Все страны, участвовавшие в «интервенции», сделали заявление, что не будут вмешиваться во внутренние дела России.
3 августа 1918 года во Владивостоке высадился батальон британцев (829 чел.), 9 августа — рота французских колониальных войск (107 чел., в основном вьетнамцы), 12 августа — японская дивизия (16 тыс.), 16 августа — два американских полка с Филиппин (3011 чел.), 3 сентября — еще 5002 американца (значительную часть которых составляли штабное управление, медицинский персонал и телеграфисты) во главе с генерал-майором Вильямом Грэйвсом. В сентябре во Владивосток прибыли 1400 итальянцев.
Осенью, после окончания Мировой войны, появились и польские части: поляки считали себя подданными Польши, но готовы были воевать за русские интересы, как за свои собственные.
Американцы всерьез занялись проблемой эвакуации чехословаков — на поддержание функционирования Транссибирской магистрали было направлено 285 железнодорожных инженеров и механиков, во Владивостоке был развернут завод по производству вагонов (всего было выпущено 30 тыс. штук).
У скопища разноплеменных войск Антанты был даже свой главнокомандующий — французский генерал М. Жанен. Но все бравые союзники друг другу не доверяли еще больше, чем белогвардейцам и красным. И совместных операций не проводили. У войск каждой державы были свои командующие. И они когда слушались Жанена, а когда и нет.
Японцы — «интервенты» себе на уме
Японцы не подчинялись Жанену и вообще вели только собственную политику. Американцы согласились с тем, что японцы имеют право на историческую провинцию Матсмай. Только представления у европейцев и японцев о границах провинции были разными. Японцы считали, что в Матсмай входит остров Хоккайдо, все Курильские острова, Камчатка и весь Сахалин.
Американцы думали, что Матсмай — это Хоккайдо, юг Курильских островов и юг Сахалина.
По японо-американскому соглашению контингент японских войск на русском Дальнем Востоке не должен был превышать 10 тысяч солдат и офицеров. Но уже к 1 октября 1918 года численность японских войск на Дальнем Востоке России и в полосе отчуждения КВЖД была увеличена до 73 тысяч, что примерно в 8 раз превосходило численность, согласованную с западными странами. Японскими войсками командовал генерал Отани. Он претендовал на верховное командование всеми союзными войсками восточнее Байкала, что встретило энергичное сопротивление генерала Гревса. За этими разногласиями скрывались противоречия японских и американских интересов: Япония, стремясь к полному захвату Дальнего Востока, противилась распространению власти адмирала Колчака.
К концу 1918 года Япония начала сокращение своего военного присутствия в России. К февралю 1919 года численность японских войск на российском Дальнем Востоке и КВЖД составляла 25,6 тысячи — три дивизии. Одна дивизия размещалась вдоль железной дороги в Забайкалье, другая — вдоль КВЖД в Маньчжурии и третья — вдоль железной дороги в Приморье.
С августа 1918-го по январь 1919 года потери японских войск составили 77 убитыми, 226 умершими и 183 ранеными.
Военный и военно-морской
Директория недееспособна. Что делать? Выбор и россиян, и союзников пал на Александра Васильевича Колчака (1873–1920). До ноября 1918 года он прошел обычный путь военного человека. Простой и ясный, как орудийный ствол, блестящий и твердый, как сталь кортика.
Адмиралом он был вовсе не сухопутным. И делами военными руководил совсем неплохо. Стиль командования лихой, несколько авантюрный, напористый. Приняв командование на Черном море, Колчак тут же вывел корабли в открытое море. Прежнее командование как-то больше проводило маневры: якобы русский флот не готов к войне с немецкими кораблями.
Под командованием Колчака русский флот разгромил и загнал в нейтральные порты врага. После чего на флагманском корабле взвились флаги, обозначающие: «Благодарю за отличные маневры». Так и командовал, уважаемый начальством, а подчиненными порой и любимый.
Февральскую революцию А.В. Колчак принял спокойно. Он считал, что демократия всколыхнет патриотические чувства масс и позволит победоносно завершить войну.
В июне 1917 года Севастопольский совет начинает разоружать офицеров. Колчак воспринял это как личное оскорбление и демонстративно выбросил в море свою Георгиевскую саблю: пусть ныряет, кто хочет!
Сложив полномочия командующего, он уезжает в Петроград. На заседании правительства он требует оградить армию от политической пропаганды, восстановить дисциплину.
