Но, может, на «Аполло» не всё было оснащено «последними чудесами техники» и многие задачи решались не компьютером, а более простыми средствами? Такой пример: построительный прицел для бомбометания времён Второй мировой войны должен был учитывать высоту полёта, скорость бомбардировщика и расстояние до цели. Сегодня такая программа для Пентиума заняла бы не меньше ста килобайт (а если делать для Виндовса — так и двести пятьдесят), а уж тогда — и подумать страшно: всего несколько линеек и перекрестье. Бомбардир выставлял значения двух параметров (скорость и высота), а перекрестье автоматически устанавливалось туда, куда попадёт бомба. И всё. И никаких компьютеров.
Ю. И. МУХИН. Получается, что бомбы попадали не туда, куда пилот наведёт самолёт, а туда, куда автоматически установится перекрестье прицела. Ну, блин, кретины! Переводчик не способен перевести технический текст, а эти хиви его воспроизводят, совершенно не соображая, что пишут.
Хиви НАСА. Но нам говорят:
— А ведь США в то время отставали от СССР в космонавтике на десяток лет, и их прорыв в лунной программе, обеспеченный с очевидностью лишь созданием фон Брауном мощной ракеты «Сатурн-5», никак не означал прорыв во всех других направлениях кос монавтики, без которого лунный проект не мог осуществиться и принципиально, технологически не мог быть выполнен. Не имея такого, как у нас, опыта пилотируемых полётов в космосе и опыта эксплуатации космических модулей (что являлось сверхсекретом), но зато имея неминуемую череду постоянных и закономерных неудач и катастроф на околоземных орбитах, американцы тем не менее без сучка и задоринки провели все (кроме 13-го «Аполло», который тоже, в общем-то оказался успешным) лунные посадки «Аполло». И это, как вспоминают многие советские космические конструкторы, было непостижимой загадкой, сенсацией. А для них, специалистов в проблеме, выглядело совершенно необъяснимо, неправдоподобно. Заметим, это мнение людей, пославших в космос первый в истории Человечества искусственный спутник Земли, первых собак-космонавтов и, наконец, первого в космосе человека — Юрия Гагарина и реально видевших всю сумму технологических проблем космонавтики, неизвестных в то время американцам.
— «Неизвестных американцам»??? О каком их «отставании на десять лет» вы говорите? Отставание на десять лет в конце 60-х годов — это уровень конца 50-х: несколько спутников и пара запусков автоматических аппаратов к Луне. А на самом деле первый спутник амери канцы запустили на три месяца позже СССР, первого человека — на три недели позже. (Хотя американский запуск не был орбитальным, но Гагарин в своём полёте, по сути, был пассажиром, который не вмешивался в работу автоматики, а Шепард за пять минут пребывания в космосе успел опробовать ручное управление ориентацией корабля.) Ещё до «Apollo» (который, кстати, тоже, не первый, а только одиннадцатый совершил всё «от и до») американцы проводили программу «Gemini», в которой отрабатывали ряд элементов лунной экспедиции: манёвры на орбите, сближения, стыковки и расстыковки, выходы в открытый космос и т. д. При этом они не раз опережали СССР, в частности, первыми запустили корабль, способный выполнять манёвры на орбите, оснащённый бортовым компьютером («Джемини»), впервые осуществили управляемое сближение двух пилотируемых кораблей.
Первую в мире стыковку в космосе выполнил 16 марта 1966 года как раз «Джемини-8», которым командовал Нейл Армстронг, — да-да, тот самый! (Вторым членом экипажа «Джемини-8» был Дэвид Скотт; впоследствии он был командиром «Аполлона-15» и тоже побывал на Луне.) Фото на рис. 122 сделано незадолго до этой стыковки, когда «Джемини-8» приближался к последней ступени ракеты «Аджена», с которой он потом состыковался (эта ступень — в центре кадра). (Кстати, Армстронг в этом полёте с честью вышел из весьма опасной ситуации. Когда стыковка была успешно выполнена, связка «Джемини»-«Аджена» вдруг стала вращаться. Армстронг решил, что виновата «Аджена», и быстро расстыковался с ней — но вращение лишь усилилось. Потом оказалось, что один из двигателей системы ориентации на «Джемини-8» почему-то стал постоянно работать и закручивал корабль. Армстронг полностью отключил систему ориентации — и забарахливший двигатель в том числе — и сумел погасить вращение корабля с помощью второй системы двигателей ориентации, которые предназначались для использования только на этапе входа в атмосферу.)
А в Советском Союзе первая стыковка была выполнена спутниками «Космос-186» и «Космос-188» (на самом деле это были беспилотные корабли типа «Союз») лишь на полтора года позже, 30 октября 1967 года.
