Ознакомительная версия.
За эти годы ею было составлено несколько учебников грамматики русского языка для швейцарских студентов и опубликованы литературоведческие работы по истории русской литературы — от Ломоносова до Ахматовой. Отдельно в ряду созданных ею работ стоит монография о художнике М.В. Нестерове под названием «Художник верующей России». В 1931 году в Швейцарии вышла её обзорная книга «История русского искусства».
В эмигрантской своей жизни многие бестужевки занимались и литературной деятельностью, особенно в области филологии и истории. Публиковались они в различных газетах и журналах, выходивших в том числе на французском и английском языках. Особенно хорошо изучавшие иностранные языки на Бестужевских курсах, такие как Татьяна Серговская и Наталья Дедингтон, становились буквально столпами научного перевода, занимаясь переводом современной научной литературы Франции, США и Великобритании на русский.
Ряд бывших бестужевок даже приводили в порядок научные архивы крупных научных библиотек ряда стран — в Государственном университете Белграда, в Нью-Йорке (в Колумбийском университете) и в Калифорнии (в Стэндфордском университете).
Справедливости ради, бывшие бестужевки — выпускницы историко-филологического факультета выдвинулись на научной работе и в СССР. Евгения Самсоновна Истрина — член-корреспондент Академии наук, специалист по лексикографии, получившая в 1970 году посмертно Ленинскую премию. А также и Э.А. Якубинская — доктор филологических наук, работавшая во время войны старшим научным сотрудником угро-финского кабинета в Институте языка и мышления им. Н.Я. Марра Академии наук СССР и защитившая диссертацию по теме «Личные и указательные местоимения в прибалтийско-финских языках». М.П. Якубович и Н.П. Попова — две других выпускницы-бестужевки. 2 мая 1968 года в актовом зале главного здания Ленинградского государственного университета было даже проведено торжественное собрание, приуроченное к юбилею Бестужевских курсов, и разосланы приглашения выпускницам, в том числе и проживавшим на тот момент в Париже.
Однако если Бестужевские курсы и Императорский Александровский лицей, будучи закрыты в Советской России, окончили своё существование в качестве высших учебных заведений навсегда, то Мариинский Донской институт, основанный по инициативе императрицы Марии Федоровны, жены Павла I, много уделявшей времени образованию женщин в России, продолжил свою деятельность в зарубежье.
Мариинский Донской институт, открытый в Новочеркасске, был рассчитан на 360 воспитанниц, две трети которых жило при институте, а одна треть приходила на занятия. Институт в Новочеркасске занимал целый квартал, а за его зданием был большой парк, принадлежавший этому учебному заведению, а еще домовая церковь, гимнастический и танцевальный зал, где по праздникам проводились балы, а в выходные дни принимались родители проживавших воспитанниц. В институте было 8 классов, включая приготовительный класс. Академическая сторона была организована сравнительно неплохо, все преподаватели были с университетским образованием, а воспитанницы, окончившие курс с золотой медалью, имели право на высочайшую аудиенцию у императрицы. В программу курса входили, как правило, два иностранных языка и обязательные музыкальные классы. Тем из воспитанниц, кто проявлял способности к музыке, давалась возможность продолжать обучение в специальных музыкальных учебных заведениях России.
23 декабря 1919 года вместе с частями отступавших Вооруженных сил Юга России институт во главе с начальницей Верой Федоровной Вигорст, инспектором классов Михаилом Федоровичем Павловским, классными дамами Натальей Викторовной Шефферлинг и Еленой Леонтьевной Кандауровой, учителем рисования Николаем Ивановичем Александровым и двумя служащими-экономами был эвакуирован из Новочеркасска в Екатеринодар. В кубанской столице к воспитанницам Донского Мариинского института присоединились еще 6 девочек, обучавшихся в Кубанском институте, и 6 девочек-беженок, взятых в состав учащихся ввиду того, что им просто некуда было идти. Из Екатеринодара по прошествии двух недель все преподаватели и полсотни воспитанниц были перевезены в новороссийский порт для погрузки на отбывающие суда. На пароходе «Афон» институт выехал в болгарский порт Варну, а затем, через Софию, был отправлен в Королевство Югославию.
По приезде в Югославию институт получил высочайшее разрешение короля Александра Карагеоргиевича обосноваться в небольшом городке Баната под Белой Церковью. Вера Федоровна Вигорст оставалась начальницей института вплоть до 1921 года, когда председатель учебного совета Державной комиссии М.В. Челноков попросил вдову генерала Духонина, убитого солдатами в Ставке Главнокомандующего в 1917 году, Наталью Владимировну Духонину, стать во главе этого русского учебного заведения.
