Ознакомительная версия.
Есть еще описание внешности Бековича-Черкасского, довольно раннее: секретарь посла австрийского императора записал свои впечатления от приема у Голицына: «С целью блеснуть своим гостеприимством, он приказал двум своим сыновьям прислуживать … господину послу; к ним присоединил молодого черкесского князя, недавно еще похищенного тайно у своих родителей… В выражении лиц Голицыных видна скромность, в чертах же черкеса — благородство и твердость духа, обличающие воина по происхождению».
Да, и последнее — для понимания. Наш Александр был основателем довольно известного дворянского рода Бековичей-Черкасских, давшего России немало славных имен. Но у него самого «Бекович» было не частью фамилии, а отчеством, взятым от «титула» отца: «сын бека»=«Бекович». В тогдашних документах нашего героя так и именовали: «князь Александр Беков сын Черкасский». И только потом, после его смерти, влиятельнейший клан князей Черкасских, выехавших на Русь еще с женой Ивана Грозного Марией Темрюковной, не пожелал терпеть в «однофамильцах» всяких выскочек и настоял на двойной фамилии конкурентов.
Васильев Федор Андреевич. Портрет князя Александра Бековича-Черкасского. 1710-е гг.
Вот, собственно, и все, что известно об Александре Бековиче Черкасском до того момента, как царь Петр поручил ему выполнение дерзкого проекта. Но не только ему, впрочем. Верный принципу всех радетельных властителей, яйца в одну корзину Петр не складывал, поэтому к золотым приискам должны были отправиться две экспедиции, причем выходили они с разных сторон — одна из Астрахани, другая из Сибири.
Грех был бы не воспользоваться предложением губернатора Гагарина, предложившего взять обеспечение экспедиции «на свой кошт», поэтому первая команда должна была выступить из Тобольска, и, поднявшись по Иртышу до Ямышева озера, заложить там крепость, а следующей весной идти на поиски города «Иркеня» и захватить его.
Вторая, во главе с Черкасским, должна была добираться к Яркенду с берега Каспийского моря через Великую Бухарию, то есть западный Туркестан.
Таким образом, план императора был обречен с самого начала.
Потому, что «привязка к местности» была сделана по принципу «Где мой дом, где Кура?». Город Яркенд, как я уже говорил, расположен в Малой Бухарии, то есть в Кашгарии, Восточном (он же Китайский) Туркестане. Стоит он на речке Яркенд-Дарье — сравнительно небольшой речушке, стекающей с гор. Золото в ней действительно добывали, вот только приплыть к нему ни по Иртышу, ни по Аму-Дарье невозможно. Даже если не учитывать расстояния, которые пришлось бы преодолевать экспедициям, Бухгольцу преградил бы путь Тянь-Шанский хребет, а Черкасскому — Памир.
Самое смешное — в то время Российская новорожденная империя располагала всеми данными, прекрасно демонстрирующими нелепицу этого плана в стиле «он шел на Одессу, а вышел к Херсону». Очевидно, на решение Петра сильно повлияли традиции европейской картографии. Он не знал про Аральское море потому, что Европа в то время была убеждена — Аму-Дарья впадает в Каспийское море, и на всех европейских картах, которыми, в основном, и пользовался Петр, устье этой великой азиатской реки было исключительно там.
Меж тем, в распоряжении русских уже была карта, составленная переводчиком Посольского приказа Андреем Виниусом в конце XVII века, где прекрасно разведены и Сыр-Дарья, и Аму-Дарья, и обе они, как и положено, впадают в Аральское море. И не только карта Виниуса. Была великолепная «Чертежная книга всей Сибири», составленная — сюрприз! — по личному распоряжению Петра в 1701 году боярским сыном Семеном Ремезовым, где мало того, что обе Дарьи впадали в Арал, так еще и город Яркенд был обозначен. Обозначен совершенно правильно — «град Еркеть» на этой карте находится в бассейне «реки Еркеть», а не Аму-Дарьи.
Фрагмент карты Ремезова
Наконец, как выяснилось во время следствия по итогам этой авантюры, изрядное количество сибирских купцов (пусть и мусульманских) торговали с Яркендом и вполне адекватно описывали его расположение.
Почему все эти сведения не были приняты в расчет при планировании операции — можно только гадать. Скорее всего, свою роль сыграл извечный наш бардак. Купцов опросить забыли — не до этого, золотом пахнет! — а карты куда-нибудь сунули, не удосужившись толком с ними ознакомиться. А то и просто потеряли, как это случилось, например, со «скасками» Семена Дежнева, из-за чего Берингов пролив нам пришлось переоткрывать заново, или с картами самого Черкасского, которые так надежно потеряли, что нашлись они только два с половиной века спустя. Все же в спешке, все второпях, ну а когда уже царь-батюшка решил — что поделать? Переигрывать уже никто не будет.
