После непродолжительного отдыха гостей принял скифский царь. Жилище его состояло из трех жердей, верхними концами наклоненных друг к другу и обтянутых шерстяным войлоком. Посреди юрты горел костер, огражденный камнями. Пол был застелен множеством шкур, а стены завешаны покрывалами с изображениями животных, вышитыми золотом. Царь восседал на мягкой подушке, покрытой войлочной седельной покрышкой, расшитой узорами. По правую руку от него расположились его приближенные, а левая сторона была отведена для гостей.
Скифы носили на головах высокие остроконечные шапки, плотные настолько, что они стояли прямо; обтягивающие штаны и льняные рубашки, поверх которых надевали плащи из овечьего руна. Царское одеяние несколько отличалось от остальных. Одежда его была расшита золотыми бляшками с разнообразными изображениями. На нем был толстый и блестящий плащ, сделанный из кожи с головы человека, и наличие такого наряда свидетельствовало о доблести царя скифов.
Тут же в юрте в особом уголке находились золотой плуг, ярмо, секира и большая чаша - наиболее почитаемые скифами предметы, имевшие культовое назначение.
На мидийских гостях были мягкие войлочные шапки и пестрые цветные одеяния с утепленными плащами, которые те не носили у себя на родине.
Расположившись у костра и испив предложенного в ритонах вина, Атропат поблагодарил царя за оказанный ему теплый прием, и после приветствия и благодарственной речи перешел к главной цели своей поездки. Он сообщил о положении, сложившемся в Персидской державе, и предложил скифам вступить в союз и объединить силы против врага. - Сражаться на стороне вашего царя? переспросил шестидесятилетний правитель. Его красное от морозов, морщинистое лицо скривилось в недовольной гримасе. - Не его ли предок организовал поход на нас*? - спросил он через переводчика. - Лишь для того, чтобы защитить нашу страну. Ведь вы первыми нарушили мир с мидянами, вторгшись в наши земли**. Но цель нашей поездки сюда вовсе не та, чтобы вспоминать прошлые обиды. - Все равно, мы не будем сражаться на вашей стороне. Ради чего нам это делать? У нас нет городов-крепостей или других каких-нибудь сооружений, из-за которых стоило бы воевать. Мы - кочевники, и вся эта земля наш дом. И вступать в распри нам не угодно. - Как мне известно, еще совсем недавно отец Искандера Филикус*** притеснял ваше племя на вашей же земле и в этом сражении погиб ваш отец Атей****.
______________ * Царь Скифии имеет в виду военный поход, организованный Дарием I, сыном Гистаспа, в 514 г. до н. э. ** Скифы через Дербентский проход по пути между Кавказом и Каспийским морем проникли в Мидию, преследуя кимерийцев, земли которых они заняли, переселившись в Причерноморье из совр. Западного Туркестана, где их теснило другое скифское племя массагетов. 29 лет владычествовали скифы в Азии и своей наглостью и бесчинствами привели там все в полное расстройство, но были изгнаны мидийским царем Киаксаром. Дарий I предпринял поход против скифов, чтобы помешать их очередному нападению на Мидию через Дербентский проход. *** Филикус - персидская передача имени Филипп. **** В 339 г. до н. э. при разгроме Филиппом II Македонским скифов в сражении погиб 90-летний скифский владыка Атей.
Лицо царя побагровело. Он устремил на гостя испепеляющий взор. Позор, который испытали скифы, проиграв в этой битве македонянам, все еще жил в памяти. Его реакция подбодрила сатрапа, и он решил сделать последний выпад, чтобы, так сказать, штурмовать царя скифов и обезоружить его. - Вам не следует уклоняться от битвы и держаться в стороне.Если вы не выступите вместе с нами против врага и допустите нашу гибель, то следующие земли, которые перейдут во владения захватчиков, будут ваши.
Царь, ничего не ответив, велел одному из слуг привести к себе троих наиболее уважаемых предсказателей. Спустя несколько минут в юрту прошествовали вызываемые лица. Энареи - женоподобные мужчины считались отдельной жреческой кастой и полагали, что искусство гадания им даровано от Аргимпасы, скифской богини, ассоциируемой греками с Афродитой, а финикийцами - с Астартой*.
______________ * Скифы, некогда разграбившие храм богини Астарты (Иштар, Афродиты Урании) в сирийском городе Аскалон, полагали, что богиня наказала грабителей, поразив их потомков "женским" недугом, так называемой энареей (гермафродитизмом). Гермафродиты - жрецы богини Иштар. Астарта (Аштарт) - в др.-финик. миф. богиня плодородия, материнства и любви; астральное божество, олицетворение планеты Венера. Соответствует аккад. Иштар, шумер., Инанне и греч. Афродите.
У новопришедших в руках были липовые мочала, с помощью которых они гадали. Усевшись в пространстве между входом и очагом, прорицатели спросили царя о причинах их вызова. - Мне надо знать, вступать ли нам с мидянами в союз или нет?
