Тени прошлого не хотят добровольно уходить туда, где им определено место. Так, Эдвин Двингер, который 4 августа 1941 года так и не попал в Москву, имел гораздо больший успех у американских оккупационных властей. В своей книге «12 разговоров», которую я цитировал выше, Двингер вспоминает, что после краха нацизма он немедленно и не без успеха установил контакт с разведчиками американской армии, в частности с начальникам разведки при генерале Паттоне полковникам Снайдером и капитаном Рэйбером. Американцы не только внимательно слушали рассуждения эсэсовца Двингера, но и поручили ему составление ряда меморандумов по поводу возможных направлений американской оккупационной политики в Германии и — более того! — по поводу будущей американской политики в отношении Советского Союза. Так, мистер Рэйбер, ознакомившийся с концепциями Двингера, сказал ему:
— Вы всегда делали лишь одно: боролись против коммунизма в его государственной форме. Антикоммунизм — это мировоззрение, а его разделяют и в Америке...
А полковник Снайдер даже предложил Двингеру стать «советником по русским делам» — но на этот раз не при Гиммлере в Москве, а в отделе «психологической войны» штаба американских экспедиционных войск в Европе[397]. Кстати, Двингер был далеко не единственным нацистским «экспертом», который предложил свои услуги американцам. Примерно в то же время это сделал генерал Рейнхард Гелен — начальник военной разведки немецкого генштаба, который прихватил с собой архивы своего ведомства, действовавшего против Советского Союза. О своих американских друзьях стали вспоминать и те крупнейшие немецкие банкиры и промышленники, которые сделали ставку на США, как на главную опору германского империализма. Так рождался опасный вариант антикоммунизма второй половины ХХ века — симбиоз идеологии нацизма и американской реакции.
Те, кто не желает учиться на уроках истории, опасны не только сами по себе. Пользуясь своими огромными возможностями в подвластном им западном мире, они мешают сделать правильные выводы новому поколению, которое хотело бы узнать правду о прошлом и настоящем. В этом отношении иногда приходится буквально диву даваться. Других слов не подберешь, читая иные документы. Вот, например, так называемая «Информация для войск» — регулярный бюллетень, издаваемый ведомством федерального министра обороны ФРГ и содержащий основные установки по идеологическому воспитанию личного состава бундесвера, некую квинтэссенция, которой должны вдохновляться генералы, офицеры и солдаты западногерманских вооруженных сил. В одном из номеров бюллетеня (за октябрь 1969 года) руководство министерства обороны решило дать своим подчиненным инструктаж по вопросам, связанным с прошлым и настоящим советских вооруженных сил. С этой целью в очередную «Информацию для войск» была включена работа, принадлежавшая перу военного обозревателя американской газеты «НьюИорк таймс» Хэнсона У. Болдуина[398]. Разумеется, в этой работе был также раздел, посвященный военным действиям на советскогерманском фронте и анализу стратегии советского командования. Г.;ать такой обзор — намерение вообщето похвальное, если учесть, что в основном на западногерманском рынке военноисторической литературы фигурируют мемуары битых гитлеровских генералов.
Однако от Хэнсона Болдуина американский и западногерманский читатель узнал мало нового. Например, ему преподносился в качестве первоочередного тезис о том, что победа советских вооруженных сил во второй мировой войне была лишь результатом их численного превосходства. Так, Болдуин рассуждает о том, что «до Сталинградской битвы военное командование [Советского Союза. — Л. Б.] ничем не отличалось, а его успехи были результатом исключительно численного превосходства». Конечно, только с иронией можно отнестись к этому утверждению, которое единым махом зачеркивает героическое сопротивление советских войск агрессору в течение лета — осени 1941 года, — того полного напряженности периода, когда, не обладая превосходством, они практически сорвали осуществление стратегического плана «Барбаросса», столь тщательно разработанного Гитлером и его генералами. Если верить Болдуину, то не было ни сражения под Ленинградом, ни контрнаступление под Ельней, наконец, не было великой битвы под Москвой. Кстати, не трудно догадаться, почему г-н Болдуин вычеркивает сражение под Москвой из истории второй мировой войны. Он делает это потому, что советские вооруженные силы здесь добились блестящей победы, отнюдь не обладая численным перевесом над противником. А раз это не соответствует концепции завзятого антикоммуниста Болдуина, то битвы как бы вовсе и не было!
