с этим планом сенат постановил обеспечить себя со стороны Иллирии, ибо предвидел войну трудную, продолжительную, вдали от родины.
На войну в Иллирию отправили Луция Эмилия с войском.
Между тем Ганнибал двинулся с войском из Нового города к Сагунту. Город этот лежит на отрогах хребта, простирающегося до моря от границы Иберии и Кельтиберии, стадиях в семи от моря. Жители города имеют в своем владении область, изобилующую всякого рода богатствами и по плодородию превосходящую всю остальную Иберию. Здесь-то расположился лагерем Ганнибал и повел осаду в ожидании важных выгод, какие завоевание этого города сулило ему в будущем. Действительно, он, во-первых, рассчитывал сокрушить надежды римлян на ведение войны в Иберии; во-вторых, не сомневался, что запугает все тамошние народы и тем сделает иберов, уже подчиненных, более покорными, а совершенно независимых более осторожными; всего же важнее было то, что в тылу не оставалось бы больше врагов, и он мог безопасно идти вперед. Кроме того, Ганнибал надеялся приобрести обильные средства для осуществления своих замыслов, воодушевить войска ожиданием добычи, какая достанется на долю каждого, а отправкой добычи в Карфаген снискать себе благоволение остававшихся дома карфагенян. Побуждаемый такого рода соображениями, Ганнибал ревностно вел осаду, причем то подавал пример войску и сам принимал участие в тяжелых осадных работах, то ободрял солдат и смело шел в опасность. Он взял наконец город приступом после восьмимесячной осады. Имея в руках множество денег, людей и иной добычи, Ганнибал берег деньги для собственных предприятий, пленных распределил между соратниками по мере значения каждого, а всю иную добычу немедленно отправил карфагенянам. Он не обманулся в расчетах и не потерпел неудачи в первоначальных замыслах; напротив, воины шли теперь смелее в битву, карфагеняне готовы были охотно выполнять его требования, а сам он при помощи сделанных запасов мог удовлетворить многим нуждам.
Между тем римский консул Эмилий овладел Иллирией и, все устроив здесь по собственному усмотрению, возвратился в Рим уже в конце лета; вступление его в город сопровождалось блестящим триумфом. Действительно, по мнению римлян, он обнаружил в ведении дела не только искусство, но в большей еще мере и храбрость.
Римляне по получении известия о несчастии сагунтян выбрали немедленно послов и со всею поспешностью отправили их в Карфаген с двумя предложениями на выбор. Принятие одного из них должно было принести карфагенянам вместе с имущественным ущербом и позор, принятие другого послужить началом больших затруднений и опасностей, а именно: или карфагеняне должны выдать римлянам Ганнибала и находившихся при нем сенаторов или римляне объявляли им войну. Когда послы явились в Карфаген, вошли в сенат и представили эти требования, карфагеняне с негодованием выслушивали предложение о выборе; однако настаивали и опирались на последний договор, состоявшийся в Сицилийскую войну, а в нем по словам не сказано ни слова об Иберии, за то в определенных выражениях обеспечивается неприкосновенность союзников обеих сторон. При этом карфагеняне доказывали, что сагунтяне в то время не были союзниками римлян, в подтверждение чего многократно перечитывали договор. С своей стороны римляне решительно отказались отвечать на оправдания карфагенян и заявили, что рассуждения о праве и спорных пунктах были возможны до тех пор, пока город сагунтян оставался неприкосновенным; но раз он пал жертвою вероломства, карфагеняне обязаны или выдать римлянам виновных и тем ясно для всех доказать как свою непричастность к правонарушению, так и то, что деяние это совершено без их соизволения, или же в случае отказа признать себя соучастниками беззакония.
Тогда старший из римских послов указал сенаторам на свою тогу и прибавил, что здесь он принес войну и мир, и оставит им то или другое, как они прикажут. Сенаторы карфагенян предложили послу выбрать, что ему угодно. Лишь только римлянин объявил, что выбирает войну, тут же большинство сенаторов воскликнуло, что они принимают войну.
Между тем Ганнибал, зимовавший в Новом городе, прежде всего распустил иберов по родным городам их с целью внушить им охоту и ревность к предстоящим предприятиям. Потом, на тот случай, если бы ему самому пришлось отлучиться, брату своему Гасдрубалу он дал указания относительно того, как он должен управлять и командовать иберами, как готовиться к войне с римлянами; в-третьих, позаботился о мерах безопасности для Ливии. Далее, руководствуясь верным, мудрым расчетом, он переместил ливийские войска в Иберию, а иберийские в Ливию и тем соединил обе части войск узами взаимной верности. Из иберийских племен набрано было всего тысяча двести человек конницы и тринадцать тысяч восемьсот пятьдесят пехоты. Сверх этого числа было восемьсот семьдесят человек балеарцев. Настоящее имя их пращники; употребление пращи дало одинаковое название как народу, так и занимаемому им острову [13]. Большую часть названных выше войск Ганнибал назначил в Карфаген; они должны были служить заложниками в вместе подкреплением ему. В Иберии Ганнибал оставил брату Гасдрубалу пятьдесят пятипалубных кораблей, два четырехпалубных и пять трирем.
Конницы оставил он четыреста пятьдесят человек карфагенян и ливийцев, триста лергетов, тысячу восемьсот нумидийцев; пехоты оставил одиннадцать тысяч восемьсот пятьдесят человек ливийцев, триста лигистян, пятьсот балеарцев и двадцать одного слона.
В Лации мы нашли этот перечень войск на медной доске, изготовленной по приказанию Ганнибала в бытность его в Италии, и признали, что начертанный на ней список вполне достоверен.
Приняв все меры безопасности относительно Ливии и Иберии, Ганнибал нетерпеливо поджидал отправленных к нему кельтами послов. Он собрал точные сведения и о плодородии страны у Альп и по реке Пад [14], и о количестве населения, а также о военной отваге тамошнего народа, наконец, что самое важное, о присущей ему ненависти к римлянам. Вот почему сюда обращены были его надежды, и он давал всевозможные обещания через послов, поспешно отправленных к кельтским владыкам, обитающим по эту сторону Альп и в самих Альпах. Ганнибал был убежден, что тогда только в состоянии будет вынести войну с римлянами в Италии, когда ему удастся заранее преодолеть все трудности пути, прибыть в названные выше страны и приобрести в кельтах помощников и союзников в задуманном деле. Когда прибыли вестники и объявили о благоволении и ожиданиях кельтов, а также о том, что переход через Альпы слишком труден, хотя не невозможен, Ганнибал к началу весны стянул свои войска из зимних стоянок. Незадолго перед тем получены были известия о положении дел
