Ознакомительная версия.
Не надо забывать, что культурная жизнь Руси-Украины, как и везде в ту эпоху, ограничивалась только высшими классами, почти не затрагивая широких народных масс. Соприкасаясь постоянно с высшим классом польско-литовским, получая образование в иезуитских школах Запада, представители высших классов Украины-Руси легко воспринимали западную культуру и постепенно, но довольно быстро, полонизировались, как, например, князья Вишневецкие, Сангушки, Острожские, Четвертинские и др., а за ними и шляхта. Обычно с полонизацией приходило и окатоличивание без каких либо принудительных мер. Так шло до Брестской унии (1596 г.) и наступившей непосредственно за ней католической агрессии, сопровождавшейся жестокими насилиями и издевательством над прадедовской православной верой. Насилия эти вызвали сопротивление и ожесточенную борьбу, в первую очередь, в области религиозной жизни, которая в ту эпоху была и центром культурной жизни вообще.
Для оснащения необходимыми знаниями для борьбы с хорошо образованными противниками-униатами и католиками начали создаваться «русские» (так тогда называли) учебные заведения, готовившие не только кадры образованного православного духовенства, но выпускавшие и светских борцов против окатоличивания и ополячивания. Это были преимущественно сыновья православной шляхты и казацкой старшины, как видно из сохранившихся списков учеников. Из этих учебных заведений особенную известность приобрела Киевская Академия при Братском монастыре, основанная митрополитом Петром Могилой в начале XVII века, бывшая полтора столетия, культурно-духовным центром Украины-Руси и давшая много культурных сил Великороссии, как об этом уже упоминалось выше.
Кроме научной подготовки, преимущественно церковно-схоластической, окончившие Академию выносили из нее и хорошую антипольскую и антикатолическую зарядку, что сказалось впоследствии, когда они заняли руководящие должности на Украине-Руси во время и после освободительной борьбы.
С Москвой и московской культурой они, находясь в пределах Польши, почти не соприкасались и ее не знали, кроме сектора религиозного. В то время Москва уже была и центром, и оплотом православия и все православные к ней тянулись.
Так было до окончания освободительной борьбы, закончившейся, как известно, разделом Украины-Руси на польское Правобережье и русское Левобережье.
Хотя формально эта борьба и закончилась «вечным миром» с Польшей в 1686 г., но, фактически она завершена только Полтавской победой 1709 г., т. е. заполняет собою весь первый полувековой период Гетманщины (1654–1709 гг.).
После окончательного включения в Российское государство, культурная жизнь Гетманщины-Левобережья во весь второй период (1709–1764 гг.) сильно меняется. Борьба религиозная отходит в область тяжелых воспоминаний.
Православие торжествует победу; из гонимой при Польше делается религией господствующей.
Во всем Левобережье не остается ни одного католика или униата. Их костелы и монастыри навсегда исчезают из городов, и в 1917 г. из 42 городов Гетманщины (Черниговская и Полтавская губернии) ни в одном городе не было польско-католического монастыря или костела (католические и протестантские храмы были только в немецких «колониях» Черниговской губернии).
Вместо Варшавы политическим и культурным центром становится Петербург, и притом центром государства строго централизованного, не в пример полуанархической Польше.
Бывшая раньше почти исключительно религиозной, культура Москвы заменяется европеизированной светской культурой Петербурга, где открываются светские учебные заведения (Шляхетский корпус), учреждается Академия Наук, начинает выходить газета, печатаются книги.
Одновременно с этим Петербург становится местом, где можно делать блестящие карьеры, приобретать, как тогда говорилось, «чины, звания и имения».
Никаких ограничений для достижения всего этого уроженцам Гетманщины не ставилось. И культурные слои Украины-Руси потянулись на север без всякого принуждения. А свою, «киевскую» культуру, начали синхронизировать с культурой общероссийской, освобождаясь в то же время от всего польско-латинского и в языке, и в культуре.
Сыгравшая такую огромную роль во время борьбы с католицизмом Киевская Академия начинает терять свое значение и уступает первенство центральным, общероссийским культурным учреждениям и учебным заведениям чисто светского характера.
