Руководство ответило на кризис морального состояния общества эскалацией насилия. 24 августа 1943 года Генрих Гиммлер стал министром внутренних дел. К концу года гаулейтеры уже и формально стали руководить местной администрацией. В сорок третьем суды сотнями выносили смертные приговоры за пораженческие настроения. Лишились иммунитета даже видные люди из делового мира. Осенью 1943 года двое руководителей "Дойче банка" были казнены за пораженческие разговоры.
18 августа 1943 года генерал-полковник авиации Ханс Ешоннек, начальник штаба военно-воздушных сил, отвечавший за ведение воздушной войны, пустил себе пулю в голову. Его коллега по министерству генерал Эрхард Мильх потерял над собой контроль, на совещании с участием гаулейтеров и министров у него вырвалось:
— Мы проиграли войну! Определенно проиграли!
20 июля 1944 года к семи утра водитель привез братьев Штауффенберг на аэродром Рангсдорф. Офицер для поручений полковника — лейтенант Вернер фон Хефтен, брат дипломата Ханса Берндта фон Хефтена, входившего в кружок Мольтке, и родственник генерал-фельдмаршала фон Браухича, уже был на аэродроме. После тяжелого ранения врачи признали лейтенанта Хефтена непригодным для фронта и перевели на штабную работу. Его взяли в главное командование сухопутных войск и назначили офицером для поручений к Штауффенбергу.
Приехал и генерал-майор Штиф. Отлет курьерского самолета был отложен из-за тумана. Взлетели в восемь. Через два часа пятнадцать минут сели в Растенбурге.
Штауффенберга ждала машина. Он поехал завтракать в зону номер два вместе со знакомыми офицерами, среди них был адъютант коменданта ставки капитан Леонхард фон Мёллендорф.
В одиннадцать часов он доложил ситуацию с подготовкой резервов генерал-лейтенанту Вальтеру Буле, который по поручению фюрера контролировал действия командования сухопутных войск. Доклад проходил в доме генерал-полковника Альфреда Йодля.
В половине двенадцатого все перешли в бункер генерал-фельдмаршала Кейтеля, где совещались, пока не настало время идти к фюреру. Шгауффенбергу предстояло отчитываться о формировании новых танковых и пехотных частей; это было поручение Гитлера.
Слуга фюрера Хайнц Линге позвонил Кейтелю и напомнил, что совещание перенесено на половину первого.
В начале первого адъютант доложил Кейтелю, что прибыл начальник оперативного отдела Генштаба сухопутных войск генерал-лейтенант Адольф Хойзингер, которому предстояло докладывать о ситуации на Восточном фронте. После войны Хойзингер будет командовать бундесвером…
И тут выяснилось, что после обеда Гитлер ждет Муссолини, поэтому ежедневное обсуждение обстановки на фронтах начнется на полчаса раньше запланированного. Кейтель озабоченно посмотрел на часы и сказал, что пора к фюреру. Все как-то сразу заспешили. Штауффенберг должен был идти вместе со всеми, но ему требовалось на несколько минут уединиться, чтобы привести в действие взрыватель. Полковник пробормотал, что ему нужно умыться и сменить рубашку, — было жарко и влажно.
Адъютант Кейтеля майор Эрнст Йон фон Фрейенд проводил его в туалетную комнату. Но Штауффенберг быстро оттуда вышел и стал искать собственного адъютанта. У того с собой были две упаковки британской взрывчатки, которые следовало переложить в кожаный портфель Штауффенберга. Лейтенант фон Хефтен дожидался его в другой комнате.
Взрывчатка, завернутая в промасленную бумагу и вложенная в пакет, лежала рядом с ним на полу. Один из ординарцев поинтересовался у лейтенанта, что это такое. Тот спокойно объяснил: это материалы, которые понадобятся Штауффенбергу для доклада фюреру. Когда ординарец вновь прошел по коридору, пакет уже исчез.
Участники совещания вышли на улицу. Штауффенберг заглянул в комнату, где его ожидал фон Хефтен. У Штауффенберга были с собой две упаковки немецкой взрывчатки по девятьсот семьдесят пять граммов с британскими взрывателями. Этого количества было достаточно для того, чтобы убить всех участников совещания. Но Штауффенберг взял только одну упаковку, потому что спешил.
Он сам привел в действие взрыватель, что было крайне трудно для однорукого человека. Левой рукой, на которой осталось всего три пальца, Штауффенберг пинцетом раздавил капсулу химического взрывателя. Он должен был сделать это крайне аккуратно, чтобы кислота начала медленно разъедать оболочку проволоки. Нажать слишком сильно — и можно перекусить провод.
