«Утром из отпуска, вечером – на войну…»
Михаил Кашеваров, начальник службы снабжения горючим тыла полка, гвардии майор:
– Я приехал из отпуска, с бородой еще был, и вижу, что в полку идут сборы. Пришел в парк, там стоят мои 14 машин для подвоза горючего. Техника была в нормальном состоянии, как и всегда. Парни-водители на меня смотрят вопросительно – поеду я, их командир, с ними или нет. Поеду! Так утром я приехал из отпуска, а вечером – уехал на войну.
Андрей Смирнов, психолог полка, майор:
– В двести сорок пятый я был прикомандирован из зенитно-ракетного полка. Естественно, что никого из офицеров полка я не знал.
Приехал утром в полк, и как раз началась погрузка в эшелон. Все на ходу, быстро-быстро, бегом… Я с командиром полка познакомился только в Моздоке… Мне было легко: всю первую кампанию служил в 205-й мотострелковой бригаде.
Настроение у офицеров и солдат перед отправкой в Чечню было нормальное. Офицеры знали, куда идут, солдаты – тоже. Хотя сначала нам говорили, что едем в Дагестан. Никаких политических задач нам не ставили. Скоро, уже в Чечне, стал замечать, что в этой кампании нам, военным, политики наконец-то развязали руки. Если командир полка принимал решение уничтожить противника, то и уничтожали уже без оглядки на политиков.
Александр Цыбаев, зам. командира 3-й мотострелковой роты по воспитательной работе, гвардии лейтенант:
– На эту должность в полк, не по своей военной специальности, я попал после окончания училища тыла. Стрелять за годы учебы довелось всего несколько раз. Особой боевой подготовки у меня не было. Основной специальностью, которой я владел, было обеспечение личного состава подразделений вещевым имуществом и продовольствием. Вот то, что я знал и умел. БМП и некоторые другие образцы техники впервые увидел в полку. Приходилось учиться у командиров взводов, командира роты – все они были профессионалами своего дела, и даже чему-то у солдат.
На станции погрузки техники перед отправкой я был назначен начальником караула эшелона. На каждой остановке я должен был расставлять солдат, входящих в караул, по всему периметру поезда и не допускать к эшелону посторонних лиц.
До Моздока ехали 3–4 дня. В дороге подружился с лейтенантом Алексеем Маркеловым, прикомандированным к нам в полк. Он был сапером, окончил Кстовское военно-инженерное училище. Алексей рассказывал, что в этом училище преподавал его отец, ветеран войны в Афганистане.
На станции Моздок при разгрузке инженерной техники у одной машины, которой управлял боец, колесо вышло за пределы платформы. Была опасность, что машина может свалиться. Алексей приказал солдату выйти, сел за руль сам, но наклон машины был большой, она упала и перевернулась. Кабина была смята так сильно, что удивляюсь, как он тогда жив остался.
Потом судьба нас развела, но видел Алексея в Чечне еще два раза. Первый – в Надтеречном районе, в разведроте, когда на отдыхе они пекли блины. Поел блинчиков с ними, и Алексей решил надо мной подшутить: «Видишь «ГАЗ-66»? Посмотри, что в ней». Хотел было идти, но боец сказал, что там трупы боевиков. Только что съеденные блины чуть из меня не вылетели… Второй раз видел Алексея Маркелова под Первомайским, он сидел на броне БТР с красиво развевающимся российским флагом. Помахали друг другу руками… Потом, уже в Урус-Мартане, я узнал, что Алексей был ранен в шею осколком вражеской мины. Врачи полковой медроты в полевых условиях сделали ему операцию. Сначала военный госпиталь, потом гражданская больница, Алексей шел на поправку… Он умер, как мне рассказывал один офицер его подразделения, на руках у отца. Видимо, что-то пошло не так после ранения. Для меня его смерть была шоком… Никак не могу понять, почему военные врачи в полевых условиях сумели спасти ему жизнь, а гражданские – с таким то оборудованием! – не смогли…
Алексей был отличный парень, настоящий герой.
«Ушли, готовые к полевой жизни…»
Виктор Зинченко, начальник артиллерии полка, гвардии подполковник:
– Погрузка артиллерии шла на станции Инженерной. Хотя и все было рассчитано, но САУ – они как мамонты… Грузили, конечно, тяжело. Офицеров, которые прошли службу и практически умели загружать технику на платформы, было немного. Контролировали весь этот процесс я, офицеры – командир дивизиона Сергей Костюченко, Петр Дымчак, полковник Захаров, начальник артиллерии армии.
