Ф.А. Седов с юности жил в Петербурге, где благодаря своим деловым качествам и, как писал его брат Алексей, «несчастному разуму» создал значительное состояние. С середины 1860-х годов он по ряду личных причин настойчиво стремился к покупке недвижимости в Гжатском уезде.
11 августа 1869 г. Ф.А. Седов писал брату Алексею: «Если бы Вы знали какая неограниченная душевная и сердечная приятность, что разлученная... семья начинает подвигаться к родимой стороне, где обитают прахи незабвенных родителей, родственников и друзей...».
Необходимо сказать несколько слов и об адресате письма - гжатском купце 2-ой гильдии Алексее Алексеевиче Седове. Старший из пяти известных нам братьев Седовых (он родился приблизительно в 1815 г.) жил с женой Татьяной Владимировной и многочисленными детьми в сельце Пьянкове (Пьянькове) Петропавловской волости Гжатского уезда. В конце 18 века Пьянково было отхожей пустошью с 86 десятинами удобной земли в собственности титулярного советника Ивана Ивановича Дурасова. Состоятельный, предприимчивый и уважаемый в уезде человек, Алексей Алексеевич относился к своему младшему брату и воспитаннику Федору «вполне по-отечески». Он взял на себя многочисленные заботы, связанные с поиском и приобретением недвижимости. За 1,5 года А.А. Седов купил по просьбе и на имя брата Ф.А. Седова два имения в Гжатском уезде: усадьбу графа Федора Сергеевича Каменского, что при селе Воробьеве (так называемое полусело Воробьево) и сельцо Звездуново Николая Николаевича Калачевского. Из писем видно, что Ф.А. Седов намеревался в дальнейшем приобрести 23 десятины земли близ села Воробьева; оцененную в 4500 рублей отхожую пустошь в 230 десятин с произраставшим на ней березовым и еловым лесом в 10-ти верстах от того же Воробьева; 3000 десятин земли у помещика А.И. Жукова; землю помещика Я.И. Юшкова; 2600 десятин строевого леса. Остается только удивляться его финансовым возможностям.
При покупке Звездунова А.А. Седов проявил недюжинные коммерческие способности. Он обеспечил покупку усадьбы «не клочками, а клином», что было дешевле, устранил конкурентов, побеспокоился о правильном и своевременном совершении купчей крепости, составлении плана, внесении денег.
По прошествии 136 лет трудно сказать, были ли допущены братьями Седовыми какие-нибудь нарушения при совершении операций с недвижимостью (дважды они были втянуты в судебные процессы). Можно лишь утверждать, что своей купеческой репутацией они дорожили. Как писал Ф.А. Седов: «... мы афер не умеем разыгрывать, а любим дела делать на наличные».
Во всяком случае, владелец Звездунова Н.Н. Калачевский доверял А.А. Седову. Еще 22 марта 1871 г., т.е. до официальной покупки, А.А. Седов получил от Н.Н. Калачевского доверенность на управление усадьбой.
Напомню, что полковник Николай Егорович Калачевский, владевший Звездуновым с 1819 г. по 1866 г., завещал усадьбу племяннику ст. сов. Н.Н. Калачевскому с ограничением его прав на время пожизненного владения вдовы завещателя Екатерины Михайловны Калачевской. На деле усадьба на 5 лет осталась без настоящего хозяина и пришла в упадок.
Вот что писал А.А. Седов о плачевном состоянии Звездунова: «Около дому и палисадки частокол... весь повалился. Столбы подопрели... Безобразие для дому без ограды... В саду сидеть невозможно... потопчет скот...».
По просьбе брата Федора А.А. Седову пришлось заняться восстановлением некогда цветущей усадьбы. Он ежедневно бывал в Звездунове, следил за ремонтом дома и ограды, за состоянием двух усадебных прудов, которые пришлось срочно запрудить. Особой заботой братьев стал сад. Ф.А. Седов просил брата Алексея сделать всё «что будет нужно для поправки или подсадки плодовитых деревьев».
Покупка Звездунова представлялась старшему брату несомненно выгодным коммерческим предприятием. Он поздравлял брата Федора с «отличной покупкой, которая даст хорошую пользу» или по его же образному выражению «копейку на копейку, да сверху грош».
В действительности оказалось, что умный, предприимчивый, казалось бы «насквозь коммерческий человек» Ф.А. Седов намеревался вести в своих новых владениях отнюдь не «коммерческую» жизнь. Создается впечатление, что новый хозяин двух дворянских усадеб попытался вжиться в образ «помещика дворянина», каким он его себе представлял.
Многие годы Ф.А. Седов каждое лето гостил в Пьянкове у брата Алексея, называя пребывание там «сладким сном». Со временем он стал тяготиться патриархальным укладом дома, допускать оскорбительные высказывания в адрес хозяев, что пытался объяснить действием «спиртуозной наливки..., которая имела волшебную силу обращать доброе в злое». Федор Алексеевич явно охладел к своим многочисленным родственникам, о которых прежде искренне заботился. С конца 1860-х годов он настойчиво пытался сблизиться с будущими соседями-дворянами, особенно с графами Николаем и Михаилом Сергеевичами Каменскими, войти в их круг, быть им полезным. Впрочем, почти раболепное отношение к Каменским не мешало Ф.А. Седову постепенно скупать их землю.
