земных! Тебе, мудрец, мудрейших из живых!», а заканчивается словами: «Одним человеком Земля жива».
Произошло два важных изменения. Во-первых, величие Сталина теперь было признано всем миром, оно перестало быть явлением сугубо внутренним. Из лидеров, считавшихся победителями фашизма, на своем посту остался только советский. Рузвельт умер в апреле 1945 года, Черчилль с Де Голлем отправились в отставку. Сталина одни славословили, другие после начала «холодной войны» демонизировали, но он безусловно считался главной политической «звездой» планеты.
Во-вторых, в свое величие уверовал и сам Сталин, который в довоенные времена относился к собственному прославлению сугубо прагматически. Однако победа в войне и всемирное восхищение породили в диктаторе мегаломанию. В конце сороковых и начале пятидесятых Сталин не признает себе ровней никого из мировых лидеров, обижается на целые страны и нации. Он, кажется, вытеснил из памяти свои просчеты и ошибки, обошедшиеся стране такими потерями в сорок первом году. В последний период жизни Сталин считал себя компетентным — самым компетентным — во всех без исключения вопросах, и его мегаломания по временам выглядела гротескной.
В 1947 году вышла официальная биография Вождя, напечатанная в 13 миллионах экземпляров. Каждая строчка была одобрена и выправлена лично Сталиным.
Стиль таков: «Гениальный стратег пролетарской революции смело и непреклонно, тщательно и осмотрительно вел партию вперед, ломая все препятствия на пути к намеченной цели, зорко следя за маневрами классового врага и блестяще предвидя его действия в ближайшем будущем, мастерски перегруппировывая силы в ходе самого наступления, закрепляя занятые позиции, используя резервы для развития успеха». Слово «мастерски» я выделил, поскольку оно встречается в тексте множество раз. Например, Сталин своей рукой вписал (сохранилась правка): «Мастерски выполняя задачи вождя партии и народа и имея полную поддержку всего советского народа, Сталин, однако, не допускал в своей деятельности и тени самомнения, зазнайства, самолюбования». И в том же духе везде: «В своих письмах и телеграммах Сталин давал мастерский анализ военной обстановки»; «Товарищ Сталин мастерски разработал и применил новую тактику маневрирования»; «Сталин выступает как крупный теоретик национального вопроса, мастерски владеющий марксистским диалектическим методом».
Таким он себя, видимо, и ощущал — Мастером, который всегда лучше всех всё знает и умеет.
Правитель всегда был категоричен и нетерпим к любым возражениям, но раньше в его поступках, неизменно расчетливых, не ощущалось вздорности. Теперь же генеральный секретарь ВКП(б), председатель Совета министров и генералиссимус (пресса именовала его «Вождем и Учителем», «величайшим корифеем всех времен и народов», «гениальным стратегом» и прочими благоговейными титулованиями), мог, на что-то раздражившись, или просто на досуге совершать довольно странные демарши, моментально обретавшие статус государственной политики.
В 1946–1947 годах Сталин поруководил философией, раскритиковав недавно вышедший учебник, совершенно ортодоксальный, за «недостаточно марксистский подход». Результатом стали еще большее начетничество и совсем уж карикатурная ритуализация всей идеологической сферы.
В 1948 году Вождь вдруг заинтересовался биологией, усмотрев в ней «буржуазную» ересь — генетику, которая вредительствовала «пролетарскому», мичуринскому направлению. Один из ведущих генетиков академик Д. Сабинин застрелился, а сама генетика оказалась под запретом, что надолго затормозило развитие аграрной науки.
В 1950 году генералиссимус поучаствовал в двух ученых дискуссиях: сначала осудил западное влияние на советскую физиологию, после чего эта наука полностью изолировалась от мирового исследовательского процесса; потом снова переключился на гуманитарную сферу — выпустил работу «Марксизм и вопросы языкознания». Отечественная лингвистика сразу закоченела, опасаясь хоть на миллиметр отклониться от указаний Вождя. Он зачем-то между делом осудил «злоупотребление семантикой» — и это слово, а также любые семантические работы стали еретическими.
С конца сороковых годов Советский Союз, бывший оплот интернационализма и победитель германского нацизма с его патологической юдофобией, внезапно превращается в агрессивно антисемитское государство.
Осенью 1948 года начались репрессии против «Еврейского антифашистского комитета» — общественной организации, которая в годы войны собирала деньги на оборону в США, Канаде и Великобритании у представителей еврейского сообщества, и сумела привлечь более 30 миллионов долларов.
«Беспачпортный бродяга» — в 1949 году всем понятный заменитель слова «еврей»
Самого известного из руководителей комитета, знаменитого театрального режиссера Михоэлса, тайно убили, остальных арестовали и впоследствии почти всех расстреляли.
Вскоре после этого борьба с «безродными космополитами» (официальный эвфемизм, использовавшийся вместо слова «евреи») развернулась во всех сферах культуры, где было много деятелей еврейского происхождения.
Начали с театральных критиков, потом перекинулись на художников, литераторов, музыкантов, кинематографистов, архитекторов. Арестовали четыреста с лишним человек, во много раз больше было выгнанных с работы и вычищенных из профессии.
Причиной для гонений на национальную группу, еще недавно считавшуюся самой «сознательной» и «революционной», стало недовольство Сталина новым государством Израиль.
Это был крупный просчет сталинской внешней политики. «Гениальный стратег», помнивший времена, когда еврейские революционеры составляли основной кадровый ресурс Коминтерна, активно поддержал проект создания в Палестине еврейского государства. Расчет был на то, что у Москвы появится на Ближнем Востоке плацдарм для экспансии в этом важнейшем регионе. Но когда в 1948 году Израиль — в значительной степени благодаря Сталину — появился на карте, сразу же оказалось, что ориентироваться на СССР эта страна не намерена. И Вождь обиделся, а когда он обижался на какую-нибудь нацию, то обрушивал кару на всех ее представителей. Особенное возмущение у Сталина вызвал энтузиазм, охвативший советских евреев при создании национального государства. С этого момента они и стали «бродягами в человечестве» и «космополитами», вышедшими у партии из доверия.
Антисемитская кампания после 1949 года на время снизила обороты, но в последние месяцы жизни диктатора вышла на еще более воспаленный уровень — когда развернулось «Дело врачей-вредителей», якобы планомерно убивавших своих пациентов, руководителей партии и правительства. Большинство арестованных медиков были евреями.
Здесь сказался еще один, помимо мегаломании, болезненный симптом личностной деградации правителя. Старея, Сталин стал до параноидальности подозрительным, и больше всего по отношению к тем, кто находился рядом. Здоровье диктатора ухудшалось, а придворным врачам он не доверял, их инструкций не выполнял. Когда главный терапевт кремлевского Лечсанупра В. Виноградов порекомендовал диктатору поменьше работать и побольше отдыхать, тот усмотрел в этом намерение отстранить его от власти, и академик отправился за решетку.
Н. Новик, начальник личной охраны Вождя, вспоминает, что под конец Сталин не доверял даже собственным телохранителям.
Однажды в автомобиле он вдруг грозно сказал: «Вы возите меня по одному и тому же маршруту. Под пули возите?». И после этого никогда не называл маршрут поездки заранее — лишь в дороге сообщал, куда его везти, и часто требовал ехать не прямо, а в объезд.
После смерти вскрытие обнаружит размягченные участки и чрезвычайно суженные кровеносные сосуды в
