Благодаря успешным финансовым операциям и ограблению провинций возникали в Риме огромные состояния. Предшествующие поколения римлян не знали таких богатств, какими располагал Помпеи, оставивший сыновьям около 70 млн. сестерциев, Но и это был не предел: состояние Лукулла оценивалось в 100 млн. сестерциев, а Красса — в 200 млн. Характерно, что Цицерон признавал богачом лишь того, чей доход превышал 100 тыс. сестерциев в год. Но время быстрого обогащения было и временем бурного роста всеобщей задолженности. Не только низы общества, но и имущие слои жили не по средствам. Отмена долгов или уменьшение их бремени стало лозунгом дня, и именно обещание списать долги привлекло на сторону Катилины массу молодежи. Принимавшиеся время от времени законы о сокращении задолженности, о включении процентов в зачет долга иди об ограничения количества наличных денег, которые разрешалось иметь в доме, не смогли ослабить напряженность в обществе.
Росту долгового бремени способствовали частые повышения цен и общая нестабильность политической ситуации. Цицерон, который отнюдь не был расточительным, постоянно, как явствует из его писем, находился в финансовых хлопотах, так как его карьера видного политического деятеля вынуждала его жить не по средствам. Так, ему трудно было отказаться от покупки очень дорогого дома Красса на Палатине. Необходимых для этого трех с половиной миллионов сестерциев у него не было, и пришлось взять в долг у Публия Корнелия Суллы, а потом защищать его на судебном процессе «де ви» — о применении насилия. Владение дорогостоящей виллой и наличие многочисленной прислуги также считалось хорошим тоном. Так как банкир Аттик, друг Цицерона, имел прекрасный парк, украшенный произведениями искусства, то и сам Цицерон стремился приобрести такой же, хотя в письме к другу признается, что уже из-за вилл в Тускуле и Помпеях оказался в долгах. Не удивительно, что еще до начала новой фазы гражданских войн Цицерон уже задолжал не только Аттику, но даже своему политическому противнику Цезарю. Взыскание долгов было делом трудным, но иногда можно было рассчитывать, что должник сделает политическую карьеру, займет высокую должность, а затем получит в управление провинцию и легко расплатится с кредиторами.
Увязший в долгах Цицерон далеко не был исключением. Цезарь под конец своего преторства, когда готовился отплыть в Испанию в качестве пропретора, имел десятки миллионов долга, и, если бы богач Красе не поручился за него, заимодавцы просто не выпустили бы его из Рима. Задолженность нередко играла главную роль в выборе политической ориентации. Так, Гай Скрибоний Курион Младший, на которого Цицерон рассчитывал как на сторонника своей партии, перешел в начале гражданской войны на сторону Цезаря, ибо тот заплатил его долги — 60 млн. сестерциев. Быть должником считалось делом нормальным и не наносило ущерба достоинству человека. Из переписки Цицерона известно, что тот не всегда даже знал, какими суммами денег располагает, и должен был осведомляться об этом у своего управляющего.
Вырождению политической жизни сопутствовал в первой половине I в. до н. э. кризис семьи, особенно в высших слоях общества. Семья теряла свой давний патриархальный характер, и все реже встречалась в сенаторской среде старинная форма брачного союза, при которой жена переходила из-под власти отца под власть мужа. Все более типичной становилась ситуация, когда жена, подобно цицероновой Теренции, управляла своим имуществом вполне самостоятельно, через своего вольноотпущенника. Нередки были случаи, когда жена оказывала значительное влияние на мужа в сфере политики: так, в истории заговора Катилины и его раскрытия важную роль сыграли женщины — жены и возлюбленные заговорщиков. А когда убийцы Цезаря собрались в 44 г. до н. э. в Антии, чтобы решить, должны ли Брут и Кассий покинуть Италию, в обсуждении активно участвовали также мать Брута Сервилия, пользовавшаяся в Риме немалым политическим влиянием, его жена Порция и жена Кассия Тертулла.