Солдатики были молоденькие, опыту у них немного. Главное было – заехать на платформу. Ничего не видно, поэтому механики-водители руководствовались только сигналами. Все обошлось, у нас лишь машина передового разведывательного пункта соскочила, зацепила гусянкой.
Мы ушли в Чечню, готовые к полевой жизни. Личный состав и офицеры навыки службы имели. Самый болезненный вопрос был – кадры, второй – подготовка кадров. Надо же было выполнять боевые задачи. Старшие офицеры батареи – это те, кто отвечает за точность, умение стрелять, боевую работу, они пришли из училища, и то не наши, а с сотого танкового полка. Были лейтенанты, только что выпущенные из училища, некоторые – из Саратовского ракетного: этим надо было на ствольную артиллерию переучиваться.
Чтобы сделать первый выстрел, надо выбрать огневую, разбить фронт батареи, сориентировать орудия, координаты определить – вся артиллерия основана на расчетах. По прибытии в Чечню весь октябрь, где вставали на один-два дня, мы поднатаскивали людей. Потому что некоторые офицеры пришли к нам после окончания Саратовского вертолетного среднего технического училища. Им сказали: «Хотите служить в армии – идите в Сухопутные войска». Вот они и пришли ко мне: «Возьмете?» – «В минометную батарею возьму, в дивизион САУ – нет». В минометных батареях они все освоились, разобрались быстро.
Срочников потихоньку меняли, к ноябрю их не осталось, контрактники были из бывших срочников. Контрактники – разные люди. Кто-то после первой кампании хорошо себя показал, но некоторые были и балбесы. И спали не там, где надо было, и подворовывали, били таких по рукам. Некоторые не могли привыкнуть всегда автомат держать при себе…
«Учились по ходу пьесы…»
Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка, гвардии майор:
– В конце августа 1999-го я должен был переводиться на Дальний Восток. Уже были все документы, кроме предписания, меня даже рассчитали в полку. Поехал в отпуск на неделю, к родителям в Кинешму. Вдруг позвонил начальник артиллерии полка, полковник Зинченко Виктор Александрович. «Что случилось?» – спрашиваю. «Хочешь остаться в полку? Нас отправляют в Чечню. Если хочешь, то приезжай, вместе поедем». – «Ладно, я приеду».
Артиллерия полка в это время была на полевом выходе. За трое суток вся она была погружена в эшелоны. На момент отправки в Чечню артиллерия полка состояла из дивизиона САУ, трех минометных батарей, в каждой из них по девять минометов – шесть «Подносов», 82-миллиметровых, и три «Василька», батареи ПТУР «Конкурс». Был еще взвод управления начальника артиллерии полка. Техникой артиллерия полка была укомплектована полностью. Имелись текущие недостатки, но все САУ были стреляющие, и настрел был не такой большой. Состояние техники было хорошее.
А вот состояние личного состава имело особенности. …Только что пришел из академии новый командир дивизиона майор Сергей Костюченко. Начальником штаба артиллерии полка был капитан Сергей Гасилин, командиром третьей батареи – капитан Крупский (оба с опытом), а командирами еще двух батарей были очень молодые офицеры, только что с военного училища. Командирами двух минометных батарей были офицеры 1998 года выпуска – Белов и Чихляев. Если в первой минометной батарее офицеры были ребята что-то соображающие, то во второй – выпускники 1999 года и из авиационного военно-технического вуза. Готовили их в авиацию, а прислали к нам, в артиллерию. У Белова все офицеры батареи были летчики, как мы их называли. Учились они в нашем полку премудростям артиллерии по ходу пьесы… Помню их фамилии: Кардаш, Симош, Ермаков. Кардаш потом стал начальником бронетанковой службы полка. Солдаты были в основном срочники, а потом примерно половина – контрактники.
Роман Данковцев, радист взвода управления штаба артиллерии полка, гвардии сержант:
– К моменту начала войны в Чечне мне оставалось всего 2–3 месяца службы. Профессионально чувствовал себя хорошо подготовленным. Работал на рации Р-159 и «Историке». Рация простая, надежная. Если вовремя менять аккумуляторы, то все будет нормально.
КМБ прошел в Коврове, в батальоне связи, потом направили в полк. Во взводе нас было всего пять человек. Служба шла потихоньку. Взаимоотношения с офицерами у нас, солдат, были хорошие. В артиллерии вообще отношения покультурней, чем в пехоте.
