Теперь я перехожу к фактам.
6 сентября Бриан заявил корреспонденту газеты "Эвр", Барду, следующее: "Раковский принадлежит к меньшинству Российской коммуни
стамеской партии, поэтому, возможно, что большинство будет очень счастливо использовать этот случай, чтобы его отозвать".
Нужно напомнить, что в этой стадии конфликта Бриан объявлял, что само французское правительство удовлетворено заявлением Чичерина, которое было представлено во французской печати, как осуждение Раковского, и что вопрос о дальнейшем оставлении последнего в Париже теперь предоставляется решить самой Москве.
Вся буржуазная печать, за исключением части левой, вторила Бриану: "Посол, дезавуированный (осужденный) своим собственным правительством, не может дальше оставаться послом".
Само французское правительство в своей самой последней ноте, кажется, от 4 октября, писало: "Отозвание Раковского являлось логическим последствием его дезавуирования".
17 сентября газета "Л'ом Либр" печатает статью за подписью своего главного редактора, депутата Еужен Лотье, в которой говорит: "Случай с Раковским очень напоминает случай с германским послом в Париже князем Радолиным. Точно так же, как князь Бюлов, германский канцлер бросил своего посла на произвол судьбы, потому что Не любил его, и князь Радолин должен был уйти из Парижа, так и теперь Чичерин бросил Раковского на произвол судьбы".
Я бы мог привести здесь ряд других заявлений из французской печати, как например, заявление "Матен": "Раковский так же нежелателен в Париже, как нежелателен в Москве", но не хочу отнимать вашего времени.
Я ограничусь здесь только цитатами французской печати, которые каждый может проверить. При этом я привожу одну сотую или, может быть, тысячную долю того, что было сказано во французской печати. Но, наряду с этим, я могу вам сообщить еще более яркие и политически авторитетные заявления самих французских министров и руководящих политиков. Все они могут быть сведены к одному и тому же: мы не настаивали бы на отозвании Раковского, если бы само советское правительство своим поведением не заставило нас понять, что оно не относится враждебно к мысли об отозвании Раковского из Франции. "Нельзя отстаивать Раковского, так как сам Чичерин его не поддерживает".
Прибавлю еще заявление социалистического депутата Мутэ. Он дал в эсеровскую газету "Дни" от 14 октября интервью, в котором сказано: "По отношению к инциденту с Раковским, мой ответ, вероятно, удивит вас. Я лично убежден, что вся история подписи Раковским пресловутой декларации является одним из эпизодов борьбы Сталина с оппозицией... Сталину выгодно было отделаться от всех послов-оппозиционеров. Нашли тот или иной способ заставить их подписать. Заварилась каша. Остальное - известно"*.
* Моя речь была уже написана, когда во "Франкфуртер Цейтунг" от 21 октября была напечатана корреспонденция из Парижа, в которой утверждается, что если бы Чичерин не был удерживаем соображениями внутрипартийного характера и оказал бы Раковскому содействие, то последнего не пришлось бы отзывать из Парижа.
Аргумент, пожалуй, неверный. Во всяком случае, он противоречит нашей обычной партийной практике; известно, что именно оппозиционеров посылают полпредами заграницу.
Но я вам привел все эти факты для того, чтобы показать вам, с какой абсолютной уверенностью в победе действовали наши враги. А эту уверенность им давало убеждение, что так как Раковский принадлежит к меньшинству, большинство его защищать не будет. Эта уверенность нашла видимость подтверждения в пассивности Наркоминдела и Политбюро по отношению к своему представителю в Париже.
Возвращаясь к вопросу об исключении тт. Троцкого и Зиновьева, я вам заявляю: товарищи, вы, беря на себя ответственность за это исключение, должны знать, что вы сегодня подписываете вексель, по которому завтра вам придется платить империалистам.
Исторический смысл последнего франко-советского конфликта заключается в том, что переговоры на тех основах, которые Политбюро считало единственно совместимыми с нашими политическими и экономическими интересами, сорвались. Французское правительство будет теперь выдвигать иные требования. Завершился четырехлетний период, начавшийся с признания нас английским и итальянским правительствами - четырехлетний период, во время которого мы считали, что можем сговориться с капиталистическими государствами (конечно, временно, так как никто не думал о возможности прочного соглашения с ними), конечно, как "равный с равным". Теперь мы входим в новую полосу, когда соглашение будет возможно лишь при условии капитуляции с нашей стороны.
