"Мы в отличной форме, — писал Штауффенберг жене. — Мы свидетели конца Франции. Не только военного, но и психологического. Не знаю, следишь ли ты за событиями. Неслыханный успех, неудержимый бросок! Французы даже не проявляют желания сопротивляться. Они сдаются тысячами".
Французская армия капитулировала. Британские войска эвакуировали на родину.
27 мая охваченный восторгом победы Штауффеиберг написал жене: "Если англичане не уступят, нам придется уничтожить Англию".
В этот самый день Штауффенберг получил назначение, которому многие бы позавидовали. Его перевели во 2-е (организационное) управление Генерального штаба сухопутных войск. Командование давно к нему присматривалось. А он не желал этого перевода. Не хотелось покидать дивизию в момент победы. 31 мая он получил Железный крест первого класса и попрощался с товарищами. Отпустили его из дивизии неохотно. Ему было тридцать два года.
В Генштабе он занимался обучением и переформированием частей, подготовкой резервов. Штауффенберга высоко ценили, строевые командиры просили его о помощи, поскольку не могли пробиться к начальству. 1 января 1941 года его произвели в майоры. Здесь он увидел хаотический характер управления вермахтом. Неделями Генштаб занимался исполнением приказов Гитлера, которые часто оказывались бессмысленными.
Генштаб перебрался в город Ангербург (Восточная Пруссия), поближе к ставке Гитлера. Во время поездки на фронт в июле 1941 года Штауффенберг познакомился в штабе группы армий "Центр" в Борисове с Хеннигом фон Тресковом и его порученцем лейтенантом Фабианом фон Шлабрендорфом. Кто мог знать, что встретились две главные фигуры немецкого военного сопротивления…
Генералы-танкисты уверенно говорили, что быстро разгромят Россию. Но Штауффенберг видел, что немецкие части несут колоссальные потери в живой силе и технике. Красная армия оборонялась ожесточенно. Три миллиона солдат вермахта начали войну 22 июня 1941 года, к концу года треть погибла, была ранена или пропала без вести. Вермахт взял в плен миллионы красноармейцев, но сопротивление не ослабевало, становилось более упорным и умелым. Друзья писали Штауффенбергу об угрожающем положении своих дивизий, боевые возможности которых сходили на нет.
В сентябре 1941 года Хельмут фон Мольтке спросил служившего в абвере барона Кристофа фон Штауффенберга, можно ли рассчитывать на его кузена Клауса в борьбе против нацистского режима. Через несколько недель Мольтке получил ответ:
— Клаус сказал, что сначала мы обязаны выиграть. Пока идет война, это невозможно. Но когда вернемся домой, мы выметем коричневую чуму.
Штауффенберг значительно дольше своих сослуживцев полагал, что войну против Советского Союза можно выиграть. Он позитивно воспринял отставку главкома генерал-полковника фон Браухича и то, что командование взял на себя сам фюрер. Он нашел, что система управления войсками улучшилась и теперь можно направить все силы нации на борьбу с Красной армией.
Только весной 1942 года Штауффенберг осознал масштаб катастрофы для вермахта. Вот тогда он заговорил с друзьями о том, что есть только одно решение — остановить Гитлера. Но на это способна лишь выдающаяся личность, способная взять на себя руководство страной и вермахтом, то есть кто-то из генерал-фельдмаршалов. Сам он был лишь винтиком в большом механизме и бессильно наблюдал за ухудшением положения.
Генеральный штаб, где знали и преступления Гитлера, и понимали его дилетантство в военном деле, не мог восстать и потребовать от Гитлера отказаться от командования. Генералы заботились только о престиже. Им не хватало мужества откровенно высказать Гитлеру мнение о происходящем на фронте. Штауффенберг с раздражением говорил об офицерах с их привычкой повиноваться: доверься фюреру, получай жалованье, докладывай, что требует начальство, и радуйся предстоящему отпуску… На кого же надеяться отечеству?
Ханс Герхардт фон Херварт из министерства иностранных дел рассказал ему о массовых убийствах евреев. Штауффенберг ответил:
— Надо убить Гитлера.
Такие слова просто так не произносят.
В сентябре 1942 года Штауффенберг отправился на Кавказ. Во время беседы с генералом Георгом фон Зондерштерном, начальником штаба группы армий "В", он впервые попытался привлечь видного генерала к действиям против Гитлера.
Однако генерал считал бунт невозможным для солдата перед лицом врага. Если бы его перевели на родину, тогда другое дело. Но не на фронте… Критика Гкглера была широко распространена, но действовать никто не хотел.
