50
Ю.И. Модин рассказал мне об этом следующее: «Я получил указание из Москвы рекомендовать Антони Бланту в целях безопасности выехать в Москву. Блант ответил мне так: «Благодарю вас. Но я был в Москве в 1935 году, я больше чем уверен, что не смогу вписаться в ваши условия жизни». Затем с улыбкой заметил: «Я каждый год езжу в Париж и посещаю Лувр, а вы ведь мне не разрешите каждый год выезжать во Францию?». Я выслушал Бланта и сказал ему: «По-человечески я Вас вполне понимаю». Больше вопрос о его выезде в Москву не поднимался.
В письме Филби сообщал, что в случае крайней необходимости Берджес может обратиться в Лондоне к одной женщине, которая сумеет ему помочь, и что женщина знает о «секретной жизни» Филби. Эта женщина впоследствии, в 1963 году, была допрошена контрразведкой, и ее показания убедили Секретную службу, что Филби был шпионом. Но если бы это письмо обнаружили в 1951 году, оно могло бы привести к тяжелым последствиям и для Филби, и для Бланта. Последний понял важность этого письма и… сунул его себе в карман.
Документы эти не носили секретного характера и не давали оснований для преследования Кернкросса в судебном порядке. Он признал, что показывал Берджесу документы, не представляющие секрета, но категорически отрицал, что сам был советским шпионом. Ему было разрешено уйти в отставку.
Небезынтересно отметить, что накануне парламентских дебатов по делу Берджеса и Маклина министр иностранных дел Англии Макмиллан был на обеде в Женеве гостем В.М. Молотова. Макмиллан в своих мемуарах вспоминает, что он сказал Молотову о необходимости срочного возвращения в Лондон. Советский министр поинтересовался:
— Зачем Вам нужно ехать в Лондон?
— Для участия в парламентских дебатах.
— О чем?
— По вопросу, в котором Вы могли бы мне помочь, если бы захотели, — о Берджесе и Маклине. Вы можете мне сказать, где они?
— По этому вопросу следует навести справки, — серьезно ответил Молотов.
Хотя, конечно, ему как министру хорошо было известно, где они находятся и что делают. Не каждый день английские дипломаты — советские разведчики — находят убежище в Советском Союзе.
Пять лет спустя, после появления «Белой книги о беглецах», с аналогичным вопросом, не знает ли Н.С. Хрущев что-либо о двух английских дипломатах, к нашему руководителю обратился английский премьер Гарольд Вильсон. Хрущев ответил чуть более подробно, чем Молотов, но тоже не слишком искренне: «Я читал об этих людях. Но я ничего не слышал о них от советских официальных лиц. И я не встречался с ними. Поэтому, естественно, не могу знать, что они делают».
При этом Центр отметил, что в январе 1949 года связь с ним была временно законсервирована, но в январе — мае 1951 года с Блантом было проведено несколько встреч.
Мне доводилось бывать в обоих клубах. В «Реформ-клаб» меня пригласил лидер либеральной партии Д. Стил как раз накануне окончания фолклендской войны. Зал ресторана был переполнен. Все знали друг друга. Нельзя же было их всех заподозрить в шпионских связях с Берд-жесом? Клуб «Дорчестер-хаус» отличался тем, что там каждый год давался прием для послов иностранных государств, где они встречались с видными политиками. На ступенях этого клуба по окончании одного из приемов в нескольких шагах от меня был смертельно ранен террористами израильский посол. Вообще этот отель считался «элитным», где сами цены определяли его как «клуб избранных».
Это свидетельствует о том, что Блант продолжал регулярно информировать Центр о событиях, происходящих в Лондоне.
Флора Соломон была дочерью банкира Григория Бененсона, поклонника Керенского. Она вышла замуж за полковника Гарольда Соломона, одного из сионистских деятелей.