Мариинский Донской институт занимал в Белой Церкви большое красивое здание в центре городка, в котором находились помещения дортуаров воспитанниц и удобный актовый зал, в котором по утрам и вечерам весь институт выстраивался на молитву. В том же зале по расписанию проходили уроки гимнастики и танцев, балы и институтские праздники, читались лекции приглашенными знаменитостями и проводились благотворительные и самодеятельные концерты русских, вынужденно проживавших в изгнании. Здесь же нередко можно было услышать исполнение духовной и светской музыки хором воспитанниц под руководством бессменного регента Е.В. Говоровой. Отдельное место в зале, на возвышении, занимал алтарь, в обычное время закрытый деревянной перегородкой. По праздникам перегородка разбиралась, превращая зал в домовую церковь, вмещавшую не только всех воспитанниц, но и персонал института. В алтаре обычно прислуживали самые младшие девочки из первого класса: одна выносила свечу, другая подавала кадило. Службы в церкви проводили регулярно каждую субботу и воскресенье, и присутствие всех воспитанниц на них было обязательным. Рождественские и пасхальные каникулы длились две недели.
Большим событием стало посещение института в 1925 году генералом бароном П.Н. Врангелем и Её Высочеством княжной Татьяной Константиновной, в замужестве княгиней Багратион-Мухранской, со своей дочерью Натальей, которая была определена на учебу. Знаковые фигуры времени почтили своими визитом одно из немногих учебных заведений, продолжающее и в изгнании готовить кадры будущих специалистов для России. Убеждение, что вся образовательная работа в институте сможет действительно пригодиться будущей России, существовало не только среди эмиграции, но и было общей уверенностью руководителей ряда европейских стран, исторически симпатизировавших России. Так, в 1930 году Её Величество королева Югославии Мария приняла институт под своё высочайшее покровительство, пригласив несколько раз начальницу и небольшую группу воспитанниц института во дворец на беседы.
Учебная программа в Югославии была одинакова для всех учебных заведений. Нужно было окончить восемь классов и получить аттестат зрелости «Велику матуру», дававший право выпускнику на поступление в высшие учебные заведения. Вместе с тем в Донском Мариинском институте существовала и другая, неформальная программа. Говоря про неё, современники отмечали: «…приобщение воспитанниц к русской культуре. Обращалось особое внимание на изучение русской истории… и русской литературы… В институт приезжали писатели и поэты: Б. Зайцев, Е. Чириков, И. Северянин, Е. Журавская, проф. Кизеваттер и др. Издавался своими силами журнал “Голубой Цветок”, в котором печатались стихи воспитанниц и выдающиеся сочинения. Очень поощрялось искусство… устраивались… литературные вечера, посвященные писателям “Вечер памяти Достоевского”, “Вечер памяти Некрасова”, “Пушкинский вечер”… Выдающимся событием…был приезд труппы М.Х.Т. (Московского Художественного Театра) …Давали “Вишневый сад”. Увидеть блестящий спектакль в исполнении артистов знаменитого М.Х.Т…. было большой радостью и надолго осталось самым сильным впечатлением тех лет»{152}.
Однако и гостеприимству иностранного государства порой приходит конец. Не вдаваясь во внутриполитические причины перемен в отношении русских эмигрантов, можно отметить, что уже в 1931 году была закрыта Кикиндская гимназия, а примерно год спустя — и так называемый Харьковский институт. Воспитанниц и персонал этих учебных заведений принял Мариинский Донской институт, подобный Ноеву ковчегу, собиравшему на свой борт спасавшихся от масштабного бедствия. В 1940 году настала очередь и самого института, когда по требованию военных властей он был переведен в худшие помещения, располагавшиеся возле Белградского вокзала. Очевидцы вспоминали: «Казалось немыслимым покинуть обжитое годами здание, где классы носили названия русских городов, нарисованных на стенах (Москва, Киев, и др.), а столовая вся была расписана эпизодами из русских сказок. Новое помещение состояло из здания против вокзального парка и также здания на углу Караджорджевой улицы, где были устроены комнаты для старших классов и маленькая учительская. В главном здании были размещены дортуары и классы младших, во дворе во флигеле была столовая. Самая большая классная комната служила залом. В ней же помещалась и церковь»{153}.
Ознакомительная версия.
