Весной 1920 г. решение об отказе от вооруженной борьбы с Советской властью приняли белорусские эсеры. На состоявшемся 4 марта в Минске нелегальном съезде партии было заявлено, что ее члены готовы с оружием в руках бороться с польскими интервентами. Съезд исключил из партии группу Терещенко — Якубовского, вступившую на путь сотрудничества с интервентами.
Кризис партии эсеров непрерывно обострялся и к концу гражданской войны достиг апогея. По образному выражению самих ее членов, она таяла, как свеча, зажженная с обоих концов. Наиболее деятельная и активная часть социалистов-революционеров переходила на сторону Советской власти, а среди оставшихся царили растерянность и апатия. «Дробление партии социалистов-революционеров на ряд самостоятельных групп, — писали херсонские эсеры, — с одной стороны, нанесло тяжелый удар основной партии, обессилив ее и нарушив равновесие, а с другой стороны… обесцветило новые эсеровские образования, которые в процессе дальнейшего почкования свели свою деятельность к нулю»798.
В ЦК эсеров со всех концов стекались неутешительные сведения о развале местных организаций. «Остатки Пензенского губкома считают своей печальной обязанностью сообщить вам о тяжелом состоянии Пензенской организации, — сообщалось в одном из документов. — На 15 ноября была назначена губернская конференция… но на конференцию не прибыло ни одного делегата. Так она и не состоялась»799. В отчете Нижегородской организации социалистов-революционеров подчеркивалось, что все организации губернии распались, а «губернский комитет прекратил свое существование, не пытаясь хоть что-нибудь сделать для сохранения связей»800.
В докладной записке «О положении дел на Северном Кавказе» уполномоченный ЦК писал 23 июля 1919 г.: «В Терской области нет ни одной организации эсеров… Члены партии, за редким исключением, нытики, оппортунисты, скептики. Люди истрепались… интеллигенция размагничена до крайности, в лучшем случае она кое-как приспосабливается… к окружающей действительности, в худшем, и это бывает чаще, отходит от политической жизни совсем»801.
В Екатеринославской организации к концу 1919 г. «резко упала вера в третью силу, и она пребывала в почти полном бездействии, теряла влияние на массы». К ноябрю 1919 г. в Екатеринбурге осталось лишь 2 эсера, ведущих активную партийную работу, и 4—5 человек, «не порывавших активной связи с партией». В пределах губернии эсеровские группы сохранялись лишь в трех пунктах: Верхнем Уфалее, Нижнем Тагиле и Верхотурье802.
Воронежские эсеры в апреле 1920 г. обратились к ЦК с просьбой прислать партийных работников для подкрепления, ибо «организация обескровлена, как никогда»803. Однако это был глас вопиющего в пустыне: ЦК был бессилен что-либо сделать, ибо «дела и мысли эсеровские, — писал Буревой, — растекались по древу дезорганизации и безначалия»804.
Массовый выход из партии наблюдался и у левых эсеров. В Симбирской губернии к началу 1920 г. к большевикам перешли более 60 левых эсеров805. В ноябре 1918 г. вышел из партии «революционных коммунистов» и вступил в РКП(б) один из ее организаторов и в прошлом лидеров партии левых эсеров, А. Л. Колегаев. Этот факт был отмечен В. И. Лениным в речи на рабочей конференции Пресненского района в декабре 1918 г.806 Коммунистическая партия доверила Колегаеву ответственный пост члена Реввоенсовета и начальника снабжения Южного фронта. Вместе с ним вышли из партии А. Александров, А. Биценко, В. Черный, М. Доброхотов, а к концу гражданской войны завершила свою эволюцию влево, от народничества к большевизму, и вся партия «революционных коммунистов».
«Революционные коммунисты» в первых же своих документах подтвердили верность эсеровским доктринам, «идущим от Лаврова и Михайловского», но отказались от левоэсеровского политического курса и выступили за поддержку Советской власти и против применения индивидуального террора807. На II съезде этой партии, состоявшемся в декабре 1918 г., присутствовали 28 делегатов из 15 губерний, представлявшие 2800 членов и 1500 сочувствующих. Выше этих цифр численность «революционных коммунистов» не поднималась, и массовой партии их руководству создать не удалось.