26 сентября 1942 года на совещании Штауффенберг вскочил и громко произнес:
— Во всем виновен Гитлер! Настоящие перемены возможны, только если мы его устраним. Я готов это сделать!
26 января 1943 года он побывал в штабе генерал-фельдмаршала Манштейна, командующего группой армий "Дон". Манштейн считался одним из самых способных немецких генералов. Штауффенберг попросил командующего о личной беседе. Заговорил об ошибках, совершенных Гитлером. Штауффенберг понимал, что недостаточно отстранить Гитлера от командования. Нужен государственный переворот. Он убеждал прославленного генерал-фельдмаршала возглавить заговор, считая, что за ним пойдет армия.
Но Манштейн и слышать об этом не хотел.
— Если вы немедленно не прекратите эти разговоры, я прикажу вас арестовать! — ответил он возбужденно.
3 февраля 1943 года Штауффенберг получил уведомление о том, что откомандировывается в штаб 10-й танковой дивизии в Тунис. Штабной работник должен был расширить свой боевой опыт. Африканский корпус сражался против англо-американских войск, которые в ноябре 1942 года высадились в Алжире и Марокко. Перед отъездом он навестил друзей, провел неделю с женой и вылетел через Мюнхен и Неаполь в Тунис.
Подполковник Штауффенберг неутомимо разъезжал по фронту и быстро вжился в новые обязанности. Он расхаживал по кабинету, засунув правую руку в карман, и диктовал писарю боевые приказы. Засиживался за полночь с командиром дивизии генералом Фридрихом фон Бройхом. "Отличный парень!" — говорил генерал о своем начальнике штаба. Они пили тунисское вино и говорили о литературе, философии и политике.
Политические взгляды Штауффенберга в штабе были известны каждому, потому что он их не скрывал. Штауффенберг убеждал комдива, что только военные могут спасти Германию — устранив Гитлера. Фюрер вмешивается в самые мелкие операции. Неужели мы не в состоянии сами решить вопрос и нам надо по каждому поводу получать указание из ставки? Генерал фон Бронх хотел вернуть Штауффенберга назад, в Германию: там он нужнее, чем в Африке.
Штауффенберг видел, что Тунис удержать невозможно: два немецких наступления в феврале и марте провалились. У союзников было очевидное превосходство. 10-я танковая отступала. 7 апреля 1943 года утром командный пункт дивизии менял расположение. Самолеты союзников на бреющем полете охотились за любой целью. Во время авианалета Штауффенберг успел выпрыгнуть из машины и остался жив, но получил тяжелые ранения. Когда мимо проезжал командир дивизии, он увидел только пустой и разбитый автомобиль начштаба.
На его счастье, рядом оказался врач, который оказал Штауффенбергу первую помощь. Он был без сознания, когда ему ампутировали простреленную правую руку. Он потерял мизинец и безымянный палец на левой руке и левый глаз. Через три дня его перевели в госпиталь. Он был весь в гноящихся ранах от осколков. Он пережил адские страдания.
Семья ничего не знала. Только 12 апреля его брат Бертольд, который служил на флоте, получил известие, что Клаус тяжело ранен. Через несколько дней на одном из последних госпитальных судов, которым удалось вырваться из Северной Африки, его доставили в Италию, оттуда — в Германию. Его поместили в лазарет в Мюнхене. Ему сделали операцию на среднем ухе. Потом еще одна операция — в загноившемся коленном суставе — от этой инфекции он мог умереть.
Но он не пал духом. Напротив, друзьям казался еще более решительным. Лежа в госпитале, он решил, что обязан избавить Германию от Гитлера.
Он сказал жене Нине:
— Знаешь, у меня такое чувство, что я должен сделать что-то, чтобы спасти рейх. Мы все ответственны за происходящее.
Своему дяде он заметил:
— Генералы ничего не могут. В дело должны вступить полковники.
Поделился с приятелем:
— Люди, у которых легко гнется позвоночник, не смогут стоять прямо.
Штауффенберга часто навещали сослуживцы. В мае 1943 года новый начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Курт Цайцлер вручил ему золотой значок за ранение. Штауффенбергу трудно было смириться со своим положением, он хотел вернуться на фронт, несмотря на увечья. Цайцлер разрешил продолжить службу подававшему большие надежды офицеру.
Место нашлось. Полковник Хельмут Райнхард, который руководил штабом в управлении общих дел Генштаба, просился на фронт. Вместо себя он предложил Штауффенберга.
