Однако реакционистов ничто не могло переубедить. Ведь Турция являлась могущественной империей, превосходившей даже Испанию. Потому изгнание христиан из Восточного Средиземноморья сделалось для них делом чести.
Хотя султан Селим был сыном правителя, которого во всем мире называли Сулейманом Великолепным, все, что он хорошо умел делать, — это пить. В трезвом же состоянии Селим превращался в сущего тирана, способного на поступки, которых даже его отец в свое время себе не позволял.
Венецианское правительство отправило послу Барбаро полную информацию о пожарище на верфи. Судя по всему, никто в Константинополе, кроме него, не обладал более подробными сведениями о потерях венецианцев.
Барбаро счел необходимым сообщить обо всем великому визирю Сокуллу. Сопровождаемый только переводчиком, он отправился во дворец Топкапи, где предоставил великому визирю полный отчет о случившемся — от подробного перечисления ущерба до того, сколько времени и денег потребовалось для восстановления Национального арсенала. Предполагалось, что владение такой важной информацией поможет умеренным вернуть свое влияние.
А тем временем настроения при дворе до того разбушевались, что проще было бы потушить еще один пожар на верфи, нежели успокоить турецких сановников. Реакционисты ни в какую не соглашались с доводами великого визиря, приводя собственные аргументы. Так, они утверждали, что пираты напали на турецкие торговые суда в Эгейском море именно потому, что венецианские патрульные лодки отказались их защищать. А Кипр предоставил безопасную гавань кораблям рыцарей ордена Святого Иоанна, которые намеревались атаковать османские суда.
Это были лишь необоснованные обвинения. Но к сожалению, султан молчаливо соглашался с ними. Доклады посла Барбаро и раньше отличались исключительной своевременностью, достоверностью и полнотой сведений. Но теперь он с еще большим усердием принялся изучать обстановку. В итоге посланник посчитал нужным немедленно отправить предупреждение венецианскому правительству. В своем письме от 11 ноября он сообщил, что турецкие действия приобретают опасный характер. Позже в отчете от 19 ноября он это подтвердил, предоставив очевидные доказательства назревающей угрозы. Содержание второго отчета можно свести к нескольким пунктам: «Кораблестроение во всех турецких портах ведется интенсивнее обычного. Особенно активно ведутся кораблестроительные работы в портах Средиземноморья. Достоверный источник сообщил: повышенная активность организована с целью дальнейшего нападения на Кипр».
Поэтому он разослал письма командующим на Кипре и на Крите, советуя укрепить защиту.
Посол Барбаро настаивал на том, чтобы венецианское правительство немедленно начало срочные военные приготовления, в том числе отправило дополнительные силы на оба острова, в особенности — на Кипр. Ибо Кипр был венецианской колонией на протяжении более ста лет, но единственной военной силой Венеции на нем оказалась стража.
Византийская империя (известная как Восточная Римская империя) пала в 1453 году. Константинополь, ставший в том же году столицей турок-победителей, был поделен на два района по обе стороны Золотого Рога — собственно Константинополь и Перу (или Галату).
Во времена Византийской империи генуэзцы были единственными торговцами-иностранцами в Пере, а венецианцы и другие европейцы сосредоточились в Константинополе, протянувшемся вдоль побережья Золотого Рога. В этой части города венецианцы, лютые соперники генуэзцев, оказались лучшими торговцами среди остальных западноевропейских купцов. У залива Золотой Рог располагалось посольство Венеции, а также торговый дом республики. Присутствие венецианцев было здесь настолько доминирующим, что даже местный рынок специй люди привыкли называть «Венецианским базаром».
Однако после падения Константинополя в 1453 году все изменилось коренным образом. Генуэзцы, на протяжении веков пользовавшиеся торговым преимуществом в Галате, теперь потеряли свою силу. Венецианцы и другие западноевропейцы стали перебираться в Галату, переименованную в Перу. Поэтому оставшиеся в Пере генуэзцы вынуждены были делить территорию своего былого влияния с новоприбывшими торговцами.
Венецианское посольство и торговый дом также переместились в Перу. Все, что осталось в Константинополе, — рынок специй. В итоге Золотой Рог был переполнен лодками западных купцов, переправляющихся туда-сюда между Перой и Константинополем.