В конце июля 1917 года по приглашению англоамериканской миссии в качестве советника отбывает в Британию, затем в США. Он надеется воевать в составе американского экспедиционного корпуса в проливах — Босфоре и Дарданеллах.
Кадеты предлагают баллотироваться в Учредительное собрание… Колчак согласен! Он убежден в необходимости либерализма, демократизации правления Россией. Известие об Октябрьском перевороте и разгоне «Учредилки» задерживает его в Японии. Оценка Колчака однозначна: это дело рук германской разведки! Колчак просит союзников разрешить и дальше воевать в их рядах. Но английское командование предлагает выполнить союзнический долг в самой России.
В сентябре 1918 года во Владивостоке Колчак организовывает отряды «для борьбы с большевиками и немцами». Начинаются трения с японцами: Колчак требует уважения к русскому мундиру, более высокого статуса для добровольцев.
В середине октября 1918 года Колчак решил пробираться на юг, к Деникину. 4 ноября он прибывает в Омск.
Узнав об этом, Директория тут же приглашает его стать военным и морским министром Сибирского правительства. Великие политики, эсеры искренне считали — популярный в самых широких слоях Колчак обеспечит популярность и самого правительства. Он сделает офицеров лояльными социалистами…
Это при том, что в самом правительстве шла отчаянная грызня. И политическая, между членами разных партий. И коммунальная, за портфели, влияние и власть.
А.В. Колчак мгновенно стал не знаменем Директории… А знаменем для врагов Директории и вообще всякого разврата под названием демократия.
ДиктаторЦК эсеров официально призывает вооружать противников Колчака. Узнав об этом, в ночь на 18 ноября 1918 года казаки атамана Красильникова арестовали всех социалистов — членов Директории. Н.Д. Авксентьев и В.М. Зензинов не имели никакого отношения к призывам эсеров. Их и не тронули: щедро снабдили деньгами и отправили в эмиграцию.
Вот эсеров, повинных в призывах воевать с Колчаком, казаки не помиловали: кого расстреляли, кого попросту выпороли.
А кадетам казаки предложили передать всю полноту власти адмиралу А.В. Колчаку. Сам Александр Васильевич решительно отрицал, что участвовал в заговоре и даже что вообще о нем знал. Не участвовать — да, не участвовал, но вот насчет того, что не знал… очень сомнительно!
Потому что в заговоре ведущую роль играли представитель Деникина полковник Лебедев, генерал Андогский, полковник Волков. Заговорщикам активно помогали командующий войсками Антанты в Сибири французский генерал М. Жанен, американский генерал У. Гревс, Уордл, американский же адмирал О. Найт, командующий английскими войсками А. Нокс.
Сразу после переворота консул США во Владивостоке передает Колчаку кредиты, выданные и не использованные Временным правительством, на сумму 262 млн долларов, а также оружие на сумму 110 млн долларов.
А японцы поддерживали не Колчака, они давали оружие атаманам Г.С. Семенову и И.П. Калмыкову.
Ранним утром 18 ноября 1918 года А.В. Колчак произнес: «Я не искал власти и не стремился к ней, но, любя Родину, не смею отказаться, когда интересы России потребовали встать во главе правления».
Государство КолчакаДиректория присвоила Колчаку титул Верховного правителя Российского государства и Главнокомандующего всех вооруженных сил. Деникин, Юденич и Миллер признали его в этом качестве. А Колчак подтверждал их полномочия и соглашался с их ролью. Фактически, разумеется, никакого подчинения не было и быть не могло.
Военный диктатор с неограниченным запасом полномочий, А.В. Колчак создал при себе Совет министров и особый совещательный орган, Совет Верховного правителя — прямо как у Деникина. Разница в том, что Антон Иванович действительно с кем-то советовался, и довольно часто, а вот Колчак предпочитал действовать по наитию и полагаясь не столько на закон, сколько на свое понимание «справедливости».
Государство Колчака распространяло власть на Западную Сибирь и Урал. Оренбургская губерния и Уральская казачья область были фронтовой и прифронтовой зонами. К востоку от Красноярска власть Колчака ослабевала, к востоку от Иркутска просто сходила на нет. В Приморье, Монголии и в русской Маньчжурии было сравнительно спокойно. От Байкала на восток до Хабаровска на 3 тысячи километров тянулся своего рода «пояс анархии», где власть принадлежала местным атаманам и «батькам».