«Аполло-9» и «Аполло-10» — стыковались и расстыковывались с лунным модулем — сначала на околоземной орбите, а потом — на окололунной. «Аполло-10» — вообще, генеральная репетиция высадки, где было всё, кроме посадки и взлёта с Луны.
Опыт пилотируемых полётов у американцев к концу 60-х годов был несколько больше советского. До запуска первого пилотируемого «Аполлона» у американцев было выполнено 14 орбитальных космических полётов: 4 — на одноместном корабле «Меркурий» и 10 — на двухместном «Джемини». А в СССР — 9:6 одноместных «Востоков», 2 «Восхода» (в первый раз — три космонавта, во второй — два) и «Союз-1», на котором погиб Владимир Комаров (рис. 123). В этих полётах приняли участие 18 астронавтов и 11 космонавтов. (Кстати о «Союзе-1». Таких катастроф, как гибель космонавтов в полёте, американцы не знали до «Челленджера», так что не надо говорить про якобы присущую исключительно им «череду постоянных и закономерных неудач и катастроф на околоземных орбитах».)
В чём американцы действительно поначалу отставали — так это в ракетах-носителях. Их первые носители были менее мощными, чем советские, поэтому их спутники и пилотируемые корабли были намного легче. Но с разработкой ракет «Сатурн-1», «Сатурн-1B» и «Сатурн-5» они не только ликвидировали это отставание, но и здорово вырвались вперёд: ракета с мощностью «Сатурна-5» появилась в СССР лишь в 80-х годах. А наверстать это и другие упущения американцы смогли без проблем: правительство США выдало NASA 25 миллиардов долларов, в то время как в СССР на лунную программу было выделено только 4 миллиарда долларов.
И советские специалисты, «реально видевшие всю сумму технологических проблем космонавтики», прекрасно понимали, что проблемы полёта к Луне очень сложны, но разрешимы при должном подходе, и считали успех NASA вполне закономерным. Так, академик Мишин, заместитель Королёва, ставший после его смерти Главным Конструктором, на вопрос о том, какова была первая реакция на высадку американцев на Луну, сказал: «Да порадовались за них — и всё. Для нас ведь не было неожиданностью, что они нас опередят. Мы-то это дело понимали. А руководство… Они нас до того давили, как могли, а после этого, наоборот, интерес потеряли». (Интервью с В. П. Мишиным см. ниже в списке ресурсов.)
А на вопрос, почему была прекращена советская лунная пилотируемая программа, Мишин отвечал так:
— Попробуем представить трудности этого проекта в простых числах. Допустим, запуск спутника и полёт Юрия Гагарина — это «10 единиц», в таком случае полёт к Луне, её облёт и возвращение на Землю — «100 единиц», а посадка на Луну и возвращение людей на Землю — уже «1000 единиц». В выведении первых спутников и полёте человека в какой-то степени были заинтересованы военные, но Луна их не интересовала. Таким образом, лунный проект был чисто политическим… А денег в стране не было. Военные очень неохотно помогали нам, когда речь заходила о сугубо «мирных» программах. И их можно понять — ведь у них совершенно иные задачи, чем освоение космического пространства. Да, они готовы его использовать в своих целях, но не осваивать в интересах науки и народного хозяйства… В Америке разделение на «гражданский» и «военный» космос произошло в самом начале, а у нас этого нет до сегодняшнего дня.
Б. В. Раушенбах, конструировавший первые советские космические аппараты и корабли, писал о соревновании в космосе между СССР и Америкой:
Уточню ещё, почему я изобрёл название «спортивно-романтическая эпоха». О романтике я уже сказал, а спортом называл соревнование с Америкой, которое в то время проходило особенно остро. Причём соревнование это было и политическое, но нам было не до политики, нас интересовало соревнование разработчиков. У них мыслили разработчики, и у нас они мыслили, и вот, не вступая в прямой контакт, мы изредка обменивались информацией на учёных конференциях и при этом старались — и они, и мы — всё-таки обойти друг друга. Очень увлекательно. И до сих пор увлекает. Не потому, что у них одно правительство, а у нас другое, тогда и у них принимали решения, и у нас ЦК требовал «животы положить» на алтарь Отечества. То был спортивный интерес, всегда приятно кого-то обставлять. Когда мы начали отставать, я, к счастью, уже ушёл из этой сферы деятельности, но от первых десяти лет у меня осталось определённое ощущение, что американцы — слабаки. В последние годы мы уже чувствовали, что они нам «дышат в затылок», но, когда они полностью нас обставили, я уже прямого отношения к космосу не имел. А насчёт «дышат в затылок» есть хороший анекдот. Как-то на одном из совещаний в ЦК партии кто-то из руководителей космических программ сказал: «Да, надо нам приналечь с новыми силами, потому что они нам уже в затылок дышат». Тогда возмущённый чиновник, который вёл совещание, парировал: «Как так они? Это мы им в затылок дышим!»
