Сокровища горных пещер
Все свои выводы Н. И. Вавилов построил на чисто ботаническом материале, поскольку никаких других источников по данному вопросу тогда не было. Тем поразительнее выглядит почти полное совпадение взглядов русского учёного с результатами недавних археологических исследований, проведённых в горных районах Мексики (штаты Тамаулипас и Пуэбла) под руководством американца Ричарда Мак Нейша. Там, в высоких сухих пещерах, хорошо защищённых от влаги, в течение многих тысячелетий жили предки современных мексиканцев. Слой за слоем откладывались на полах пещер хозяйственные отбросы: кости животных, орудия труда, остатки растений, тканей, корзин. А исключительно благоприятные климатические условия обеспечили этой своеобразной летописи прошлого прекрасную сохранность. В руки ученых попал наконец долгожданный материал в виде остатков древних растений, диких и домашних, найденных в определённом культурном контексте (т. е. вместе с древними вещами, сделанными человеком). Появилась фантастическая возможность установить приблизительное время введения в культуру ряда полезных растений с помощью радиоуглеродного метода. Основное значение работ Мак Нейша в том и состоит, что ему впервые удалось поставить вопросы, связанные с происхождением мексиканского земледелия, на твёрдую хронологическую основу. И тогда выяснилось, что история земледелия в Западном полушарии началась гораздо раньше, чем предполагали до этого многие серьёзные исследователи.
Важное место в изучении данной эпохи в истории Мексики занимают материалы из долины Техуакана (Пуэбла). Раскопки американской археолого-ботанической экспедиции во главе с Мак Нейшем в 1960–1965 годах в этом районе благодаря комплексному характеру исследований, тщательно продуманной методике работ и поразительной сохранности органических остатков в сухих пещерах позволили с такой полнотой и объективностью проследить процесс становления земледелия в долине, что аналогов ему нет пока ни в одном другом регионе земного шара. Достаточно сказать, что в ходе полного исследования этой чашеобразной речной долины (её размеры — 112 км в длину и 32 км в ширину), окружённой горами и расположенной на высоте около 1500 м над уровнем моря, было выявлено свыше 400 археологических памятников разных эпох — от X тысячелетия до н. э. до испанского завоевания в XVI веке н. э.; 30 поселений было изучено с помощью шурфов и траншей, а 12 раскопано полностью. Такие подробные исследования и позволили создать полную схему развития местных культур от эпохи первобытных охотников до европейского вторжения в Мексику.
Новые природные условия, пришедшие с концом ледниковой эпохи, заставили население долины Техуакана перейти преимущественно к собирательству растительной пищи и охоте на мелких зверьков. Эта хозяйственная деятельность была всецело подчинена сезонным циклам (с сентября по май здесь длится сухой зимний сезон, а с июня по сентябрь — влажный летний сезон) и основывалась на эксплуатации определённых природных микрозон, расположенных в зависимости от высоты в пределах одной и той же сравнительно небольшой горной долины. Её жители хорошо знали, где и когда в данный отрезок времени можно добыть в своём природном заповеднике необходимое количество пищи.
Они использовали для своих нужд сотни видов полезных растений. Среди них — однолетние травы, вроде дикого маиса или лисохвоста, а также плоды авокадо и черного сапота, дикий лук, жёлуди, сосновые шишки, амарант-бархатник. Однако три вида растений имели особое значение для всех без исключнений древних обитателей Мексики: магей семейства амарилловых, доступный для употребления в пищу круглый год; ряд сочных видов кактуса, плоды которых встречаются лишь в определённое время года, но молодые листья вполне съедобны и доступны круглый год; мескит и гуахе — ряд близких видов древесно-стручковых растений, дающих съедобные стручки только в сезон дождей. Магей — одно из самых известных растений в современной Мексике: из него делают текилу. Однако мало кто знает, что во времена ранних собирателей и охотников его широко употребляли в пищу. Магей, доступный для сбора круглый год, обеспечивал людей едой в самое голодное время года — в сухой зимний сезон, когда почти отсутствовали все другие пищевые ресурсы. Но магей в сыром виде несъедобен — он нестерпимо горек, и тем не менее на всех пещерных стоянках, как в Пуэбле, так и в соседнем Оахаке, «жвачки» из магея — комки неразжёванной и спрессованной волокнистой массы от стебля растения — самая распространённая находка среди растительных доземледельческих остатков.
