Хатаевич[437]. Речь Стецкого на меня произвела впечатление, что он будто бы своей объективно-критической позицией хочет научить политэкономии. Он отделяет доклад Микояна от тезисов Политбюро, пытается создать мнение, что в партии и даже в руководстве есть люди, которые желают продолжать политику перегибов по отношению к середняку, которые хотят экстраординарные временные меры превратить в постоянные. Я не знаю, но до сих пор я думал, что у нас таких в партии нет... Стецкий как бы представлял отсутствующего здесь Фрумкина, письмо которого мы читали. Тот ставит вопрос более четко: назад к XIV съезду или назад к кулаку. (Шум, смех.) Позвольте, я хотел сейчас же пояснить. Фрум-кин, который требует отказа от данной XIV партсъездом линии решительного наступления на кулака (Шум.) Так мыслит тов. Фрумкин. (Смех.) Товарищи, нечего смеяться, я не такой уж гладкий, лакированный оратор и прошу не ловить меня на обмолвках. Я имел в виду сказать, что так мыслит тов. Фрумкин и те, которые разделяют его точку зрения. Они считают, что мы раньше проводили политику, которая была более приемлема для кулака, и предлагают вернуться к этой самой политике. С кем вы полемизируете, кого вы убеждаете, что не нужно нажимать на середняка, кого вы убеждаете, что не нужно прикрашивать положение в деревне? Кто прикрашивает? Не зря вы это говорите. Вы-то прикрашиваете в другую сторону, вы освещаете положение в деревне в слишком мрачном свете. Вы говорите, что вся деревня сплошь толкует о том, что у нас возвращена продразверстка, что вся она пропитана недовольством, то же в письме Фрумкина.
Это не верно... В деревне мы имеем в целом устойчивое положение (ссылается на проведенные в Поволжье терсборы[438], давшие хорошие результаты), хотя сейчас оно хуже, чем было в марте. В марте в результате проведения мер по усилению хлебозаготовок мы имели очень хорошее политическое положение в деревне. Мы имели решительный рост активности бедняцких масс и благоприятное положение среди основных середняцких масс. Сейчас положение ухудшилось, но не надо впадать в панику. Я не имею в виду заниматься спорами на общеполитические темы. Я хотел использовать свои десять минут исключительно для того, чтобы сделать некоторые чисто практические замечания, и к ним я перейду сейчас.
1.По Поволжью кулак и крепкий середняк хлеб дадут — уже есть предложения Хлебопродукту купить хлеб на корню.
2. Посевная плошадь Поволжья возросла по сравнению с 1926 годом на 5,5% — 6%, а с 27 годом — на 16%.
3. Виды на урожай благоприятные.
Угланов. Хотя Хатаевич и рекомендовал не заниматься политикой, он заявил, что приехал на пленум ЦК, чтобы не заниматься политикой. Я думаю, что все-таки это маловато для секретаря обкома. Я считаю, что если для Хатаевича вопрос о середняке ясен, азбучная истина, то этот вопрос вообще, как крупно политические вопросы нашей партии, является очень ясным. Но в этой общей ясности вопроса, наряду с теоретической ясностью, есть конкретная обстановка, которая меняется. Кое-какие изменения во взаимоотношении рабочего класса и среднего крестьянства произошли за этот год, и мы уклониться от обсуждения этого вопроса, как это нам рекомендовал Хатаевич, не можем.
Наряду с тем, что говорил Микоян о колебаниях в середняцкой и бедняцкой части крестьянства, завотделом по работе в деревне ЦК Бауман после поездки в Башкирию и Татарию высказал свои соображения, что крестьяне осенью не повезут хлеба, он высказывал предположение, не придется ли приступить к обложению натур [альным] налогом верхних слоев крестьянства. А Хатаевич говорит, что все ясно... Нужно внести ясность. Нужно принять исчерпывающие мероприятия, которые в кратчайший срок помогут преодолеть колебания в известной части крестьянства. Я думаю, что нужно будет решение ЦК, которое будет принято в советском порядке, так сформулировать, так его опубликовать, чтобы действительно крестьянская масса, основная середняцкая масса ясно поняла, что говорит им это решение советского правительства, чтобы это решение было не обычным решением, а политически крупным решением, которое сразу начало ломать ту психологию, которая есть в известной части крестьянства, что якобы мы идем к военному коммунизму.
Мы крестьянский вопрос не можем поставить изолированно от рабочего класса. Как-никак, во мне будет говорить потребительская точка зрения, но мы такой потребитель, который представляет миллионные армии пролетариата города Москвы, мы знаем, что у нас сейчас в большом количестве городов или карточки, или суррогат карточек, или какие-то ограничительные регулирующие мероприятия. Вот в чем суть. Давайте добросовестно ответим на вопрос: такое положение на одиннадцатом году революции разве не вызывает сомнения и тревоги в рабочем классе? Я вам прямо говорю, товарищи,— это очень настораживает рабочие массы. Это нужно сейчас видеть по каждой фабрике, заводу.