Уяснив суть вопроса, гадатели разрезали мочало на три части, и каждый из них, взяв из своей доли полоску липовой стружки, намотал ее вокруг пальцев. Сперва распустил ее старший по возрасту прорицатель, и при этом он произнес предсказание: - Должен объединиться.
Второй, поступив также, прорицал: - Вместе вы будете сила.
А третьего ответ был таков: - Мидяне оправдают этот союз.
Данного предсказания было достаточно, чтобы царь дал свое согласие на военную помощь. - Клянусь силой Табити*, я выпью кровь сына Филикуса**.
______________ * Табити - богиня огня, стихии, считавшейся особо священной у всех скифов. Соответствует греч. Гестии. Почиталась также индоиранскими народами древности. ** Когда скиф убивает первого врага, он пьет его кровь, чтобы вместе с кровью высосать его силу.
После столь торжественной клятвы царя у Атропата не осталось сомнений.
Каждая из сторон для скрепления клятвенного договора соблюла обычаи своей страны. Следуя мидийскому обряду "побратимся кровью", Атропат своим кинжалом сделал надрез на ладони, также поступил и скифский царь, и оба, протянув друг другу руки, слизнули кровь, проступившую на коже. Таким образом, с мидийской стороны договор был закреплен. Затем, повинуясь обычаю хозяев, в большую золотую чашу с горизонтальными ручками налили вино, смешали его с кровью участников договора. Потом в эту чашу погрузили акинак*, стрелы, секиру и копье. Жрецы произнесли длинное заклинание, после чего участникам договора и наиболее уважаемым свидетелям этого соглашения преподнесли питье.
______________ * Акинак - скифский меч.
В силу обстоятельств из чаши также выпили Новрузов и Чемберлен. Когда же Пасколони понял, что напиток предложат и ему, он не просто огорчился, но даже от волнения застучал зубами. - Нет, я не смогу этого сделать, - еле слышно пробормотал он. - Если ты этого не сделаешь, то тебя сочтут за врага и прикончат, - прошептал ему Александр. - Пей! Ну же, смелей! - No, non posso. - Возьми себя в руки, Гвидо. Ты всех нас ставишь под удар. - Нет, не мо-гу... - брезгливо протянул итальянец. - Пей, тебе говорят, - сжав его руку, велел авестолог.
Пасколони проглотил ком, стоящий в горле, и утвердительно кивнул, повинуясь больше страху перед скифами, нежели внимая словам друга. Приблизил чашу к губам, но вид красного вина и мысль о том, что он будет пить чью-то кровь, лишила его смелости. Он побледнел до неузнаваемости, глаза закатились, и он, лишившись чувств, повалился на землю.
Наступившее тревожное молчание прервал хохот царя Скифии, смех его подхватили приближенные и гости. Чемберлен облегченно вздохнул, когда увидел реакцию владыки на случившееся с Гвидо. - Это и есть те смелые воины, с которыми нам следует воевать плечом к плечу? - кивнув в сторону Пасколони, обратился правитель к сатрапу. - Нет, он пришелец из далеких краев, и не мидянин, - резко подчеркнул тот последнее слово.
Тон Атропата отбил у правителя охоту распространяться больше на эту тему, и он переключил свое внимание на обсуждение военных вопросов.
Попросив у хозяев прощения, Новрузов с Чемберленом покинули жилище царя, унеся оттуда своего товарища. Их устроили в юрте у одного из местных поселенцев, овдовевшего и бездетного человека лет сорока. Тут на одном из лож, предоставленных гостям, и разместили Гвидо. Привести его в чувство оказалось довольно-таки сложно, и в этом деле авестологу помог один из скифских волхвов-шаманов. - Мы думали, что уже потеряли тебя, - поднеся к губам товарища чашу с молоком, сказал Александр. - Что это? - испуганно отпрянул от чаши Пасколони. - Всего лишь молоко, - усмехнулся Чемберлен, и итальянец, облегченно вздохнув, пригубил чашу. - Какое-то странное на вкус. Это что, козье молоко? - Нет, кобылицы. Я видел, как ее тут неподалеку доили, - сообщил Джафар, и брезгливый ко всему товарищ с брызгами выплюнул содержимое рта. - О, Святая Мадонна! В чем быть моя вина? В чьи руки я попасть? - жалобно простонал Гвидо. - Друг мой, чего ты разгорячился? Хватит жаловаться. Тебе ведь деликатес преподнесли, да еще в чаше столь изящной работы.
Пасколони всмотрелся на чашу и удивленно приподнял брови. Чаша снаружи была обтянута сыромятной воловьей кожей, а изнутри покрыта позолотой, что говорило о состоятельности и доблести воина, в жилище которого они поселились. - А что есть такого особого в этих чашах? - не понял восхищения археолога итальянец. - Хозяин нас уважает, раз позволил нам пользоваться ими, - сказал Новрузов, разглядывая один из таких сосудов, который держал в руке. - Ты посмотри, сколько было у него врагов, - проговорил он, указав на чаши, выставленные на обозрение в самом видном месте жилища.
