шлем. Рельеф сопровожден надписью: «Трифон, сын Андромена посвятил». Свое изображение Трифон посвятил какому-то божеству, имя которого не названо.
38
В строительных работах в Танаисе принимали участие по только местные боспорские архитекторы. В надписях 20 — 30-х годов III в. неоднократно упоминается архитектор Аврелий Антонин, судя по имени, — римлянин. Очевидно, он был специально приглашен в Танаис как опытный строитель-инженер, которому поручались ответственные фортификационные работы (IPE, II, 429—434).
Боспор в течение первых десятилетий III в. до н. э. продолжал оставаться достаточно сильным государством, поддерживавшим широкие сношения с южным Причерноморьем. Города Малой Азии, извлекавшие не мало выгод от торгового обмена с Боспором, неоднократно выражают в это время благодарность боспорским царям за их заботу о развитии торговли. В 221 г. город Амастрпя через своих послов воздвиг в Пантикапее статую в честь Рискупорида III. В посвятительной надписи, высеченной на базе, Рискупорид назван царем Боспора и окрестных народов, другом римлян и другом эллинов, благодетелем амастрийцев (IPE, II, 42). Аналогичную надпись воздвигли в 223 г. жители вифинского города Прусы (IPE, II, 43).
В 20-х годах III в. граница боспорских владений в Крыму проходила западнее Феодосии, включая, повидимому, территорию теперешнего селения Старый Крым, где в первые века нашей эры существовало торговое поселение, в котором имели свои интересы купцы малоазийских городов, поддерживавшие регулярные сношения с Боспором. К такому выводу обязывает найденный в Отаром Крыму памятник с надписью, посвященный боспорскому царю Рискупориду III представителями уже упоминавшегося выше города Прусы (IPE, IV, 194).
Положение Боспорского государства сильно меняется и притом резко ухудшается с середины ΙΙΙ в. н. э., когда к Боспору Киммерийскому хлынули новые варварские племена. Сдержать их, отстоять рубежи государства боспорцы оказались уже не в состоянии, тем более что в это время ослабла поддержка со стороны Рима, а вместе с тем осложнилась и внутренняя обстановка в самом Боспоре.
Рис. 56. Танаидский посвятительный рельеф с изображением Трифона, сына Андромена. II в. н. э. (Эрмитаж).
Со второй половины III в. наступает период, который приходится рассматривать как заключительный этап в истории Боспорского государства (см. последнюю главу).
Классовая сущность государственно-политического строя Боспора в римское время не отличалась чем-либо существенным от строя времени Спартокидов. Это по-прежнему была неограниченная монархия, социальной базой которой являлся рабовладельческий класс, состоявший в основном из землевладельцев и купцов.
Однако при Спартокидах, как известно, долго удерживались некоторые пережитки греческого полиса, города-государства, т. е. той изначальной формы политической организации греческих колоний в Боспоре Киммерийском, объединение которых привело к созданию Боспорского государства, возглавленного единоличными правителями. Эти пережитки полисной системы находили свое проявление и в двойственном наименовании боспорских правителей (архонты — цари), и в чеканке монет от имени городской общины и, наконец, в спорадическом созыве в Пантикапее народного собрания, игравшего, правда, лишь пассивную, совещательную роль.
С течением времени остатки традиций, восходивших к демократическому строю колоний до их объединения, все более изживались. В римский период в государственно-политическом строе Боспора уже нет ничего, что могло хотя бы отдаленно напомнить рабовладельческий демократический полис. Некоторым исключением являлся, пожалуй, город Фанагория. Автономия, полученная Фанагорией после устранения Митридата Евпатора, была вскоре, как известно, аннулирована Фарнаком. Однако преемники Фарнака были вынуждены в какой-то мере вернуть Фанагории ранее дарованное ей право на самоуправление. Народ (δημος) агриппийцев, т. е. фанагорийцев, назван в надписи на пьедестале статуи, воздвигнутой агриппийцами в честь царицы Динамии, которая именуется ими «спасительницей и благодетельницей» (IPE, II, 356).
Интересно, что Фанагория, повидимому, иногда даже непосредственно сносилась с Римом, как об этом можно судить по найденной в Риме надписи, в которой сохранилось имя Посла (πρεσβευτής) боспорской Фанагории.39 Во II в. н. э. в фанагорийских эпиграфических документах встречается упоминание «народа и совета», «народа агриппийцев» (IPE, II, 359 и 360), что подтверждает длительное существование в Фанагории своих органов власти демократического типа, хотя реальное значение их было, повидимому, очень ограниченное, поскольку Фанагория все же входила в состав Боспорского государства и верховной властью для нее был, в конечном счете, боспорскип царь.
Боспорская монархия уже при Спартокидах приобрела ярко выраженный характер единоличной власти царя, правившего «милостью божией». Расширение и усиление власти монарха соответствовало экономическим и классовым интересам рабовладельческих верхов Боспорского государства, которым нужна была сильная централизованная власть, способная отстоять, опираясь на крепкую армию, территориальную целостность многоплеменного государства и притом в его максимальных размерах, могущая держать в подчинении массы коренного эксплоатируомого населения, производившего хлеб,, умеющая обеспечить бесперебойный торговый обмен с заморскими странами и с окружавшими Боспор племенами.
В развитии политического строя Боспорского государства, помимо внутренних факторов, сыграли немаловажную роль и внешние восточно-эллинистические, особенно понтийско-иранские, влияния, наиболее интенсивное проникновение которых на Боспор связано с временем царствования Митридата Евпатора и его ближайших преемников.
Восточные черты боспорской монархии римского времени проявлялись не только в официальной пышной титулатуре правителей: «великий царь царей», «великий царь», «царь царей». Стало обычным то, что подданные теперь называли царя своим богом и владыкой (о ιδιος θεός καί δεσπότης), спасителем (σωτηρ), благодетелем (ευεργέτης).
Пышен самый двор боспорских царей с обширным штатом придворных чинов и дворцовой челяди.40 Здесь мы находим, начиная со II в. н. э., не только «министра» двора (ό έπί τής αΰλής) и личного царского секретаря (ό επί τής πινακίδος), но и много других должностных лиц: царские постельники (κραβάτριος) во главе с главным спальником (άρχικοιτωνείτης), хранители царсквх сокровищ (ο περί αύλην γαζοφθλαξ), начальник конюшни (ό έπί του ίππωνος) и, наконец, рабы-евнухи, обслуживавшие, вероятно, царский дворец. [17]
В отличие от чрезвычайной скудости данных о внутреннем государственном устройстве Боспора при Спартокидах, эпиграфические документы римской эпохи содержат довольно значительное количество сведений, характеризующих структуру государственного аппарата в первые века нашей эры. Хотя при указанном положении источников невозможно сделать надлежащее сравнение между римским периодом и более ранним временем, всё же есть основания предполагать, что при Спартокидах административно-государственное устройство Боспора было проще, чем в более позднее, римское время.
Царедворцы, составлявшие ближайшее окружение царя, носили в римский период наименование «лучших при воротах» (άριστοπυλεΐται) или назывались просто βασιλικοί. Они составляли высшую придворную знать, из которой царем выбирались соответствующие кандидаты для занятия наиболее почетных и важных государственных должностей. В числе последних, повидимому, первой по рангу была должность наместника царства (ό επί της βασιλείας). По мнению одних исследователей, это было должностное лицо, которому царь поручал управление всем государством на правах ближайшего своего помощника; другие склонны в нем видеть (этот взгляд, повидимому, стоит ближе всего к