Перенимая привычки соседей-помещиков, Федор Алексеевич увлекся собаководством и охотой, занятиями, по мнению старшего брата, бесполезными и «неприличными для коммерческих людей». В связи с этим приведу отрывок из письма А.А. Седова брату Федору.
«Не говоря уже о тебе, но и твоих собак соблюдали, которых ты привез из Санкт-Петербурга. Готовили нарочно ежедневно суп... У нас если кому сказать истинно не поверят, что для собак готовят нарочно суп с белым хлебом, а черного не едят. Да в комнатах спят на диванах..., где иконы Господни и теплятся лампады... Дурной запах, дерут мебель, пугают малых детей... Я это нахожу невыгодным. Я бы взамен трех твоих собак выкормил бы свинью и каждая свинья стоила бы по нашему счету 40 рублей, а всего 240 рублей...
... сколько ты раз ходил (?) на охоту, а три раза по три птички убил. Что ты в оправдание скажешь?».
Однако Ф.А. Седов вовсе не был бессмысленным подражателем. Он остро чувствовал недостатки своего образования и воспитания, в которых горько упрекал брата Алексея.
Возможно, сам Федор Алексеевич не читал выписываемых им книг и не играл на купленном им рояле, так называемом флюгере.
Зато всё это стало доступным и привычным следующему поколению Седовых.
Дальнейшая история семьи Седовых лежит за рамками моего сообщения. Достаточно сказать, что оба брата сыграли в судьбе сельца Звездунова положительные, хотя и прямо противоположные роли.
Деловая хватка и хозяйственность Алексея Алексеевича позволили купить и восстановить разрушавшуюся усадьбу. «Барские затеи» Федора Алексеевича не дали сделать из Звездунова очередное коммерческое предприятие, сулившее «5000 рублей барыша».
И не вина Седовых, что теперь о сельце Звездунове напоминают лишь остатки одичавшего сада, да въездная березовая аллея, ведущая в никуда.
Е. Н. Кожухова
Список литературы
ЦИАМ, Ф. 131,оп. 58, д. 618
РГАДА, Ф. 1354, оп. 448/1
Старые годы, июль-сентябрь, СПб 1910 г.
Неопубликованная переписка А.А. и Ф.А. Седовых, 1864-1872 гг.
Владелец усадьбы в сельском приходе
При изучении социальных процессов, связанных с феноменом русской усадьбы, обращается внимание в первую очередь на светские стороны жизни его обитателей: хозяйственную деятельность, формирование библиотек, взаимоотношения с крестьянами. И это вполне оправданно. Действительно «церковно-обрядовая сторона не занимала в усадебной жизни ведущего места» {Дворянская и купеческая сельская усадьба в России. XVI - XX вв. Исторические очерки. М., 2001. С. 448.}. Вместе с тем наличие дворянской усадьбы в сельской местности значительно влияло на церковную жизнь и положение дел в приходе. Начать с того, что владельцы крупных и средних имений, как правило, выступали в роли ктиторов - основателей храма. Приступая к обустройству усадьбы, они предусматривали строительство церкви. На это богоугодное дело средств не жалели. По возможности приглашали известных архитекторов, использовали дорогие строительные материалы, для внутреннего убранства жертвовали старинные иконы или заказывали списки с наиболее почитаемых русской православной церковью икон. Или как князь В.М. Долгоруков-Крымский использовали привезенные из военных походов трофеи. В своем имении Знаменском-Губайлове он украсил церковь генуэзскими рельефами {Греч А.Н. Венок усадьбам // Памятники отечества. 1994. №3-4. С. 37.}. На Гжатское имение генуэзских рельефов у князя, видимо, не хватило. Но его наследник В.В. Долгоруков выделил средства на строительство каменного храма в селе Дровнино Гжатского уезда вместо сгоревшей в 1812 г. деревянной церкви. Храм Николая Чудотворца был освящен в 1820 году {Смоленские епархиальные ведомости. 1873. № 4. С. 133.}.
Как храмостроитель в Гжатском уезде Долгоруков был не одинок. Не меньшую активность в этом направлении проявили представители княжеского рода Голицыных. В усадьбе Самуйлово П. Голицын построил церковь Рождества Богородицы (1791). А. Голицын финансировал строительство церкви Введения в селе Карманово (1838 г.). Дм. Голицын - основатель церкви Успения в селе Пречистое (1807). Владельцы усадьбы Васильевское Повалишины построили на свои средства церковь Благовещения (1770). А. Плохово возвел в своем имении Потапово приходской храм, а его потомки небольшую усадебную церковь. Графиня П.С. Каменская построила церковь в селе Воробьево. В 1838 г. по заказу помещицы С.С. Мальцевой была построена церковь Введения в селе Колокольня. Этот список можно продолжить. {Архитектура и ландшафты России. Черная книга. М.,2003. С.С. 296-298.; Архитектурные памятники Смоленской области. Кн. 2. 1987. С.С. 346, 350, 352.; Смоленские епархиальные ведомости. 1996. №4. С. 55-56.}
