Естественно, поэтому я не был особенно удивлен, когда один далеко не глупый человек, познакомившийся со мной уже после возвращения на Родину, разочарованно протянул:
— Подумать только, ведь вы совсем не похожи на разведчика…
— А сколько бы я проработал, будь я «похож»? — думаю, вполне резонно ответил ему я.
Но до этого дня пройдёт ещё много лет. Сейчас же весна 1956 года. Канада. Первое мое знакомство с новеньким паспортом.
Да, с таким документом можно отправляться куда угодно. Я тут же написал на условный адрес короткую, в три слова, открытку, которая должна была сообщить, что с документами всё в порядке и теперь я готов выехать в Англию. Но понимал, что ещё как следует не готов к той роли, которую должен играть. И, опустив в почтовый ящик закодированное послание, двинулся на вокзал. Взял билет до Оттавы и на другой день выехал в столицу Канады.
За два месяца мне предстояло прожить три десятка лет, отведенных Гордону Лонсдейлу на его канадскую жизнь. И я, естественно, очень торопился. Почти без отдыха колесил по стране, изучая её.
Я ходил в море с рыбаками, несколько дней жил в маленьком домике на колесах, который перевозил лесорубов с места на место, бродил с охотниками по бобровым протокам, колесил по бесконечным автомобильным дорогам, ночевал в гостиницах и мотелях, беседовал с рабочими и студентами, бизнесменами, геологами, священниками, постепенно набираясь необходимых знаний и с легким удивлением чувствуя, как Канада из некоей страны «вообще» становится страной, близкой мне, к радостям и бедам которой я уже не мог быть равнодушным.
«Молодая быстро растущая Канада, особенно её современные методы освоения огромных природных богатств дальнего Севера производят сильнейшее впечатление, — сообщал я в одном из донесений в Центр. — Нет никакого сомнения, что там можно почерпнуть массу интересного и полезного».
Оттуда вскоре пришёл ответ. Мне предлагали использовать для «прикрытия» жизни в Англии учебу в Лондонском университете. «Попытайтесь поступить на факультет африканистики и востоковедения, который, по нашим данным, субсидируется английским министерством обороны, — давали мне указание. — Не исключено, что на этом факультете проходят специальную подготовку сотрудники Интеллидженс сервис и военной разведки…»
Я тут же отправился в городскую библиотеку, разыскал в каталоге несколько справочников по Лондонскому университету, с карандашом в руках прочитал их и в тот же вечер послал в Лондон письмо с просьбой принять меня на учёбу на такой факультет, где я мог бы изучать китайский язык и историю Китая.
Ответ пришёл быстро. В нём сообщалось, что занятия начнутся в первую среду октября, но мистеру Лонсдейлу следует явиться в деканат несколько раньше. В конверт были вложены брошюры с описанием курса, программами занятий, всевозможными сведениями о том, где и как получить место в общежитии, сколько платить за обучение, и тому подобными справками.
Пока всё шло строго по плану. Следующая операция на пути в Лондон, которую предстояло мне произвести, была сугубо финансовой. Но получилось так, что она далеко вышла за рамки обычных банковских «открыл — закрыл счет» и повлекла для меня приятные и значительные последствия.
Банковский счет на Западе — это нечто большее, чем просто свидетельство о наличии у вкладчика определённой суммы денег. Банк — это весы, с помощью которых бизнес определяет положение человека в его мире. Это телескоп, через который он видит его так же ясно, как астроном Луну. Короче, человек с банковским счетом — это солидный человек, заслуживающий доверия и уважения, — одна из аксиом мира капитала.
Я знал, что в Англии без банковского счёта мне придется туго. Знал и то, что получить такой документ в стране Её Величества не просто — требуются две рекомендации вкладчиков банка. Но где мог их раздобыть небогатый канадский студент?
Ещё в Ванкувере я положил небольшую сумму в отделение канадского банка и, приехав в Торонто, перевёл свой вклад в местное отделение, добавив к нему несколько сот долларов. Получив из университета благоприятный ответ, я тут же отправился в «свой» банк — весьма солидный, всеми уважаемый, с традиционной тишиной, молчаливо делающими своё таинственное дело клерками и деревянной стойкой, у которой обычно стоит один, редко два посетителя.
Подойдя к стойке, я извлёк свою сберегательную книжку и попросил клерка перевести часть вклада в лондонское отделение их банка.