Собственно говоря, так рассуждал не только г-н Болдуин спустя четверть века после окончания войны — так рассуждали и гитлеровские фельдмаршалы в году 1941-м. Они не ожидали, что войска советского Западного фронта способны не только противостоять немецкому натиску, но и перейти в победоносное контрнаступление. Как известно, в то время немецкие войска превосходили советские в живой силе примерна в 1,1 раза, в артиллерии1,2 раза, в танках — в 1,4 раза. Только в военно-воздушных силах советские войска располагали преимуществом (что, впрочем, в условиях зимы не могло иметь решающего значения)[399]. Тем не менее, перейдя 6 декабря 1941 года в контрнаступление, советские войска нанесли фельдмаршалу фон Боку такой удар, от которого не только он, но и многие другие фельдмаршалы не сумели опомниться. Таковы исторические факты. Но какое дело специалистам по антикоммунизму до исторических фактов? Они продолжают твердить свое.
Именно такую позицию занимает Хэнсон Болдуин. Развивая свою «теорию», он утверждает. «Сила массы, численное превосходство фактически явились решающим фактором в борьбе Советского Союза против Германии во время второй мировой войны». Г-н Болдуин лил елей на души тех генералов и офицеров вермахта, которые, унеся ноги с полей советско-германских сражений, нашли себе приют и лучшие посты в рядах нынешнего бундесвера.
Политика настоящего складывается из оценок политики прошлого. Поэтому было небезынтересно посмотреть на то, как отмечалась на немецкой земле 25-я годовщина разгрома фашизма. В этот день в Берлине бесконечные процессии трудящихся Германской Демократической Республики во главе с руководителями Социалистической единой партии Германии и правительства ГДР плечом к плечу с ветеранами Советской Армии направились в Трептов-парк, чтобы воздать должное советскому воину-победителю. День разгрома гитлеровской Германии является в Германской Демократической Республике государственным праздником — Днем освобождения. И это не только официальный праздник — это праздник души немецкого народа, передовые силы которого смогли найти путь, который вывел из заколдованного круга ошибок прошлого, смогли свергнуть иго германских империалистов и построить новое государство, государство миролюбивых немцев.
По-иному относятся к этому дню в ФРГ Долгое время этот день вообще игнорировался официальными политиками Бонна. Когда же в 1970 году федеральный канцлер Вилли Брандт заявил о намерении сделать в этот день официальное заявление в бундестаге, поднялся невероятный шум со стороны реакционеров всех мастей. Это намерение канцлера было расценено чуть ли не как «капитуляция перед Востоком»! В своем заявлении канцлер говорил о «горьких реальностях», о фактических границах в Европе. Он упомянул о существовании Германской Демократической Республики и заявил о необходимости «установления равноправных отношений между обоими государствами в Германии». Итак, предпринималась попытка разобраться в том, что произошло, сделать выводы из уроков истории.
Этого, однако, нельзя было сказать о речи представителя основной партии западногерманской буржуазии и депутата от ХДС: вслед за канцлером Брандтом на трибуну поднялся барон Рихард фон Вайцзекер. Он без обиняков заявил;
— Господин президент, дамы и господа! 8 мая для нас не праздник!
Дальше Вайцзекер приступил к обычным антисоветским упражнениям. В частности, самый факт разгрома германского фашизма, этот великий подвиг советского народа, стоивший ему миллионов человеческих жизней, барон расценил, как «вторжение на поле европейских развалин, оставленных Гитлером». Впрочем, в этой формулировке Вайцзекер был далеко не оригинален: уже до него Франц Иозеф Птраус объявил победоносный освободительный поход советских войск против фашизма «исторической катастрофой нашего века» и «уничтожением Европы»[400]. Да, траур Штрауса можно понять; ведь разгром фашизма — это действительно была катастрофа для международного антикоммунизма, и в том числе катастрофа для реакционных сил Европы. Зато сама Европа была спасена советским народом от порабощения и гибели.
