верхнего течения Тигра, давно связанных тесными узами с империей. В своей краткой заметке об этом важном событии Феофан объясняет эту утрату изменой Ваана, имевшего прозвище «Семь бесов». [760] По всему вероятию, это событие стояло в связи с энергичными действиями арабов под предводительством Мухаммада, брата халифа, в северных и восточных областях Армении, что и заставило местную знать Четвертой Армении предпочесть иго ислама старой политической связи с христианской империей, которая была бессильна защитить свои владения от бедствий, какие причиняли арабские нашествия. С 16-го года правления Абд-аль-Малика в течение двух лет в пределах Армении действовал Мухаммад. Среди армянской знати, не умевшей сплотиться для борьбы с врагом общими силами, были люди, пытавшиеся восстановить связь с империей. Историк Гевонд сохранил свидетельство о поддержке, которую оказал армянам Апсимар; но присланное им войско, состоявшее также из армян, потерпело поражение от Мухаммада в битве, которая произошла в области Вананд. Отдельные успехи армян в войне с арабами, не предотвратили конечного исхода борьбы. Мухаммаду удалось значительно ослабить силу сопротивления армян истреблением значительного числа представителей местной знати.
Вызвав их к себе под предлогом составления списка для получения жалования за их военную службу, Мухаммад собрал их в одной церкви города Нахчавана и сжег заживо. Это событие кратко отмечено у Феофана под 703 годом и подробно описано у армянских историков. По-видимому, оно имеет более позднюю дату, 704 (Асохик), или 705 год, как принимает Маркварт. [761]
Равнодушие византийского двора в правление Апсимара к судьбе латинской Африки и слабая поддержка Армении может быть понято, как отказ от старых идеалов, живших дотоле в Византии, духовном центре империи. Армянская по крови династия Ираклия восприняла и осуществляла эти идеалы, но они были чужды безродному Апсимару, сократившему кругозор имперской политики на текущие интересы тесного круга уцелевших от пережитого крушения и удержавшихся в старом единстве греческих земель. По-видимому, Апсимар не был популярен в столице, в среде знати тлело недовольство и зарождались надежды на переворот. Под 703 годом Феофан занес в свою летопись известие о том, что Апсимар сослал на остров Кефалонию одного члена придворной знати, Вардана, сына патриция Никифора, армянина по происхождению, как и большинство знати во время правления династии Ираклия. Поводом к ссылке был вещий сон, который видел Вардан, будто его голову осенял орел. [762]
Тому направлению национальной политики, которое зарождалось при Апсимаре, не суждено было раскрыться и дать определенные результаты, так как на седьмом году его правления произошел новый переворот, отдавший трон законному императору, сверженному народным движением в 695 году. Апсимар понимал опасность, которую создавал ему далекий изгнанник, и прилагал старания к тому, чтобы овладеть его личностью; дело уже налаживалось, но Юстиниан сумел спасти свою жизнь и восстановить свои права.
В истории столицы Апсимар остался в памяти потомства, как тот император, который после долгого небрежения произвел капитальный ремонт стен со стороны моря, пришедших к тому времени в ветхость. [763]
ВТОРИЧНОЕ ПРАВЛЕНИЕ ЮСТИНИАНА
ПРЕБЫВАНИЕ ЮСТИНИАНА В ХЕРСОНЕ И У ХАЗАР. ВОССТАНОВЛЕНИЕ НА ЦАРСТВЕ. ДЕЛА С БОЛГАРАМИ И АРАБАМИ. ПОСЕЩЕНИЕ ПАПОЙ КОНСТАНТИНОПОЛЯ. ДЕЛА ЮСТИНИАНА В РАВЕННЕ И ХЕРСОНЕ. НИЗВЕРЖЕНИЕ ЕГО И ГИБЕЛЬ
Город Херсон служил местом ссылки для сановников высокого ранга еще в IV веке, и дед Юстиниана продолжил эту традицию, отправив туда папу Мартина. Его внук оказался сам в ссылке на этой далекой окраине. Население города, сохранявшее от глубокой старины свой греческий язык, давно уже ставшее христианским и связанное важными торговыми и культурными интересами с центром империи и торговыми городами северного побережья малоазиатского материка, умело своими силами отстаивать свою самостоятельность и политическую независимость от надвинувшегося на него варварского мира, не раз сменявшегося в своем этническом составе. Оно удержало от глубокой старины свой республиканский строй и свободные учреждения, имело свою аристократию, из среды которой организовалось правительство. Ни представителей власти императора, ни гарнизона из состава имперского войска Херсонес в ту пору не имел и не знал. Папа Мартин, сосланный на этот край света из мировой столицы и властного положения, страдал и томился в Херсоне, как говорят нам о том его письма из ссылки, до нас дошедшие. Для Юстиниана, попавшего в такую же ссылку под охрану местных властей, положение было не столь тяжко, как для папы, человека другого мира, другого языка, других нравов. Несмотря на свое состояние опального, он имел в своем окружении близких и преданных ему людей, не из туземцев, а из военных людей, связавших с ним свою судьбу. Искалечение, которое он перенес, и ссылка не сломили его энергии, и он не терял надежды вернуть себе трон.
Когда низложивший его Леонтий был сам низвергнут военной революцией, надежды Юстиниана оживились, и он стал вести себя настолько смело, что вызвал своими речами опасения у членов херсонского правительства, что он может причинить им затруднения и вовлечь их в мятежное движение. Быть может, это поведение Юстиниана стояло в связи с предсказанием ему от одного отшельника, проживавшего в Амастриде, что он вернет себе царство. Но среди местного населения он не вызвал к себе сочувствия, и правительство Херсона помышляло отослать его к новому императору, чтобы не иметь из-за него лишних тревог. Предупрежденный об опасности Юстиниан бежал из Херсона в недалекую от него горную крепость в центре расселения готов, вышедших на свет истории при Юстиниане Великом. [764] Имя крепости, наши источники различно передают: Δαρᾶς и Δόρος, а на надписях более позднего времени имя это читается Θεοδωρώ. Готы, сохранявшие раньше свободу от соседнего варварского мира, не удержали ее в это время и вынуждены были признать свою зависимость от хазар, которые стали распространять свое господство на запад во второй половине VII века. Юстиниан был, очевидно, осведомлен о местных отношениях и знал, что в Доросе сидит наместник хазарского хана, тудун, как называли таких лиц тюрки. Прибегнув к его посредству, Юстиниан просил хана дозволить ему явиться к нему. Весьма возможно, что хан имел и раньше официальные сношения с Юстинианом, как владыка дружественной державы, находившейся в то время во вражде с арабами. Он дал свое согласие на приезд к нему Юстиниана и оказал ему любезный прием. Хан носил имя ’Ιβούζιρος Γλιάβανος, которое можно прочесть так: Ибузир Гляван. Юстиниан был в ту пору вдов [765] и породнился с ханом, женившись на его родной сестре, которая при крещении приняла имя Феодоры. В выборе этого имени было, несомненно,