— К сожалению, — ответил клерк с сахарной улыбкой, — я не осуществляю операции по переводу вкладов. Моё дело — выдавать и принимать деньги. Вам придется перейти к окну старшего клерка.
Я повторил свою просьбу старшему клерку — приятному седому господину с манерами частнопрактикующего врача. Тот внимательно выслушал, одобрительно покачивая при этом головой, и неожиданно спросил:
— А в Англию вы надолго?
— По меньшей мере на год. А что?
— Если позволите, я хотел бы дать вам добрый совет, — сказал старший клерк. — Я посоветовал бы вам вступить в Королевскую заморскую лигу…
Я никогда в жизни не слыхал об этой лиге. Правда, приехав в Канаду, я быстро заметил, что слово «королевский» там весьма популярно: «королевская почта», «королевская конная полиция» (в других странах такая организация обычно именуется жандармерия), «королевские канадские военно-воздушные силы» и так далее. Даже банк, в котором я находился, именовался «королевским» Однако что-то нужно было отвечать.
— А что мне это даст? — такой подход в условиях Запада совершенно естествен и подкупает своей искренностью.
— Вы приедете в незнакомый для вас Лондон, где скорее всего не знаете ни души. В Англии заводить знакомства с полезными вам людьми значительно труднее, чем в Канаде. А в Королевской заморской лиге вас примут как родного, помогут найти квартиру, познакомят с нужными людьми, организуют недорогие путешествия по стране. Короче, вы сможете обратиться туда по любому поводу.
— Собственно, почему вы всё это мне говорите? — всё ещё недоумевая, спросил я, уже догадываясь о том, как мне необыкновенно повезло.
— Дело в том, что я секретарь местного отделения лиги, — приветливо улыбнувшись, ответил клерк. — Хотел бы обратить ваше внимание и на то, что вступительный взнос здесь — всего пять долларов. А в Англии это будет стоить более 20 долларов.
И заметив, что клиент колеблется (на самом деле я ничем не рисковал, не считая пяти долларов, а знакомых у меня в Лондоне действительно не было), клерк тут же высыпал целую груду аргументов в пользу лиги, в том числе и тот, что я смогу получать на её адрес почту. Такой оказией я пренебречь не мог — иметь надежный почтовый ящик за пять долларов в год разведчику удаётся весьма редко.
Теперь можно было погасить «колебания».
— Я согласен. Где можно оформить моё вступление?
— Сегодня среда. Члены лиги встречаются по пятницам сразу после работы. В эту пятницу у нас выступит один англичанин и покажет цветные диапозитивы с видами живописных уголков Англии. Потом будут кофе и танцы…
И он тут же протянул визитную карточку с адресом местного отделения лиги. И только потом выдал мне бланки, необходимые для оформления перевода денег в Лондон.
В пятницу я, одетый в строгий тёмный костюм, появился в помещении лиги. Оказалось, что зал принадлежит какой-то другой организации. Лига снимает его за небольшую плату на три часа в неделю. Седой джентльмен с приятными манерами радостно приветствовал меня и представил всем присутствующим. Я тут же заполнил небольшую анкету и получил членский билет и различные брошюры о деятельности лиги. При этом я был приятно удивлён, когда увидел имя патронессы лиги — королева Елизавета II (сомнений быть не могло: благодаря удачному стечению обстоятельств я стал членом весьма солидной организации).
Мой первый вечер с членами лиги прошёл удачно. Лекция была достаточно интересной. Во всяком случае, для меня, ведь я стремился как можно больше узнать о стране, где предстояло работать. Перед окончанием собрания я получил (разумеется, за дополнительную плату) значок и галстук лиги.
Закончив все приготовления для переезда в Англию, я купил билет на пароход и выехал в Нью-Йорк. В день отъезда я отправил А. почтовую открытку с видом канадского парламента. Это означало, что мы должны встретиться в условном месте через четыре дня после даты на открытке.
В первых числах марта 1956 года я снова увиделся со своим старым другом. Нью-Йорк уже встречал весну. Улицы казались светлее обычного, воздух чище, полицейские не такими угрюмыми. У входа в Центральный парк продавали фиалки.
А. появился минута в минуту и, раскланявшись со мной, как с добрым знакомым, которого неожиданно встретил, тут же перешёл к делу:
