Дэвид Рол - Генезис цивилизации. Откуда мы произошли...

Хотя термин «Финикия» не употреблялся до достаточно позднего времени, мы нашли один древнеегипетский источник эпохи Среднего Царства — «Историю о Синухэ»[193], в котором упоминается земля «Фенку», что вполне может представлять собой раннюю огласовку привычного греческого «Финикэ», от которого и происходит название Финикия. Кстати сказать, знаменитые Пунические войны между Карфагеном, основанным теми же финикийцами, и Римом — еще одно доказательство того, что финикийцев в древности называли людьми пун, или пэн. Далее. Я уже неоднократно приводил примеры перехода «п» в «ф», наиболее выразительным из которых можно считать арабское «Файюм» — производное от древнеегипетского «Па-Йам» («море»). Вполне возможно, что благодаря такому истолкованию названий Пун, или Пэн, мы сможем установить корни происхождения не только финикийцев классической древности, но и тех самых морских интервентов, которые вторглись в долину Нила в Додинастическую эпоху.

Я далеко не первый, кто подметил это. Еще в 1939 г. Флиндерс Петри высказал предположение, что интервенты (которых он называет «Племя Сокола»), прибывшие в Египет накануне основания I династии, были те же самые люди пун (пунтийцы), которые, в свою очередь, явились основателями Финикии. Его формулировка существа проблемы включает в себя несколько интересных аспектов, заслуживающих дальнейшего изучения.

«Племя Сокола, несомненно, происходило из Элама (Сузиана), на что указывают герой и львы на резной рукояти ножа из Арака. Племя это отправилось вдоль побережья Персидского залива и обосновалось на Африканском Роге. Своей новой территории они дали название «Земля Пунт», и она стала для египтян позднейших времен «священной землей», прародиной расы правителей. Люди племени Пун основали островную крепость Ха-Фун (Хафун), державшую под своим контролем все побережье и давшую название пунийцам или пенам классической античности… Те же, кто переплыл Красное море, сформировали ядро интервентов — основоположников династии в Египте, стоящих в самом начале исторического пути кусеиров-коптов. Другие же отправились в Сирию и основали Тир, Сидон и Арад, назвав их в память о своей островной родине в Персидском заливе».

Быть может, Петри был совершенно прав, признавая обоснованность геродотовского объяснения истоков происхождения финикийского народа? В самом деле, существует целый ряд весьма примечательных совпадений, требующих объяснения. Во-первых, существует египетское слово фнкe (возможно, произносившееся как Фэнке), которое в глубокой древности могло использоваться применительно к финикийцам, а остров Ха-Фун вполне мог, как указывал еще Петри, послужить прообразом острова Пун(т), на котором происходит действие «Истории о моряке, потерпевшем кораблекрушение». Кроме того, весьма показателен и тот факт, что два из островов Бахрейнского архипелага первоначально носили названия Арад и Тилос (Тирос, т. е. Тир) — то есть назывались точно так же, как и два крупнейших города собственно Финикии. В этом контексте не менее интригующим представляется и то, что Персидский залив в древности именовался Эритрейским морем (то есть Красным морем). По всей видимости, это название нынешнему Красному морю дали шумерские мореплаватели, перебравшиеся в Африку. И еще один любопытный факт, никак не связанный с этими «совпадениями»: у христиан Ливана бытует твердое убеждение в том, что их предки-финикийцы прибыли на эти земли из региона Персидского залива. Это древнее предание и в наши дни излагается в школах Ливана как несомненный исторический факт.