В этот момент его стали искать. Дверь распахнулась, и ординарец сказал, что господина полковника просят поторопиться. Штауффенберг рявкнул на него.
Адъютант Кейтеля крикнул с улицы:
— Штауффенберг, уже пора идти!
Ординарец стоял в коридоре, дверь оставалась открытой. Штауффенберг нервничал, боясь, что его поймают, и пошел только с одной упаковкой взрывчатки в портфеле. Если бы ему не изменило хладнокровие и он взял оба пакета, мощности взрывчатки, как потом установили эксперты, определенно хватило бы на то, чтобы покончить с Гитлером.
Адъютант Кейтеля предложил полковнику-инвалиду донести портфель. Штауффенберг отказался. Но когда они подошли к входу в барак, где проходили совещания, передумал и передал майору портфель с просьбой поставить его поближе к фюреру, чтобы он был под рукой, когда Штауффенберг начнет докладывать.
У входа стоял охранник, внутри — возле телефонного пульта — дежурил обер-ефрейтор из батальона связи. Присутствовали еще двое эсэсовцев — один из адъютантов фюрера штурмбаннфюрер СС Отто Гюнше и представитель Гиммлера группенфюрер СС Герман Фегеляйн, бойкий и компанейский офицер, только что женившийся на младшей сестре Евы Браун, любовницы фюрера.
Полковник Штауффенберг дважды приходил к фюреру с взрывчаткой, но охрана даже не сделала попытки проверить содержимое его портфеля. Служба безопасности оправдывалась потом, что такая возможность, как участие в покушении офицера Генерального штаба, героя войны, просто не рассматривалась. Барак для совещаний был длинным и узким. Все стояли вокруг тяжелого стола для карт, который покоился на мощных дубовых тумбах. Совещание уже началось. Докладывал генерал Хойзингер. Гитлер стоял у стола напротив открытых окон. Кейтель представил фюреру Штауффенберга. Фюрер кивнул, и Хойзингер продолжил. Кейтель занял обычное место слева от фюрера.
Адъютант Кейтеля попросил офицеров расступиться и позволить Штауффенбергу занять место у стола с картами. Портфель адъютант поставил ему в ноги. Только генерал Хойзингер отделял Штауффенберга от фюрера. Через пару минут полковник, извинившись, попросил разрешения срочно позвонить. Он не взял ни фуражки, ни ремня, оставленных у входа, что удивило телефониста вахмайстера Адама.
Он подошел к бункеру начальника связи "Волчьего логова" полковника Зандера, где его ожидали начальник службы связи вермахта генерал-полковник Эрих Фельгибель и лейтенант фон Хефтен. Ждать им пришлось минут десять. Около часа дня раздался сильный взрыв. Они не сомневались, что с Гитлером покончено. Штауффенберг и его адъютант сели в ожидавшую их машину. На первом контрольно-пропускном пункте Штауффенберг высокомерно сказал:
— Приказ фюрера!
Охранник, зная, что произошел взрыв, позволил им проехать. На втором КПП их отказались выпускать, потому что прозвучал сигнал тревоги. Штауффенберг связался с капитаном кавалерии Леонхардом фон Мёллендорфом, адъютантом коменданта ставки, с которым утром вместе завтракал, и сказал ему, что должен немедленно лететь в Берлин. Адъютант не знал, что произошло, не видел странно выглядевшего Штауффенберга — без фуражки и портупеи — и приказал караулу не мешать полковнику выполнять задание фюрера.
На узкой дороге, ведущей к аэродрому, Хефтен выбросил оставшуюся взрывчатку. На летном поле их уже ждал "Хейнкель-111" с запущенными двигателями, выделенный еще одним заговорщиком — первым генерал-квартирмейстером Генштаба сухопутных войск генералом Эдуардом Вагнером.
Самолет сел на берлинском аэродроме Рангсдорф без пятнадцати четыре. Штауффенберга никто не ждал. Он попросил местного авиационного начальника одолжить ему машину. Тот согласился, потому что знал знаменитую Мелитту фон Штауффенберг. В половине пятого Клаус фон Штауффенберг прибыл на Бендлерштрассе.
Он был уверен, что Гитлер мертв.
Но последствия взрыва не были столь сильными, как им показалось. Большинство участников совещания у фюрера были оглушены, получили ожоги и порезы. Погибли четверо — стенограф Бергер, которому оторвало ноги, скончался почти сразу, еще два офицера — начальник оперативного управления Генерального штаба сухопутных войск полковник Брандт и начальник штаба люфтваффе генерал-лейтенант Кортен — через день, а старший адъютант фюрера и одновременно начальник управления кадров сухопутных войск генерал Рудольф Шмундт промучился до 1 октября.