В общем, герой наш получил предписание, состоящее из нескольких пунктов. Приведу его целиком, оно короткое:
«Указ капитану порутчику от лейб-гвардии господину князю Черкасскому 29 мая 1714 году:
1. Ехать ему в Астрахань, а прежде заехать в Казань и объявить губернатору о своем деле, дабы людей, судов и протчего, что к сему надлежит, ему дали, а именно: 1500 человек с надлежащими судами, провиантом и протчим, также на всякие дачи взять денег 5000 рублев.
2. Взять тех людей, ехать от Астрахани возле левого берегу до такого места, где просил хивинской посол, чтоб нам построить город.
3. А как на то место приедет, то проведывать о Дарье реке тамошными жителями тайно и с ними посланными, а потом и самому ехать возле того левого берега и до самой персицкой границы, а разглашать, будто то место неудобно к поселению и для того поехал искать кое удобнее.
4. Взять из Астрахани для сего пути морских нескольких человек и делать карту, как берегу морскому, так и рекам и пристанищам.
5. А когда, с помощию божиею найдет оную реку, то послать вверх проведать по оной, а на устье зделать крепость небольшую, ежели возможе от налету тамошних народов держана быть могла 4 или 6 стами. Буде же таким малым числом удержатца не может или время будет позно или иное какое препятие…
6. Провианту взять довольство для всякого случая, пушек железных 6 или 7, для того ежели построят шанец, чтоб в нем оставить.
7. О призыве горных народов прилагаетса при сем сенату указ, дабы в том учинили по вашему предложению».[15]
В принципе, все понятно. Взять в Казани людишек, добраться по берегу к старому руслу Дарьи, сказать, что место неудобное, разведать берег Каспия до персидской границы, а если повезет, и новое устье Дарьи сыщется раньше персидской границы — отправить вверх по течению разведчиков, а самому ставить в устье крепость. Ну и чтобы приободрить отправляемого на подвиг — царь сообщал Бековичу, что записка его о присоединении кабардинцев уже отправлена в Сенат для выработки мер по реализации этой похвальной инициативы.
Все, машина запущена, шестеренки закрутились. Александр Бекович-Черкасский, естественно, был не в таком ранге и не в тех чинах, чтобы вершить этот масштабный проект единолично. Поэтому «куратором» к нему приставили большого человека, президента Адмиралтейств-коллегий, адмирала Федора Апраксина, которому Бекович должен был докладывать обо всем важном.
Федор Матвеевич Апраксин. Портрет кисти Иоганна Готфрида Таннауэра.
Ждать было больше нечего, и Александр Бекович отправился совершать подвиг.
Так Александр Бекович Черкасский стал одним из первых наших Игроков, и уж точно — первым Игроком с практически неограниченными полномочиями. Естественно, молодой человек прекрасно понимал, что его будущее полностью зависит от того, сможет ли он выполнить задачу, поставленную Петром. Поэтому за дело взялся рьяно.
13 августа 1714 года он прибывает в Казань, и, явившись к губернатору Петру Самойловичу Салтыкову, всесильному правителю «околокочевой» России, вручает ему решкрипт о своих полномочиях. После чего требует собрать полторы тысячи бойцов и много денег. Пять тысяч рублей ему были выделены, людей же так быстро собрать не было возможности, поэтому Бекович, не дожидаясь конца сборов, велит по готовности отправить его будущее войско в Астрахань, а сам отбывает туда, не проведя в Казани и трех дней — 16 августа.
В Астрахани же начинаются первые проблемы — ни одного годного для морского путешествия судна там не оказалось, только рыбачьи да купеческие посудины. Флот для экспедиции нужно было строить с нуля, этим Бекович и занимается всю осень. Но отнюдь не только судостроением были заняты помыслы царского эмиссара. В Игре информация частенько значит не меньше, чем воинская сила, а Александр Бекович, к его чести, хорошо это понимал. Он вообще был неплохим Игроком, этот горец, ставший мореплавателем, по крайней мере, демонстрировал очень неплохие задатки. Едва прибыв в Астрахань, он начинает собирать информацию, и меньше чем через две недели после прибытия, 1 сентября, уже отправляет в центр первое донесение. В письме президенту Адмиралтейств-коллегий адмиралу Федору Матвеевичу Апраксину (только что одержавшему первую в истории России морскую победу русского флота — разгром шведской флотилии у мыса Гангут) он писал:
Ознакомительная версия.
