Ознакомительная версия.
Итак, впереди всех, в так называемом «сторожевом полку», в авангарде, находились литвины, в большинстве своём, скорее всего, или вчерашние язычники, или вполне себе сегодняшние. Литва вообще в христианство будет обращаться тяжко и медленно».
Всё как всегда, суровые и мужественные язычники в первых рядах, на авансцене, а христиане так, для участия в массовке, они стоят у задника сцены да кулисы подпирают. Но это только во Льва Рудольфовича видении, или ви́дении.
Однако посмотрим, что нам расскажут письменные источники. А они, как известно, рассказывают совсем не то, что гражданин Прозоров.
По большому счёту, в летописях нет сведений о том, как располагались русские полки на Куликовом поле, данная информация присутствует лишь в «Сказании о Мамаевом побоище» и у В.Н. Татищева.
Но поскольку «Сказание» сообщает факты, которые идут вразрез с теорией Прозорова, то он тут же авторитетно заявляет: «В те времена появилось много легенд, в том числе – «Сказание о Мамаевом побоище», перекроившее «на злобу дня» всю историю Куликовского сражения».
Опять исказили! Опять фальсификация!
Вновь Кривда обломала рога Правде!
Вновь Прозоров рвёт и мечет! А кто бы на его месте сдержался?
Оставим писателя гневаться в одиночестве, а сами пока ознакомимся с мнением человека, который действительно является профессионалом в своём деле. Каково его мнение? «Особое место среди источников о Куликовской битве занимает замечательная своими подробностями Киприановская редакция «Сказания о Мамаевом побоище», входящая в состав Никоновской летописи» (А. Кирпичников).
Вывод ясен, убедителен, но не для всех.
Поэтому главный теоретик язычества продолжает раскручивать тему: «Тогда же появились первые, нескладные ещё рассказы о небывалом походе на Куликово поле злодея-литвина Ягайло, надумавшего ударить в спину православному воинству. В «Сказании» литву вообще ведёт на Куликово поле почивший за несколько лет до битвы Ольгерд – не иначе, злые литовские волхвы подняли мертвяка из могилы».
Удивительное дело! В очередной раз, желая прищучить христианских авторов, Лев Рудольфович высек сам себя! Причём высек крепко и знатно. Ведь высмеивая автора «Сказания» за то, что он поставил во главе литовских войск давно скончавшегося Ольгерда, неоязычник соответственно высмеял и себя самого, поскольку у Прозорова антиордынское восстание 1327 года в Твери возглавляет давно убитый по приказу хана Узбека Михаил Тверской. А здесь что, тоже волхвы постарались? Только русские?
Никогда не надо забывать, что и «Сказание о Мамаевом побоище» и «Задонщина» прежде всего произведения художественные, а не летописи. От них глупо требовать точной передачи всех исторических фактов. Надо просто тщательно эти самые факты поискать и сопоставить с другими источниками – вот тогда картина сражения и прояснится.
«Сказание о Мамаевом побоище» – книжно-риторическое произведение и по всему своему характеру, и по стилю, это произведение с ярко выраженной церковно-религиозной окраской. Но было бы неверно только в этом видеть характерные признаки данного памятника древнерусской литературы. Если бы «Сказанию» были присущи только эти черты, оно не пользовалось бы такой популярностью у древнерусских читателей и не вызывало бы к себе такого интереса у читателей нашего времени. Книжная риторика, характеризующая исключительно высокое литературное мастерство автора произведения, не заслоняет реальных подробностей великой битвы, решившей судьбу русского народа» (Л.А. Дмитриев).
Но у Прозорова всё через другое место!
Раз надо доказать, что язычникам принадлежит решающая роль в битве, то он и доказывает. Рубаху на себе рвёт, трубой Иерихонской трубит и при этом настырно продолжает гнуть свою линию. Цель должна быть достигнута, а какой ценой, совсем не важно.
Теперь он записывает в язычники ратников, которые пришли под стягами князей Белозерских. «Далее идут таинственные, не названные по именам «князья Белозерские». Их – двенадцать, по сообщению всё той же «Задонщины», самого раннего из памятников Куликовского цикла. Войско их, соответственно, надо полагать, из Белозерья».
Честно говоря, мы уже утомились опровергать ту ерунду и ахинею, которую городит неутомимый Лев Рудольфович.
Почему не названы князья по именам? Названы. И в летописях, и в произведениях, входящих в Куликовский цикл. И явно их не двенадцать, а значительно меньше.
