Прощание с Ш. Рашидовым прошло во Дворце дружбы. На него пришли десятки тысяч ташкентцев, причем людей было столько много, что всем проститься с «отцом нации» не удалось — для этого не хватило бы и нескольких дней.
Выступая с траурной речью, новый партийный руководитель Узбекистана И. Усманходжаев так отозвался о покойном: «Нет больше с нами верного коммуниста-ленинца, человека большой души и щедрого сердца Шарафа Рашидовича Рашидова. Но его славные дела, его светлый образ— навсегда с нами».
Тогда же были приняты решения об увековечении памяти Ш. Рашидова. Появились две улицы его имени в Ташкенте и родном Джизаке (в последнем был сооружен его бюст), целинный район Кашкадарьинской области был переименован в Шарафрашидовский. Имя Ш. Рашидова было присвоено трем высшим учебным заведениям (в Ташкенте и Джизаке), текстильному комбинату (в Ташкенте), совхозу (в Каракалпакской АССР), областной библиотеке (в Джизаке). В государственном музее истории народов УзССР была организована музей-комната, где создали экспозицию, посвященную жизни и деятельности Ш. Рашидова. Кроме этого, были открыты несколько мемориальных досок на зданиях в Ташкенте, Джизаке и Самарканде.
Несмотря на то, что под некрологом Рашидову подписалось все высшее кремлевское руководство, однако смерть многолетнего лидера Узбекистана для большинства из них оказалась своевременной и желанной. Может быть, поэтому чистки в республике хотя и продолжились, однако уже без того энтузиазма как ранее. Объяснялось это, судя по всему, двумя причинами. Во-первых, сам инициатор этих чисток Юрий Андропов тоже находился на смертном одре (жить ему оставалось чуть больше трех месяцев), во-вторых, «ферганцы» добились, чего хотели — вернули себе высшее руководство республикой, и не были заинтересованы в том, чтобы чистки продолжались с прежней энергией. Таким образом между республикой и Центром по этому вопросу был достигнут некоторый паритет. Однако длился он недолго — до смерти Ю. Андропова, последовавшей в начале февраля 1984 года.
Отметим, что смерть эта для многих оказалась неожиданной. Несмотря на то, что Андропор давно страдал серьезным заболеванием почек, однако на момент своего прихода к власти был вполне работоспособным (кстати, это видно и по его фотографиям того времени). Однако уже к осени 1983 года Андропов стал стремительно сдавать и с октября фактически прописался в Центральной Кремлевской больнице в Кунцево. Живым из нее он уже не вышел.
Как гласит официальная версия, окончательно подточила Генсека элементарная простуда. Якобы в сентябре во время отдыха в Крыму он простудился и «заработал» себе флегмону. Ему была сделана операция, однако полностью оправиться после нее Андропов так и не смог. К зиме он уже не мог ходить и плохо видел. Однако много позднее станут известны новые подробности последних месяцев жизни Андропова.
В самом начале болезни Генсека председателю КГБ СССР Виктору Чебрикову пришло письмо за подписью двух высокопоставленных чекистов. В нем они утверждали, что лечение Андропова поставлено из рук вон плохо, и требовали от Чебрикова немедленного вмешательства. Председателю КГБ не оставалось ничего иного, как вызвать на Лубянку начальника 4-го Управления Минздрава Евгения Чазова.
Узнав о письме чекистов, тот в свою очередь отреагировал на него весьма нервозно. Двое ничего не смысливших в медицине людей пытались учить его, академика, как ему лечить. Было от чего возмутиться. К тому же болезнь Андропова была слишком тяжелой, чтобы не понимать, что он, в сущности, обречен и спасти его вряд ли кому удастся.
Тем временем в конце января 1984 года из-за нарастающей интоксикации у Андропова стали появляться симптомы выпадения сознания. Смерть его ждала с минуты на минуту. Она наступила 9 февраля. И сразу же как отголосок того письма, что пришло зимой Чебрикову, на свет явился документ, который один из агентов ленинградского КГБ, вернувшийся из Москвы, положил на стол своего начальства. Вот его текст:
«Среди персонала 1-го медицинского института, связанного с 4-м Главным управлением Минздрава СССР, циркулируют разговоры о загадочности смерти Генерального секретаря ЦК КПСС. По мнению ряда специалистов, в ГУ есть люди, которые на ранней стадии болезни Андропова умышленно вели неправильный курс лечения, что впоследствии привело к его безвременной кончине. На более поздней стадии ведущие специалисты страны были бессильны что-либо сделать, несмотря на все предпринимавшиеся ими меры. Люди, «залечившие» Андропова, связаны с группировкой (название условно) некоторой части партийных аппаратчиков в Москве, которым пришлись не по вкусу позитивные изменения и реформы, начатые Андроповым, в частности намерение изменить «кремлевский паек», призывы к личной скромности партийных работников, обращение к ленинским идеалам коммуниста. Один бывший ответственный сотрудник Госплана СССР подтвердил изложенное выше и добавил, что Андропова убрали».
