Ознакомительная версия.
Полки Слободской Украины (территории) быстро заселялись, а вместе с тем росла и их военная сила. В богатый войнами, период конца XVII – начала XVIII веков эти полки, по выражению одного мемуариста Слободской Украины, «во всех походах и делах российской армии неизменно доблестно принимали участие».
В 1732 г. полки эти были переименованы в драгунские, но эта реформа вызвала недовольство слободских казаков, дороживших старыми традициями казачества, а потому, с воцарением императрицы Елизаветы, благоволившей к украинцам, в 1743 г. эти полки опять превращены в казачьи.
Только в 1764 г., после упразднения гетманства на Левобережье, слободские казачьи полки были окончательно превращены в гусарские полки регулярной кавалерии российской армии.
Старшины же этих полков превратились в потомственных дворян Российской империи, подобно казацкой старшине Левобережья.
Социальный строй Слободщины
Социальная структура Слободской Украины, в основном, изменялись так же, как и на Левобережье. Прибывшая из Украины-Руси беженская масса была однородной и свободной. С организацией воинских подразделений (для охраны южных границ) из этой массы выделяется старшина – привилегированная группа. Остальная масса, в процессе дальнейшего административного и военного устройства Слободщины, делится на казаков и вольных поселян. Постепенно на вольных поселян накладывается ряд обязательств. Сначала по отношению к старшине, аналогично с «послушенством» Приднепровья, а потом и по отношению к государству, с превращением их в так называемых «государстенных крестьян».
Эти последние в течение XVIII столетия в значительной части или были закреплены как собственность старшины и ее потомков, или «пожалованы» российскими императрицами отдельным лицам. Так создались на Слободской Украине помещики.
Городское население Слободщины было чрезвычайно малочисленно, ибо малочисленны были и молодые, недавно основанные города. Состояло оно из лиц, причастных к административному аппарату (военных, чиновников), духовенства, купечества и мещан-ремесленников. В отличие от Левобережья, где городское население было исключительно из местного населения, в городах Слободской Украины было немало и великороссов. Евреев в Слободской Украине тогда не было.
В области культурной жизни населения Слободская Украина, занятая вначале устройством жизни на новых местах, ничем особенным себя не проявила и никаких культурных центров, монастырей или известных школ не создала. Довольствовались тем, что шло или с Приднепровья, или из Великороссии, конструктивно соединяя оба влияния и постепенно сливаясь с общероссийской культурной жизнью. Сепаратисты этот процесс называют «насильственным обрусением». Но никаких доказательств «насилий» не приводят и замалчивают, что вопрос идет о культурной жизни беженцев, переселившихся в Великороссию (Московское царство), т. е. в другое в те времена государство. И естественно, что московские воеводы и служилые люди, находившиеся на территории, на которой осели беженцы, не спешили воспринять от беженцев их язык и быт.
В бытовую же сторону жизни, нравы, обычаи переселенцев «московские люди» не вмешивались вообще, не препятствуя им сохранять свой быт, покрой одежды, чубы, усы и «оселедцы», не заставляя отпустить на московский лад бороды, но и своих бород не брили и чубов не отпускали в угоду переселенцам.
В культурной области также нет никаких свидетельств о «насилях» или о насильственном употреблении «московского» (великорусского) языка. Объяснялись с переселенцами каждый на своем языке и, к общей радости, убеждались, что отлично понимают друг друга.
Суд же (без всяких переводчиков) осуществлялся на основании московских законов, обязательных на всей территории Московского царства, в том числе и на землях, предоставленных для поселения беженцам с Приднепровья.
Сепаратисты и в этом усматривают «насильственное обрусение», совершенно забывая тот факт, что нигде и никогда переселенцы в другую страну не организовывают свой суд по своим законам, а подчиняются законам страны, их принявшей.
В результате всех социальных процессов, административных мероприятий и совместной жизни с великороссами к концу XVIII столетия Слободская Украина прочно срастается с остальной Россией, сохраняя в то же время свои украинские бытовые и национальные особенности.
Правобережье под Польшей (1686–1793 гг.)
Судьба Правобережья (Киевщина без Киева, Волынь, Подолия) были предопределены «вечным миром» (1686 г.), по которому Россия отказалась от притязаний на эти территории, уступив все Правобережье Речи Посполитой.
Религиозно-социально-национальная агрессия, вдохновляемая и руководимая католичеством, снова подняла голову и перешла в решительное наступление с целью окатоличивания и ополячения этой части Украины-Руси.