В «Задонщине» указано чётко: «Воеводы у нас назначены – семьдесят бояр, и отважные князья белозерские Федор Семенович, да Семен Михайлович». Об этом же говорит и «Сказание о Мамаевом побоище»: «И пришли к нему князья Белозерские, готов они к бою, и прекрасно снаряжено войско князь Федор Семенович, князь Семен Михайлович».
«Краткая летописная повесть о Куликовской битве» свидетельствует: «И тут в схватке убиты были: князь Феодор Романович Белозерский, сын его князь Иван Феодорович, Семен Михайлович»
«Пространная летописная повесть о Куликовской битве»: «И тогда на этом побоище убиты были в схватке: князь Феодор Романович Белозерский, сын его Иван». Вот они, имена героев! Это лишь для неоязычника Прозорова они «таинственные, не названные по именам «князья Белозерские».
Однако есть ещё один момент, на который следует обратить внимание, – дело в том, что количество Белозерских князей указывается в «Задонщине» только тогда, когда происходит подсчёт потерь после битвы. Но что примечательно, сначала почему-то перечисляются бояре, и вдруг князья! Причём в компании новгородских посадников, которых по большому счёту в таком количестве быть на Куликовом поле не могло. «Нет, государь, у нас сорока бояр московских, двенадцати князей белозерских, тридцати новгородских посадников». А дальше снова перечисляются погибшие бояре. Та же информация о погибших князьях содержится и в «Сказании о Мамаевом побоище».
Правда, в Киприановской редакции «Сказания» количество погибших таинственных князей резко сокращается: «Тут выехал он на то место, где лежали вместе восемь убитых князей белозерских».
Настораживает то, что по именам опять-таки названы лишь те князья, которые упоминаются и в других источниках. «Были убиты знаменитые, великие и удалые, имена же их таковы: князь Федор Романович Белозерский и сын его князь Иван, князь Федор Семенович, князь Иван Михайлович».
В Распространённой редакции количество убитых князей сначала вообще не указано – «И наехал он на место, где лежат князья белозерские, все вместе убиты они были: они храбро бились и друг за друга погибли». Зато имена – те же. А в конце снова идёт список погибших бояр, и среди них – 12 князей!
Зато в «Основной редакции», печатном варианте информация приводится потрясающая: «Подъехал он к тому месту, где лежали князья белозерские, все вместе зарубленные; они отважно бились и друг за друга умерли. Вот имена их: князь Федор Романович Белозерский и сын его, князь Иван, князь Федор Торусский, брат его, князь Мстислав, князь Дмитрий Александрович Монастырев, Тимофей Васильевич окольничий, Семен Михайлович, Василий Порфирьевич, Михайло Каргаша Иванович, Иван Александрович, Андрей Серкиз, Волуй Окатьевич, Дмитрий Мичень, Александр Пересвет, Григорий Ослябя». Наряду с вышеупомянутыми Белозерскими князьями здесь названы совершенно не имеющие к ним отношения бояре и воеводы, а также погибший в битве на Воже в 1378 году Дмитрий Монастырёв.
И в итоге вывод напрашивается такой – неспроста 12 Белозерских князей оказались в списке погибших бояр, автор «Сказания» здесь явно напутал. Цифры эти дивные взял он из «Задонщины», а проверить их не удосужился. Ведь для захолустного Белозерска такое количество князей больше чем достаточно, им там просто негде взяться в таком количестве. А вот если предположить, что речь изначально шла о боярах, которых по недоразумению записали в князья, все становится понятным и объяснимым. Недаром только эти имена князей-героев известны как по летописям, так и по произведениям Куликовского цикла.
Но вернёмся вновь к расположению полков. Лев Рудольфович вопиет, что в Передовом полку были сплошь язычники, которых привели Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский. Только вот беда, очень мало привели братья с собой литвинов, поскольку шли они не из княжества Литовского, а из Северо-Восточной Руси.
В «Пространной летописной повести» так и сказано, что пришёл «Андрей Полоцкий с псковичами да брат его князь Дмитрий Брянский со всеми своими мужами». Вынужденный покинуть Литву, князь Андрей с подачи Дмитрия Московского стал править в Пскове, откуда и прибыл на Куликово поле. Та же история и с Дмитрием Ольгердовичем, он в данный момент княжил в Переславле-Залесском. Князь Московский тоже сделал в его сторону широкий жест «и да ему Переславль со всем» (Ермолинская летопись). Как видим, количество литвинов в русском войске резко сократилось. Но это в великокняжеском войске, в воображении у Льва Рудольфовича Прозорова изменения так и не произошли. Виртуально клонированные язычники продолжают стоять под своими виртуальными стягами в ожидании виртуального врага.
Ознакомительная версия.
