Ознакомительная версия.
Ко всему прочему, в Малой Азии поднял мятеж Варда Фока, брат Никифора. Положение Цимисхия стало совсем плачевным. Но в ходе наступления авангард Святослава из венгров, печенегов и русско-болгарского отряда слишком вырвался вперед. А к императору подошла армия Варды Склира. Возле городка Аркадиополь, совсем рядом с Константинополем, греческая тяжелая конница разбила передовые части князя. Контрудар несколько охладил Святослава, и он согласился возобновить переговоры. Но теперьто император был готов на все. Безоговорочно рассчитался с долгами по ежегодной дани, выплатил большую контрибуцию на войско, в том числе и на погибших – «род его возьмет». Русские остались победителями. Но подписание мира спасло Цимисхия. Святослав удалился в Болгарию, а армию Варды Склира перебросили в Азию, она подавила бунт Варды Фоки.
Вроде конфликт был исчерпан. Но… византийцы сами расписались в традициях своей политики. Еще раз обратимся к книге «Стратегикон» Кекавмена: «Если неприятель пошлет тебе дары и приношения, коли хочешь, возьми их, но знай, что он делает это не из любви к тебе, а желая за это купить твою кровь». Так поступал и Цимисхий. Он готовился напасть, неожиданно и всей мощью империи. Стягивал многочисленные войска, сформировал особую гвардию, «бессмертных». Еще раз заплатил печенегам, перенацелил их на русских. Подкупил болгарских бояр, охранявших проходы в Балканских горах. На Пасху 971 г. они сняли пограничные гарнизоны, отпустили их по домам праздновать Светлое Воскресение Христово. А Цимисхий именно на Пасху вторгся в Болгарию, вышел к столице, Великой Преславе.
В ней располагался русский отряд Свенельда. Вместе с ним на защиту города встали болгары. Две недели кипели бои, осадные машины долбили стены, и оборона была сломлена. Свенельд с остатками дружины вырвался, Преслава досталась византийцам. Цимисхий провозглашал, будто он пришел освободить Болгарию от русских. На деле было иначе. Солдаты императора убивали и грабили жителей, командующий армией Иоанн Куркуа, как пишут сами же греки, разорил множество церквей «обратив ризы и священные сосуды в свою собственность» [122]. Язычник Святослав пощадил, а христиане погромили. Царя Бориса взяли в плен, захватили его казну – которую Святослав не тронул. Вслед за Преславой Цимисхий разграбил и разрушил Плиску, Динею.
Святослав, узнав о нашествии, вывел воинов из Переяславца и пошел на выручку болгарской столице. Но по дороге получил известия, что она уже пала, и навстречу катится бесчисленная неприятельская лавина. Тогда князь укрылся в Доростоле (Силистрия) на Дунае. И справиться с русичами оказалось совсем не легко. Они не позволяли грекам приблизиться к крепости и поставить стенобойные орудия, выходили на вылазки. В первом сражении смяли и обратили в бегство оба фланга византийцев, лишь самопожертвование «бессмертных» спасло Цимисхия от разгрома. В схватках погибли Куркуа и еще ряд военачальников императора. А 2 тысячи русских выбрались ночью из Доростола, совершили рейд по Дунаю, собрали продовольствие и вернулись обратно, уничтожив вражеское охранение.
Как и прежде, на стороне Святослава дрались многие болгары, в боях участвовали даже женщины. Но силы князя постепенно таяли. А Цимисхий получал подкрепления, подошел его флот с огненосными судами, Доростол обложили плотным кольцом. В последней битве и природа была против русичей – в лицо им задул сильный ветер с пылью, они потерпели поражение. После этого Святослав созвал совет командиров, описал им невеселую картину: «А Русска земля далече, а печенези с нами ратни, а кто нам поможет?…» Решили вступить в переговоры о мире.
Цимисхий принял предложение с нескрываемым облегчением. Его армия понесла огромные потери. А вдруг князь получит помощь с родины или от венгров? С русской стороны переговоры возглавил Свенельд, с византийской – глава дипломатического ведомства епископ Феофил. Святослав согласился уйти из Болгарии. Но греки подтвердили выплату «субсидий», признали выход Руси к морю, князь сохранял «Боспор Киммерийский» – завоеванные у хазар Керчь и Тамань. Император обязался свободно пропустить русичей домой, снабдить хлебом на дорогу и договориться с печенегами, чтобы не нападали на них. Напоследок, по просьбе князя, состоялась его личная встреча с Цимисхием. Византийцы прибыли пышной, разнаряженной свитой. Святослав – на лодке, греб наряду с простыми воинами.