Изменить создавшееся положение к выгоде для нас можно только решительным изменением всего партийного курса. Сейчас беспощадность проявляется только по отношению к оппозиции, соглашательство - по отношению к мнимым друзьям, а по отношению к империалистам - шаткость и неуверенность. Что нам необходимо? Восстановить подлинное единство партии на революционной основе и единым фронтом, вместе с оппозицией, дать решительный отпор наглейшим врагам.
Вы видите, товарищи, как наивно, как нецелесообрано, как не по-большевистски сводить вопрос о разногласиях, существующих в партии, к вопросу о нарушении партийной дисциплины. Я знаю, есть такие сторонники аппаратной власти, которые утверждают, и, несомненно, верят в свое утверждение, что если партия избавится от своего левого крыла, если она заткнет рот Троцкому, Зиновьеву и другим членам ПК, если она вычистит из партии оппозиционеров, посадит часть из них в тюрьму, то в результате этого получится укрепление партии. Это есть жесточайшее самообольщение. Момент, когда аппарат будет торжествовать над партией, когда он будет убежден, что находится в зените своей мощи, этот самый момент будет расцениваться нашими классовыми врагами, как момент наиболее выгодный для удара по Советскому Союзу. Коммунистическая партия, которая перестает свободно обсуждать, конечно, в рамках подлинного партийного устава, - крупные вопросы внутренней и внешней политики, - такая партия не смогла бы удержать свою
роль руководителя пролетарской диктатуры и международного рабочего движения.
Я жалею руководителей партии и Политбюро, если они и дальше будут считать, что можно руководить великим революционным государством, в тягчайшей международной и внутренней обстановке, опираясь не на сознательного партийца, а на своего аппаратчика. Я жалею этих товарищей, когда они ищут опоры в тех людях, которые, являясь только тенью самих руководителей, будут вторить тому, что им предписывается из агитпропов, что им преподносится по шпаргалкам. Таким образом руководить страной нельзя!
Вы говорите об единстве. Конечно, без единства мы потеряем власть. В стране, где промышленный пролетариат составляет незначительный процент по отношению ко всему населению - в такой отсталой крестьянской стране говорить о двух партиях, значит заранее обрекать на гибель революцию.
Кто виноват в создавшейся обстановке? Вы взваливаете всю вину на оппозицию. Я же вам скажу, что если бы в вашем руководстве не было никакой другой ошибки, кроме той, что вы поставили сначала вне Политбюро, а потом вне Центрального Комитета ближайших сотрудников Ленина, что вы поставили вне партии лучших и самых преданных товарищей из старых большевиков, - этого было бы достаточно для того, чтобы вас осудили, как плохих руководителей.
Сможете ли вы вернуться с того гибельного пути, по которому идете? Вы слишком увлеклись своими антипатиями, своими предубеждениями, своими теоретическими и практическими промахами. Исправление руководства может быть сделано только самой партией.
X. Раковский
ЛЬВУ БОРИСОВИЧУ КАМЕНЕВУ
Тов. Троцкий предлагает следующую вставку в контртезисы: (В последний раздел "Где взять средств", в пункт о том, что хозяйство платит большой штраф за непредусмотрительность и пр.):
'Так, одна только текучесть рабочего состава наших промышленных, торговых и пр, предприятий, вызываемая в огромной степени непредусмотрительностью и бесплановостью, обходится государственному хозяйству, по некоторым исчислениям, около полмиллиарда рублей". ("Торг.-пром. газета" от 2 августа 1927 г., No 173, статья Чекатило.)
4 ноября 1927 г.
Л.Б. КАМЕНЕВУ, Л.Д. ТРОЦКОМУ, И.Т. СМИЛГЕ ?
Дорогие друзья!
* Написано рукою секретаря Зиновьева - Гринберга. Зиновьев, однако, пишет "Вы" с большой буквы. - Прим. сост.
Прилагаемый документ мы вчера передали здешнему начальству, копию в ЦК пошлите Вы сами. И вообще сделайте с ним все, что найдете нужным.
Описание - фотографически точное. Все сведения говорят о том, что все это безобразие принесет нашему делу большую пользу.
Беспокоимся, что было у Вас.
Смычка идет у нас очень хорошо. Перелом большой в нашу пользу. Ехать отсюда пока не собираемся. Сообщите Ваше мнение об этом.