Причиной этого было то обстоятельство, что Академия не реформировалась и застыла в своем чисто схоластическом богословском направлении, которое было так важно во время католической агрессии и потеряло значение после того, как эта агрессия была ликвидирована. К половине XVIII века она превращается в чисто духовное специальное учебное заведение, каковым, под именем Киевской Духовной Академии, остается до революции 1917 г.
В своей «Истории Украины» (с. 427) Грушевский об этом пишет так: «Академия имела характер богословский в своей науке; притом ее наука основывалась на старых схоластических методах, для того времени не своевременных и не интересных, и не шла за успехами современной европейской науки. Реального знания она не давала, литературная подготовка, основанная на устаревших образцах, тоже все меньше была пригодна для тогдашнего времени. И, когда появляются в России, в Петербурге и в Москве, первые светские школы, Киевская Академия и основанные по ее образцу провинциальные коллегии не выдерживают конкуренции с ними. Зажиточные украинские граждане, казацкая старшина, начинают посылать своих детей в столичные школы».
В другом месте той же книги (с. 423–424), Грушевский пишет: «В украинских школах заботились главным образом о том, чтобы научить своих учеников правильно писать славянским языком, а не заботились совсем о языке народном, его чистоте и правильности. Украинские писатели XVII и XVIII веков кичатся и гордятся церковнославянщиной».
И в первом, и во втором случае возразить Грушевскому нечего, ибо он говорит правду. Но для полноты картины необходимо прибавить то, о чем Грушевский счел нужным умолчать:
1. Что в ту эпоху о языке народном, его чистоте и правильности не заботились не только в школах украинских, но и в великороссийских, французских, немецких и других народов.
2. Что украинские культурные круги не проявляли никогда инициативы для создания светских школ украинских, хотя для этого была полная возможность во время царствования императрицы Елизаветы.
3. Что вместо этого они, совершенно добровольно, посылали своих детей в столичные, общероссийские школы, демонстрируя этим свое желание слиться с общероссийской культурной жизнью.
Результатом же всего этого было быстрое и безболезненное слияние двух культур – киевской и московской, в одну культуру – российскую, которое можно считать законченным к концу XVIII столетия. Писатели и мемуаристы Украины XVIII столетия писали уже на книжном языке общероссийском, очищенном от польских и латинских слов, чем отличался книжный язык Украины-Руси до воссоединения.
Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать, например, дневник Генерального подскарбия Марковича (20-е годы XVIII века), произведения Григория Полетики, Капниста, Конисского (вторая половина XVIII века), многочисленные письма и дневники старшины XVIII века, печатавшиеся регулярно в известном журнале «Киевская Старина», посвященном истории Малой Руси-Украины.
Произошло ли это слияние добровольно и без принуждения, или это, как утверждают украинские шовинисты-сепаратисты, вовсе не слияние, а принудительное поглощение высшей, украинской культуры, низшей культурой поработивших Украину великороссов?
Вот что писал по этому вопросу отец украинского сепаратизма проф. М. С. Грушевский: «Новое украинское панство с готовностью и поспешностью шло навстречу желаниям российского правительства: не только приспособлялось к новым порядкам, но и принимало культуру новой державы, русский язык, официальный и литературный, невзирая на то, что культура русская стояла еще очень низко.
Несколько десятилетий тому назад, во времена Дорошенко и Мазепы, украинцы были первыми учителями в Московщине, которые пересаживали туда достижения украинской культурной жизни. А во времена Петра почти все высшие духовные должности в Московщине позанимали киевские воспитанники, украинцы, и даже в московских школах вводили вначале украинский выговор, перемалывая московских парней на украинский язык» (История Украины, с. 429).
Правда, в другом месте Грушевский пишет о «давлении московской цензуры на украинскую литературу» и приводит два случая этого «давления»: запрещение печатать акафист св. Варваре «по причине неправильного языка» и требование Петербурга применения введенного для всего государства гражданского шрифта.
Но так как, по признанию самого Грушевского, «книгопечатание на Украине находилось в руках духовенства», а высшие духовные посты общегосударственного значения, как приведено выше, были замещены украинцами киевскими, то выходит, что и «давление» происходило не от великороссов, а от своих же украинцев, которые очищали книжный язык (на котором тогда только и печаталось) от полонизмов и латинизмов – наследия польского владычества.
Ознакомительная версия.