Оказывается, магей становится съедобным лишь в случае, если его испечь, но это весьма сложный и длительный процесс. И первобытные обитатели мезоамериканских пещер, видимо, его уже знали. Но в чём же конкретно он состоял — оставалось для современных учёных неразрешённой загадкой. И вот совсем недавно удалось выяснить, что процесс приготовления в пищу магея почти в первозданном виде сохранился у индейцев-сапотеков в мексиканском штате Оахака. Суть его состоит в следующем. Небольшую круглую яму глубиной 1–1,5 метра и диаметром 0,9–1,2 метра обкладывают камнями, помещают на них дрова из медленно горящих пород древесины (дуб), затем — слой листьев магея и, наконец, разрубленные на куски стебли этого растения. Сверху яму закрывают листьями того же магея и засыпают слоем земли. «Выпечка» длится от 24 до 72 часов, в зависимости от возраста и мягкости приготовляемого растения. Удивительно, но этот довольно сложный процесс обработки магея стал использоваться в Мезоамерике ещё в доземледельческие времена, сыграв немаловажную роль в выживании первобытного человека в голодный зимний период.
Современные индейцы, живущие по соседству от раскапываемых археологических памятников Оахаки и Пуэблы, хорошо знают, что лучшее время для рубки и употребления в пищу стеблей магея наступает сразу же после его цветения. Цветение бывает у магея лишь после 6–8 лет жизни. Затем растение медленно умирает, и в нём начинается процесс естественного брожения, делающий его более мягким и повышающий в нём содержание сахара. Большое количество цветов магея, найденное в древнейших слоях стоянок Оахаки, доказывает, что первобытные собиратели тоже отлично знали, когда лучше собирать данное растение. Одновременно это означало, что человек, сколько бы он ни рубил цветущих стеблей магея, не мог резко сократить общее их число, так как речь шла фактически об использовании растений, уже обречённых природой на смерть и успевших отдать свою пыльцу.
Аналогичным образом древний человек научился эксплуатировать и животные ресурсы. Анализ остатков фауны из пещерных стоянок Пуэблы и Оахаки показал, что наиболее широко представлены там кости оленя-белохвоста. Это животное служило древним мексиканцам одним из главных источников мясной пищи как в силу своего широкого распространения, так и из-за высокой приспособляемости к самым различным условиям. Олень-белохвост имеет чётко выраженные тропы-маршруты от лежек до пастбищ и водопоев, поэтому его можно подстеречь и убить из засады. Орудиями охоты служили копья и дротики с кремневыми наконечниками, бросаемые с помощью копьеметалки.
В весенне-летнее время, когда обилие влаги создавало и обилие растительной пищи, всё население пещерных стоянок участвовало в сборе плодов и растений с целью запасти их как можно больше, пока этот природный урожай не исчезнет по естественным причинам или от набегов зверей и птиц. Охота на оленей в это время практически не велась.
Осенью и зимой запасы семян и плодов на стоянках постепенно подходили к концу. Тогда мужчины отправлялись охотиться на оленей, а женщины и дети — на сбор стеблей магея и кактусов — растений «голодного» сезона. Лишённые листвы окрестные леса не скрывали теперь животных от зоркого глаза охотника. На оставшейся растительной пище выросшее за лето стадо оленей долго жить не могло. Поэтому охотничьи трофеи техуаканцев, доходившие порой до 30–40 % поголовья оленей, не вели к уничтожению всей популяции, так как оставшиеся особи получали больше шансов выжить в трудное зимнее время. В этой связи весьма примечательно, что именно на зимних стоянках процент костей оленя особенно высок.
Таким образом, можно утверждать, что сезонные циклы и тесно связанные с ними виды хозяйственной деятельности играли огромную роль в жизни древних обитателей горных районов Мексики. Многие съедобные растения были доступны им только в течение одного сезона или даже его части. Это и предопределило особый режим собирательской экономики, её специализированную направленность в доземледельческий период.
Р. Мак Нейш наглядно показал в своих работах, как человеческие коллективы той эпохи реагировали на сезонные циклы. В течение летнего дождливого сезона, когда существовало максимальное изобилие растительной пищи, люди часто объединялись (видимо, для более быстрого сбора урожая с природных нив) в более крупные группы, состоявшие, видимо, из нескольких родственных семей. В разгар же сухого сезона, когда съедобных растений оставалось совсем немного, эти крупные группы вновь распадались на более мелкие единицы, лучше приспособленные к условиям голодной зимы.