Само собою разумеется, если бы у нас сейчас это дело затянулось, всякого рода перебои в снабжении и недостаток продовольствия, суррогатные мероприятия нашего регулирования и т. д.— они рабочим классом одобрены быть не могут, это ясно, и это долго продолжаться не может. Я ни в какой степени не стесняюсь это сказать, я считаю своим долгом это сказать, нисколько не боясь, что кто-нибудь из товарищей, не желающих заниматься политикой, пожелает мне пришить уклон в панике.
Другая сторона вопроса — это работа, связанная с деревней. Ведь природу-то русского пролетариата мы прекрасно все знаем, он в очень большом проценте связан с деревней, и размер происходящих в деревне колебаний переносится на рабочий класс. И сейчас эти деревенские настроения в некоторой степени усилились, когда сейчас создалось положение, что из Москвы рабочие отправляют в Калугу, Рязань, Смоленск, Тулу, Ярославль и другие северные губернии посылки своим семьям. Это несомненное изменение вносит, и надо на пленуме ЦК об этом сказать отчетливо и надо сказать, что такие явления в кратчайший срок должны быть преодолены.
Как это сделать? Я считаю, что о наших мероприятиях по поднятию крестьянского хозяйства в последнее время стали больше говорить в печати, о том, что записано в резолюции Политбюро, об этих мероприятиях надо сказать еще с большей отчетливостью, а после резолюции сказать о них в решениях советского правительства, подчеркивать это в выступлениях советского государства, чтобы путаницы не было. А путаница есть и на рабочих собраниях, и на партсобраниях. Мне самому пришлось с ней столкнуться, когда я сказал, что задачу поднятия индивидуального хозяйства мы не снимаем, мне сказали, что же вы выступаете против решения XV съезда. XV съездом постановлено, что ставка должна быть на колхозы. Есть такая путаница.
Сталин. Есть, есть...
Угланов. Надо это сказать отчетливо... Нужно заниматься разъяснением решений XV съезда, иначе будет путаница...
Мероприятия:
1. Отказаться от ряда функций, взваленных на плечи государства и оказавшихся ему не по силам,— необходимо сократить план заготовок и как вывод отсюда — в известных размерах предоставить местным органам, а также и частнику производить заготовки.
2. Отказаться от излишней централизации в области регулирования. По вопросу о борьбе с частником, о наступлении на капиталистический элемент надо исходить из того, что решение съезда принято, но нужно учить, как проводить эти решения в жизнь.
3. В области планирования были сделаны ошибки, и об этом нужно прямо сказать.
4. Осинский не прав, когда он предлагает развивать лишь текстильную промышленность. Для обеспечения связи города с деревней необходимо развивать и тяжелую промышленность — крестьянству нужны и машины.
Каганович. Трудности в связи с хлебозаготовками велики. Недовольство на их основе и в городе, и в деревне. Нужно не только фотографировать, но и анализировать и делать выводы. Это и дано в резолюции. Ее ценность в том, что она из фактов хозяйственных затруднений делает общие выводы и дает партии общую перспективу, оценку. Она ставит и принципиально разрешает зерновую проблему, проблему увеличения товарного хлеба, причем ставит и разрешает эту проблему по-классовому, т. е. она сочетает развитие индивидуального крестьянского хозяйства с развитием социалистических форм сельского хозяйства — совхозов и колзохов. В этом [суть] резолюции. Ведь в хлебозаготовительных затруднениях огромную, я бы сказал, решающую роль сыграли не только те ошибки, которые мы имели,— ошибки налоговые, в снабжении товарами, и не только то, что у нас нехватка товарного хлеба, но также и то, что значительная часть этого товарного хлеба, не большая, а значительная находится в руках кулаков.
Чем же в самом деле объяснить тот факт, что на Украине мы до декабря месяца заготовили 55% хлеба по нашему плану. Хлеб этот мы заготовляли самотеком, сравнительно легко, а в декабре месяце, когда мы подошли к остальным 45%, мы столкнулись с жесточайшим сопротивлением. В чем тут было дело? Мне кажется, что 55% заготовок, которые мы провели до декабря, были заготовками хлеба по преимуществу запасов середняка и той части бедноты, которая его продавала. Они продавали хлеб самотеком. Везли добровольно. Середняк, правда, не весь хлеб продал, но значительную часть товарного хлеба. И как только мы подошли к запасам кулака, мы столкнулись с затруднениями. Кулак объявил, по существу, хлебную забастовку, пошел в наступление на нас. Я не говорю, что все 45% были в руках у кулака, но во всяком случае к концу кампании кулак был главным держателем оставшегося хлеба и организатором задержки хлеба, оставшегося у середняка. Вот решающий вопрос. И экстраординарные меры, которые мы вынуждены были применять, были обороной советского государства против наступающего кулака. Вот этого часто не понимают те товарищи, которые выступают в качестве «объективных людей», осуждающих принятые партией экстраординарные мероприятия.