Действительно, врагов у Андропова еще в бытность его шефом КГБ было предостаточно. А когда он стал Генеральным секретарем и президентом страны одновременно количество этих врагов выросло в геометрической прогрессии. В числе людей, активно желавших новому руководителю смерти, могли быть представители разных кланов. Это могли быть как «брежневцы», которых Андропов стал «прессовать», едва пришел к власти, так и «глобалисты», доверие которых Андропов оправдывал все меньше и меньше, войдя в жесткий клинч с США.
Кое-кто из историков позднее причислит к сонму возможных убийц Андропова и представителей мусульманских элит, которые, якобы, мстили ему за его «десант» в Узбекистане. Но эта версия не выдерживает критики, поскольку к власти в Кремле в итоге пришел такой же антимусульманин — Константин Черненко. И при нем «андроповский десант» в Узбекистане заработал даже еще энергичнее, чем раньше. В этом деле устремления нового Генсека полностью совпадали с целями «кремлевских глобалистов». Тем более те прекрасно понимали, что больной Черненко долго не протянет и им, перед приходом к власти, нужно продолжать зачищать те регионы, элита которых не внушала им доверия.
В Узбекистане они сделали ставку на «ферганцев» и «ташкентцев», надеясь с их помощью оттеснить «самаркандцев» и их союзников от власти и сделать республику ручной. Для этого там был оставлен «андроповский десант» во главе с Т. Гдляном, который должен был помочь новым руководителям в их планах. Увы, но последние были слишком увлечены процессом захвата командных позиций, чтобы понять, что силы, рвущиеся к власти в Кремле, преследуют свои узкокорыстные цели и при первом же удобном случае не замедлят обрушить свою секиру на них самих. Впрочем, в мировой истории достаточно подобных примеров, когда недавние союзники в борьбе за власть становились потом лютыми врагами.
В итоге вслед за «бухарским делом» Кремль затеял в Узбекистане еще одно, куда более масштабное и потому более перспективное с точки зрения политических дивидендов. Это дело получило название «хлопкового». Началось оно буквально накануне ухода из жизни Андропова — в январе 1984 года. Именно тогда сотрудники УКГБ по Москве и области задержали в златоглавой двух жителей Узбекистана: директора Учтепинского хлопкоочистительного завода объединения «Джизакзаготхлопкопром» Узбекской ССР и товароведа Дустликского хлопкозавода того же объединения. Они, якобы, пытались вручить взятку в размере 40 тысяч рублей одному из руководителей Серпуховского хлопчатобумажного комбината за оформление фиктивных документов о производственной поставке комбинату этими узбекскими заводами 150 тонн хлопка. На самом деле вместо хлопка в Серпухов были пригнаны 4 вагона отходов, так называемого линта, эти отходы надо было записать как волокно.
Как мы помним, подобная система приписок имела место еще при Хрущеве, однако тогда это были все-таки единичные случаи. Как система это оформилось в самом конце 70-х, когда Центр, в погоне за валом, повысил норму сдачи хлопка государства во всех хлопкосеющих республиках и те, чтобы не попасть в отстающие (а это могло самым пагубным образом сказаться на выделении различных субсидий и фондовых ресурсов), стали мухлевать с цифрами.
Чуть позже перестроечная пресса изрядно постарается, чтобы изобразить сдачу хлопка в том же Узбекистане как одну сплошную махинацию. В сотнях (!) статей само понятие «хлопкороб» превратится в нечто ругательное. На самом деле приписки при сдаче хлопка составляли лишь незначительную часть от сбора. Например, в середине 1970-х самым отстающим регионом в республике по части сбора хлопка была Бухарская область. Казалось бы, чего проще: приписывай себе лишние тонны и живи припеваючи. Но этого не происходило, поскольку о массовых приписках тогда никто не думал. И ситуацию удалось разрешить с помощью волевого подхода: в феврале 1977 года Рашидов в приказном порядке назначил 1-м секретарем Бухарского обкома одного из лучших руководителей — Абдувахида Каримова.