Вначале польский король Ян Собесский сделал попытку организовать на Правобережья казачество, которое ему было нужно как военная сила в борьбе с Турцией.
В районах южной Киевщины и восточной Брацлавщины было сформировано несколько казацких полков, которые возглавил утвержденный королем в гетманском звании Самусь. Его ближайшим сотрудником был прославленный за свою храбрость и защиту «благочестивой веры» (т. е., православия) полковник фастовский Палий.
Но скоро потребность в казаках как военной силе при внешних столкновениях, для Польши миновала. Война с Турцией была победоносно закончена, а во внутренней жизни Польши, после смерти короля Яна Собесского (1696 г.), наступила борьба за польскую корону между двумя претендентами: Станиславом Лещинским и курфюрстом Саксонским Августом. Первого из них поддерживала всемогущая тогда Франция, второго – Россия.
Во внутренней партийной борьбе в Польше казаки были ненадежной силой; они определенно тяготели к России и православию и стремились освободиться из-под власти любого польского короля и католической церкви и воссоединиться с Левобережьем.
В это время там полновластно правил Мазепа, не было ни одного польского помещика, ни одного католического храма или монастыря, а только за подозрение в симпатии, даже терпимости, к униатам население с подозреваемым расправлялось самосудом.
Ведь в те времена, по словам Грушевского, «благочестивая вера была единственным признаком национальной жизни» («История Украины», с. 449). И когда Россия совершила вооруженную интервенцию в Польшу с целью поддержать Августа, то правобережное (малочисленное) казачество охотно приняло в этой интервенции участие, надеясь, что она закончится воссоединением с Левобережьем.
Однако надеждам казаков и всего населния Правобережья не суждено было осуществиться.
После Полтавской победы и водворения на польском престоле своего кандидата – Августа, занятый войной со Швецией, ослабленный неудачей Прутского похода 1711 г., Петр не решился предъявить претензии на Правобережье, которое поляки считали исконно своим. Требование его воссоединения с Россией неизбежно бы объединило все польские партии против России и могло толкнуть ее на союз со Швецией.
Поэтому к 1714 году с Правобережья были выведены все русские и левобережные казачьи войска, принимавшие участие в интервенции.
Правобережное казачество тогда уже не представляло собой реальной силы, как вследствие своей несплоченности, так и отсутствия популярных волевых вождей. Самусь и Палий были уже мертвы, на смену им никто не выдвинулся.
Очутившись перед непосредственной опасностью возвращения польских порядков, правобережные казаки и население предпочли бросить насиженные места и уйти за Днепр.
Этот стихийный, массовый, совершенно добровольный уход сепаратисты изображают как насильственный увод, искажая и фальсифицируя этим историю. Они не приводят никаких доказательств насильственности этого переселения и замалчивают сохранившиеся многочисленные свидетельства в пользу того, что переселение было добровольным – «бегством от ксендзов, униатов и панов», как пишет в своих воспоминаниях один из участников этого бегства – сотник Мокриевич.
Правобережный Белоцерковский полковник Танский (зять Палия), когда Белая Церковь оставлялась и передавалась Польше, организовал эвакуацию всей территории полка, помогая переселению не только казаков и их семейств, но и всего населения. Впоследствии Танский был полковником Киевского полка (Киев и прилегающие Левобережные области). Эвакуированные области поляки получили почти совершенно безлюдными. Но это безлюдье было недолговечным, т. к. Польша начала заселять эти богатые земли.
Вот как описывает это заселение Грушевский: «Сюда двинулись потомки панских фамилий, которые поудирали из этих краев во времена Хмельниччины, а также другие паны, которые за бесценок покупали у этих потомков права на здешние земли. Они сами или их служащие и факторы начали основывать слободы в этих киевских, брацлавских и подольских пустынях и привлекать сюда людей, обещая долголетнее освобождение от всяких налогов и повинностей; на пятнадцать, двадцать и больше лет. Высылали также своих людей в более густо заселенные края, чтобы они агитировали людей бежать на вольность в слободы, и такие посланцы действительно многих людей увлекли украинскими льготами и свободой. Как полтораста лет тому назад, массы людей бежали с Волыни, Полесья и более удаленных краев – так и теперь, за несколько десятков лет правобережные пустыни снова густо покрылись селами и хуторами, среди которых воздвигались панские дворцы, замки и католические монастыри. Начали устраиваться панские фольварки, а когда начал подходить конец обещанным свободам, стали поселенцев принуждать к несению барщины, разных работ и повинностей».
Ознакомительная версия.
