос особый) в Боливии, Чили и Перу и сохранял контроль только над территорией у южного берега Титикаки. Гончары продолжали делать поражающие своим великолепием расписные и скульптурные керамические сосуды, но использовались они только по случаю особых религиозных обрядов. Город Тиауанако был окончательно покинут в то время, когда Куско уже набирал силу, поэтому возможность переселения какой-то элитарной группы из Тиауанако в Куско нельзя категорически исключать. К этому времени Боливийское плоскогорье уже заселили скотоводы аймара, отчасти вытеснившие местное население, отчасти ассимилировавшие с ним. В бассейне Титикаки после периода ожесточенных столкновений между племенами возникли крупные объединения колья и лупака, а также несколько менее значительных. Как уже говорилось, некоторые из них могли быть созданы потомками людей, живших на плоскогорье в I тыс. н.э. и говорившими на пукина или других местных языках.
Ознакомительная версия.