Так эта история излагается со слов Бланта. Я спросил у его куратора, так ли это было в действительности? И он сказал: «В основном факты излагаются правильно. Я получил задание выехать из Москвы в Лондон, восстановить связь с Филби и, так как он попал в трудное материальное положение (не по своей вине), помочь ему. Сделать это можно было только через Бланта, но и с ним связь к тому времени оборвалась (тоже не по его вине). Мне надо было найти удобный случай встретиться с ним, возможно, на людях (прежние условия и договоренности уже не действовали). На это у меня ушло три месяца. Я посещал открытия различных художественных выставок, встречи деятелей искусств, но всё было напрасно. Бланта на них не было. И, как часто бывает, помог случай. В то время в Италии городские власти решили снести какую-то арку, довольно древнюю. Итальянские художники начали кампанию протеста, так как, по их мнению, арка представляла собой большую художественную ценность. К ним присоединились и английские деятели искусств вместе с Блантом, а может быть, и во главе с ним. Они объявили в прессе о предстоящем собрании протеста в поддержку итальянских художников и о выступлении на нем А. Бланта. Я узнал об этом из лондонских газет. Узнал и пошел на него. Нарочно сел в первом ряду, чтобы Блант, находившийся в президиуме, увидел меня. Но, как мне кажется, он не понял, что я хочу с ним встретиться. Тогда-то после собрания я и подошел к нему и показал заранее заготовленную мною открытку. Дальше все излагается правильно. Связь была восстановлена. Поручение Москвы было выполнено».
Парламент поручил лорду Деннингу подготовить специальный доклад по «делу Профьюмо-Киллер-Иванов». В сентябре 1963 года был составлен «Доклад лорда Деннинга», представленный парламенту премьер-министром «по распоряжению Ее Величества». Он состоял из 343 пунктов и по тщательности его подготовки и составлению может явиться образцом расследования. В нем дается полная характеристика действующих лиц этой трагикомедии, и я воспользуюсь ею. «Мы должны начать эту историю со Стефана Уорда, — говорится в докладе, — ему 50 лет. Он сын священника, по профессии врач, имеющий частную практику… Среди его пациентов многие видные лица… Ему нравится встречаться с людьми из высоких сфер, и он склонен преувеличивать значение своего знакомства с ними… Он в высшей степени аморален. Обычно он знакомится с девушками 16–17 лет, часто в ночных клубах, и заставляет их поехать к нему домой в Лондон и остаться на ночь. В выходные дни он приглашает их к себе в загородный дом. Многих из них он изнасиловал сам, других заставил быть любовницами своих друзей».
О Кристине Киллер лорд Деннинг отзывается в докладе так: «Кристине Киллер сейчас 21 год… Она оставила свой дом в Рейсбери в возрасте 16 лет и переехала в Лондон. Вскоре она нашла работу в кабаре, где должна была прогуливаться среди публики абсолютно голой. Здесь она познакомилась с Уордом, который пригласил ее жить в его доме. Она согласилась. Несколько раз она уходила от него и возвращалась в кабаре. Уорд пригласил ее к себе в коттедж, который был расположен в поместье лорда Астора в Кливдене, познакомил ее со многими мужчинами, некоторые из которых занимали очень высокие должности; с ними она затем находилась в связи (суд впоследствии признал, что Уорд виновен в том, что пользовался ее доходами от проституции).
Когда прошло несколько месяцев, Профьюмо попытался через посредника возобновить знакомство с Киллер, но, по ее словам, она ответила: «Нет, спасибо. Профьюмо причинил мне достаточно неприятностей в прошлый раз».
Ким Филби за свою деятельность был награжден советским правительством орденами Ленина, Красной звезды, Дружбы народов, а также медалями. Впоследствии он дал интервью газете «Санди тайме», в котором сказал: «Я горжусь, что был шпионом, и готов продолжить эту работу». 11 мая 1988 г. ТАСС объявил о смерти «замечательного советского разведчика Кима Филби». Его деятельность была оценена как героическая. Газета «Таймс» писала: «Филби нельзя было шантажировать или подкупать, чтобы заставить предать свою страну».
Такие случаи были известны и мне во время работы послом в Лондоне. Так, однажды моя машина, на которой ехал дипломат (мой помощник), была остановлена и в нарушение всех норм права обыскана. Однако англичане сразу принесли извинения, сообщив, что этот случай был результатом неразберихи в отношениях между их спецслужбами и полицией.
К тому же, Лялин сошелся со своей секретаршей, замужней женщиной, Ириной Тепляковой, которая тоже попросила убежище в Англии.