Браки в то время нередко заключались по политическим соображениям — во многом поэтому росло число несчастливых браков и разводов. Когда Цезарь и Помпеи вступили между собой в союз. Цезарь не колеблясь отдал Помпею в жены свою дочь Юлию, несмотря на то что она уже была помолвлена с Квинтом Сервилием Цепионом. Цепиону же в качестве компенсации предложили руку дочери Помпея, обрученной с Фавстом Корнелием Суллой. Чисто политический характер имело и несчастливое супружество Октавии, сестры Октавиана, с Марком Антонием. Весьма показателен для понимания нравов, царивших тогда в среде римской элиты, поступок Катона Младшего: он уступил свою жену другу Марку Гортензию, а после его смерти вновь взял ее к себе и таким образом, как говорили злые языки в Риме, унаследовал имущество богача Гортензия. Немало находим мы и примеров супружеских измен, становившихся поводом к разводу: так распались браки консула 78 г. до н. э. Марка Эмилия Лепида с Апулией и Марка Антония с его второй женой Антонией. О Муции, жене Помпея, говорили, будто в отсутствие мужа она изменяет ему с Цезарем. Жену Лукулла, сообщает другу в письме Цицерон, «ввел в свои мистерии» Гай Меммий. Особенно громким был скандал с Публием Клавдием Пульхром, обычно называемым Клодий, который в 62 г. до н. э. во время празднеств в честь Доброй Богини, справлявшихся одними только женщинами, пробрался в женском платье в дом Цезаря, дабы сблизиться таким путем с его женой Помпеей; дело вышло наружу и закончилось разводом будущего диктатора с Помпеей. Разводы стали привычной практикой: Сулла был женат четыре раза, а Антоний даже пять раз. Примеру римлян подражали и жители муниципиев, где все чаще приходилось слышать об изменах и даже убийствах внутри семей.
Чем ненадежнее, нестабильнее становился семейный дом римлянина, тем пышнее расцветала проституция. О публичных домах источники сообщают еще во II в. до н. э., но теперь проституция приобрела поистине устрашающие размеры. Матроны, предающиеся пьянству и распутству, Ауфилена, Постумия и др., а также молодые прелестные «развратницы» — героини многих стихотворений лирика Гая Валерия Катулла. Тогда же эллинистический мир познакомил Рим с гетерами. Римские преторы, консулы, наместники начали появляться на людях с живущими у них на содержании греческими арфистками, актрисами, танцовщицами. Всем было хорошо известно, что на наместника в Сицилии пропретора Гая Верреса оказывает большое влияние греческая куртизанка Хелидон, а Марк Антоний содержит мимическую актрису Кифериду, бывшую прежде любовницей поэта-элегика Гнея Корнелия Галла, который и воспел ее в своих стихах под именем Ликориды.
Важные изменения происходили тогда и в отношениях между рабами и их господами. Восстание Спартака было грозным сигналом для рабовладельцев. Быть может, и под влиянием этого события стали распространяться новые формы использования рабского труда. В трактате «О сельском хозяйстве» Марк Теренций Варрон советовал наделять виллика — управляющего поместьем, часто также происходившего из рабов, участком земли и некоторым имуществом, которые оставались бы собственностью хозяина виллы, но которыми виллик мог бы самостоятельно распоряжаться. Наделение раба таким имуществом — пекулием было известно еще в III в. до н. э., как видно из комедий Плавта. Но теперь оно стало обычным явлением. Используя пекулий, раб мог даже купить себе «заместителя», который выполнял бы за него всю работу на хозяина или часть ее. Чтобы крепче привязать раба к пекулию, Варрон рекомендует разрешать браки между рабами и рабынями.
Все чаще в первой половине I в. до н. э. некоторых рабов отпускали на свободу, ибо, становясь вольноотпущенниками, а тем самым клиентами своего бывшего хозяина, они могли принести ему больше пользы. Вольноотпущенники нередко достигали весьма привилегированного положения. Большим влиянием пользовался при Сулле его любимый вольноотпущенник Хрисогон, перед которым дрожали даже сенаторы и которого Цицерон называет одним из самых могущественных людей в государстве; разбогатевший на сулланских проскрипциях, опирающийся на неограниченную поддержку со стороны диктатора, Хрисогон допускал явные злоупотребления, не останавливаясь и перед прямыми преступлениями. Такой любимый вольноотпущенник-фаворит был тогда едва ли не у каждого римского магната: он оказывал своему покровителю различные услуги, повсюду защищал его интересы, был наиболее доверенным советником в делах как финансовых, так и семейных. При Верресе, наместнике в Сицилии, состоял его вольноотпущенник Тимархид, служивший посредником между наместником и жителями провинции. Вспомним также знаменитого Тирона, ученого вольноотпущенника Марка Туллия Цицерона: после смерти своего покровителя он опубликовал его переписку. Один из вольноотпущенников Помпея, Менодор, командовал его флотом. а другой, Феофан из Митилены, был советником и придворным историком полководца; родной город Феофана чтил его как избавителя, благодетеля и второго основателя». Октавиан Август имел любимых вольноотпущенников, Гелена и Сфера, которых затем похоронил за государственный счет.