Наконец, давайте обратимся к археологическим свидетельствам. Раскопки, проведенные еще в 1920-е гг. на месте позднейшего «финикийского» города Библос, выявили следы появления в древности некоего нового народа, принесшего с собой навыки обработки металлов и гончарный круг. Эти пришельцы хоронили своих мертвецов в больших погребальных урнах, усадив тела усопших в позе новорожденного младенца. Пришельцы прибыли в Библос в конце IV тысячелетия до н. э. — в то самое время, когда в археологической хронологии Египта отмечено появление иноземной элиты. В контексте материалов, изложенных нами здесь, мы с полным правом можем отождествить этих новоприбывших, появившихся на побережье земли Ханаан, с потомками Ханаана, младшего сына Хама, которые в древности были известны под этнонимом «люди Фин» (от египетского Пунт) и которых мы сегодня называем финикийцами.

Если допустить, что один человек может определять собой лицо научной дисциплины, то в области египтологии это, конечно, Уильям Мэттью Флиндерс Петри. Петри заслужил от своих последователей почетный титул отца египтологической археологии, и благодаря его методике раскопок египтология стала подлинной наукой, а не заурядным организованным разграблением монументов цивилизации фараонов. В то же время Петри известен и своими радикальными и нередко противоречивыми идеями, наибольшей известностью из которых пользуется теория Династической расы, которую он выдвинул в качестве попытки дать историческое объяснение происхождению древнеегипетской цивилизации.

Петри стал первым главой (в 1892–1933 гг.) эдвардсовской кафедры египтологии в Юниверсити Колледж в Лондоне — той самой кафедры, где в свое время довелось учиться и мне. Кафедра египтологии Юниверсити Колледж в Лондоне стала первым в своем роде научным центром в Великобритании, и под руководством маститых последователей Петри, таких, как Глэнвилль[194], Керни[195], Эмери[196], Смит и Мартин, заслужила высокую репутацию в своей области. Кафедра египтологии недавно отпраздновала свой столетний юбилей. Основана она была в 1892 г. Амелией Эвардс. Неудивительно, что благодаря огромному, сравнимому разве что с влиянием Гора на его последователей, авторитету первого профессора этой кафедры многие из наиболее влиятельных сторонников теории Династической расы были либо выпускниками и преподавателями Юниверсити Колледжа, либо поддерживали самые тесные связи с его кафедрой египтологии. Эти «последователи Гора» (которых называли также «питомцами Петри») ни в коей мере не были заурядными учеными, как показывает краткий список их достижений.

Маргарет Мюррэй (1863–1963): одна из первых студенток Петри (именуемых «питомцами Петри»), впоследствии — ассистент Юниверсити Колледжа (1924–1935); автор свыше восьмидесяти книг и статей; особой популярностью пользовалась ее книга «Былое величие Египта».

Генри Франкфорт (1897–1954): еще один питомец Петри, ставший профессором Восточного университета в Чикаго (1932–1949), впоследствии — директор Варбургского института и профессор истории доклассической древности Лондонского университета (1949–1954); автор пятидесяти книг и свыше семидесяти научных статей. Наиболее известны его книги «Царства и боги», «Исследования ранней керамики Ближнего Востока», «Цилиндрические печати», «Искусство и архитектура Древнего Востока».

Рекс (Реджинальд) Энгельбах (1888–1946): еще один питомец Петри, впоследствии — главный хранитель Каирского музея (1931–1941); автор многочисленных статей и докладов по археологии, в том числе известных работ «Харагех», «Гуроб» и «Древнеегипетская архитектура». Он составил громадный сводный реестр артефактов, известный как Каталог Каирского музея — один из наиболее важных источников по этой научной дисциплине.

Элиза Баумгартель (1892–1975): руководитель группы в Юниверсити Колледже на кафедре египтологии (1936–1941); автор книги «Культуры Египта доисторической эпохи».

Дуглас Дерри (1874–1961): руководитель группы в Юниверсити Колледже на кафедре антропологии; автор статьи «Династическая раса в Египте» (JEA 42, 1956, стр. 80–85).

Брайан Эмери (1903–1971): профессор эдвардсовской кафедры египтологии в Юниверсити Колледже (1951–1970); в ходе его раскопок были открыты усыпальницы-мастаба I династии в Саккаре; автор книги «Египет в древнейшую эпоху».