В партии «революционных коммунистов» боролись две тенденции: с одной стороны, стремление большинства руководства к совместной работе с РКП(б), а с другой — попытки кулацких элементов использовать ее для борьбы с большевиками. «Революционные коммунисты», претендуя, подобно эсерам, на «защиту» интересов крестьянства в целом, обращались к нему прежде всего как к мелкому собственнику. Идеализируя уравнительное землепользование, II съезд партии выступил против наступления на кулака, записав в резолюции, что «вооруженные отряды не являются ни в коей мере средством извлечения хлебных излишков»808. Диктатуру рабочего класса «революционные коммунисты» предлагали заменить властью «трудовых элементов города и деревни, а не одного лишь пролетариата»809.
Однако главным, определяющим в позиции этой партии было ее отношение к Советской власти, которую она не только признавала как выражение воли трудящихся, но и заявляла о готовности всячески содействовать ее укреплению810. Советская ориентация партии «революционных коммунистов» была подтверждена проходившим в апреле 1919 г. ее III съездом. На нем присутствовало 30 делегатов с решающим и 7 с совещательным голосом, представлявших 6 губернских и 10 уездных организаций, которые объединили 3330 членов партии и сочувствующих. Съезд высказался за поддержку Советской власти и мер по укреплению Красной Армии811. В программе, принятой IV съездом «революционных коммунистов» в октябре 1919 г., подчеркивалось, что они являются советской партией, поддерживающей большевиков, но в то же время сохраняют народнические взгляды на аграрный вопрос и роль личности в истории. Поэтому большевики, продолжая борьбу с мелкобуржуазными взглядами, колебаниями и непоследовательностью «революционных коммунистов», в то же время поддерживали их, привлекали к советской и хозяйственной работе.
На местах комитеты РКП(б) стремились к установлению отношений лояльности и сотрудничества с организациями «революционных коммунистов», которые достигли наиболее значительных размеров в Поволжье и Центрально-Черноземной области. Самой крупной из них была организация в Аткарском уезде Саратовской губернии, насчитывавшая в апреле 1920 г. 120 членов и 775 сочувствующих, всего 895 человек, в том числе 780 крестьян и 40 рабочих812.
Саратовский губком РКП(б) 26 апреля 1919 г. принял решение ввести представителей «революционных коммунистов» в состав городского и губернского исполкомов и привлечь их к работе в советских учреждениях. В июне он вновь рассматривал вопрос о взаимоотношениях с партией «революционных коммунистов» и принял постановление: «Предложить фракции губисполкома произвести регистрацию всех агитаторов и пропагандистов партии «революционных коммунистов», выдав им соответствующие удостоверения». Делалось это в целях устранения контрреволюционных элементов, которые выступали порой под видом «революционных коммунистов».
Проводя линию губкома, Аткарский комитет РКП(б) в августе 1919 г. в ответ на предложение уездного комитета «революционных коммунистов» совместно обсуждать ряд вопросов согласился с ними, однако постановил, чтобы «ячейки «революционных коммунистов» очистились от примазавшегося элемента»813. Это требование было не случайным, так как именно в этом уезде за «революционных коммунистов» ухватилось кулачество и пыталось использовать их в своих целях.
Льговская организация «революционных коммунистов» (Курская губ.), в которой насчитывалось в апреле 1919 г. 700 членов и сочувствующих, имела в уездном исполкоме 7 представителей, которые работали в полном контакте с большевиками, имевшими 8 мест. Перемышльская городская организация (Калужская губ.) уже 15 февраля 1919 г. поставила вопрос о слиянии с РКП(б), но отложила его решение до съезда своей партии. 15 мая перемышльские «революционные коммунисты» приняли постановление о направлении членов своей партии в Красную Армию, а в октябре высказались за объединение всех сил для борьбы с буржуазной контрреволюцией и укрепление связи с РКП(б), но отвергли поступившее от левых эсеров предложение о слиянии с ними. В июне 1920 г. перемышльская организация «революционных коммунистов» приняла решение о самороспуске, после чего большая ее часть вошла в РКП(б)814.