После потери генуэзцами своей торговой монополии никто более в Константинополе не мог сравниться с могуществом Венеции. Как следствие, даже венецианскому посольству по сравнению с другими представительствами в Пере было отведено самое лучшее здание. Сам город располагался на холме, над Золотым Рогом. А посольство Венеции находилось на самой вершине этого холма, откуда открывался панорамный вид на город.
Это здание трудно было назвать роскошным. В нем едва хватало места послу (а он, как правило, приезжал без семьи), его заместителю, секретарю и слугам, включая повара. Меблировка здесь не шла ни в какое сравнение с благородными венецианскими домами. И причиной подобного аскетизма обстановки оказалось далеко не отсутствие средств. Просто венецианцы боялись оскорбить султана даже малейшим проявлением расточительности.
…Барбаро выглянул из окна самой уютной комнаты — и его взору открылся Константинополь в лучах зимнего солнца. Округлые крыши и остроконечные минареты не оставляли никаких сомнений в том, что это был мусульманский город. Посол давно не рассматривал столицу так внимательно.
Вчера он отправил венецианскому правительству срочный отчет в двух экземплярах, используя разные шифры и способы доставки. Теперь оставалось лишь ждать ответа, а также довести до конца еще одно задание.
На случай войны необходимо подготовить меры безопасности для венецианских торговцев в империи — особенно для тех, которые находятся в Константинополе. Поэтому посол отдал распоряжение константинопольским торговым домам закупить побольше пшеницы на вывоз.
В продовольственном плане Венеция не была самодостаточной. Многие продукты (в первую очередь пшеница) ввозились в республику из причерноморских областей. Без такого взаимодействия с Турцией стране пришлось бы тяжело. И хотя Барбаро приказал увеличить импорт, тем самым на какое-то время обеспечив свой народ продовольствием, все же рано или поздно любые запасы заканчиваются. Однако заниматься подобными вопросами — обязанность правительства. Крит был единственной венецианской колонией, продававшей пшеницу на вывоз.
Как бы то ни было, на дворе стояла зима. Барбаро молился, чтобы политическая ситуация не изменилась хотя бы до сбора зернового урожая.
Люди отнюдь не лишены способности понимать истинное положение дел. И все же чаще они видят лишь то, что хотят видеть. Замечательный тому пример — реакция венецианского правительства на отчет Барбаро. Нельзя сказать, чтобы там обладали недостаточными сведениями о сложившейся обстановке или не желали ее объективно оценить. Но все же республика вяло ответила на предупреждение.
В сенате, где бурно обсуждали, какую военную и дипломатическую политику следовало вести дальше, мнения разделились. Одна фракция была уверена, что Турция собирается напасть на Кипр, другая же объясняла турецкое поведение лишь намерением поднять морские пошлины, что Османская империя довольно часто делала.
В соответствии с республиканской системой Венеции решения в сенате принимались большинством голосов. К помощи Совета Десяти, совещания которого проходили при закрытых дверях, прибегали лишь в том случае, если сенат не мог прийти к единому мнению. Но, обсуждая данную проблему Совет тоже зашел в тупик. Но все же Совету удалось по крайней мере достичь согласия по двум вопросам. Так было решено, во-первых, дополнительно отправить солдат на помощь Кипру, а во-вторых — запустить судоверфь на полную мощность.
Для наблюдения за работами на верфи назначили специальную комиссию из трех дворян. Председателем комиссии стал Агостино Барбариго.
Барбариго с удовольствием согласился на новую должность. Ведь теперь у него появился повод все время находиться в Венеции, не выезжая за город, на виллу в Виченце.
Каждое утро он покидал свой дом, садился в собственную гондолу и по Гранд-каналу плыл к верфи, куда его впускали по специальному разрешению. Рабочий день Барбариго всегда начинал встречей в своем кабинете с главными корабелами. В первую очередь обсуждалась тема военного кораблестроения и способы его усовершенствования, нередко эти беседы перерастали в горячие споры.
К примеру, во время таких дебатов решалось, стоит ли ставить на носу боевых кораблей остроконечные стальные прутья, которыми можно протыкать корпуса вражеских судов.