О чем они говорили с царем? Греки уклончиво сообщают, что «о мире». Хотя мир каждый из них представлял по-своему. Русские рассуждали: «Ведь они обязались уже платить дань, того с нас и хватит. Если же перестанут нам дань платить, то снова из Руси, собрав множество воинов, пойдем на Царьград». Цимисхий не хуже их понимал, что Святослав может вернуться. Конечно, императору было не трудно отдать приказ, чтобы на обратном пути князя перехватили огненосные корабли. Но зачем? На Руси узнают, будут мстить. Лучше – чужими руками. К печенегам поехало посольство епископа Феофила. Как будто, во исполнение договора. Обеспечить, чтобы степняки пропустили Святослава. Но фактически оно оповестило – русских осталось мало, они везут несметную добычу. Обрадованные печенеги не скрывали, что обязательно нападут. Сообщать об этом князю греки, разумеется, не стали [122]…
Русичи плыли на родину. Свенельда с конной дружиной Святослав отправил степным путем. А сам он считал себя не вправе бросить пеших ратников, раненых, больных. В лодках князь вез огромные трофеи, деньги для семей погибших. Был уверен, что греки выполнили обещание и договорились с печенегами. Начали подниматься по Днепру, и лишь тут обнаружили – возле речных порогов поджидают орды степняков. У поредевших отрядов шансов пробиться не было. Пришлось возвращаться к устью реки. Зазимовали на Белобережье – Кинбурнской косе, в рыбачьих землянках. Место голое, неуютное, продуваемое всеми ветрами. «И не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову». Можно было отчалить, уйти в Керчь. Но на море бушевали зимние штормы, а Святослав ждал помощи из Киева. Свенельд уже должен был добраться туда, организовать подмогу.
Кто же мог предугадать, что воевода… предал. Он давно чувствовал себя обделенным, копил обиду. 27 лет назад он целился стать регентом при малолетнем Святославе, да не обломилось, Ольга не допустила. Сейчас в Киеве сидел 10—11-летний Ярополк. Свенельд нашел единомышленников среди бояр: при мальчике-князе они привыкли хозяйничать в Киеве, а вернется Святослав – будет держать их в узде. А Ярополка воевода захватил под свое влияние. Он произвел тихий переворот. Народ оставался в неведении. Чтобы настроить подданных нужным образом, Свенельд и его приспешники стали распространять клевету, будто князь в страшном гневе собирается покарать киевлян, перебить христиан, разорить церкви – хотя Святослав не делал этого даже во время войны в Болгарии. Кстати, главный мастер византийских дипломатических интриг епископ Феофил вел переговоры не с кем иным, как со Свенельдом. А потом поехал к печенегам… Случайное ли совпадение? Ох, не верится в такие случайности.
Русские воины бедствовали на Белобережье, умирали от болезней, а помощи не было. По весне, измученные и ослабевшие, решили идти на прорыв. Все еще надеялись, что теперь-то киевляне ударят навстречу, расчистят путь. Нет, не было киевлян. Свенельд и Ярополк не прислали их. А печенеги схитрили. Сделали вид, будто отступили от порогов, а то как бы и впрямь Святослав не ушел по морю к другим берегам. Но когда русичи разгрузили ладьи и стали перетаскивать их волоком в обход порогов, налетело вражье воинство. Здесь и была последняя отчаянная рубка Святослава Игоревича. В ней сложили буйны головы и сам князь, и все его верные соратники. Из черепа великого воителя печенежский вождь Куря сделал чашу. Бахвалясь, пил из нее. Но мертвые сраму не имут. Срам достался на долю живых изменников.
38. Великий князь Владимир Красно Солнышко
Когда Святослав Игоревич уезжал в Болгарию, он не назначал себе преемника. Он сам оставался властителем Руси, только перенес столицу на Дунай. А троих сыновей поставил всего лишь удельными князьями, они подчинялись отцу. Тот факт, что Ярополк правил в Киеве, вовсе не означал, что он является наследником. В данное время на Руси вообще не было однозначных правил о наследовании престола. Система передачи власти от отца к старшему сыну еще не утвердилась – и не скоро утвердится, ее будет вводить через 80 лет Ярослав Мудрый, да и то с оговорками, станет придумывать сложную «лествицу», чтобы и старший правил, и младших не обделить. А если руководствоваться старыми правилами минората, то «двор отеческий всегда без раздела принадлежит меньшему сыну». Наследником следовало признать младшего из законных сыновей, Олега. Он, кстати, носил тронное имя правителя, Хельги.
В любом случае, Ярополк оказался узурпатором, да еще и отцеубийцей. Свенельд и киевская верхушка, захватившие власть от его имени, не могли претендовать ни на какую «законность». Самым весомым обоснованием их власти служили копья свенельдовой дружины. Братья Ярополка тоже не доросли до самостоятельных решений, Олегу исполнилось лет 9—10, Владимиру и того меньше. Но приставленные к ним бояре киевского правительства не признали. Переворот не одобрил и простой народ, в его памяти Святослав остался эпическим героем, победителем хазар и греков. В результате Русь раскололась. Западные и северные земли приняли сторону Олега. Ему подчинился и брат Владимир – то есть, его опекун Добрыня и новгородцы, чью позицию символизировал Владимир. За Ярополком остались области полян и северян, а вятичи просто отпали от Руси.
Ознакомительная версия.
