- Ну, так где же она?! - крикнул в негодовании он. - Где же ты,
смерть, черт бы тебя побрал?! Что же ты медлишь? Тебе же нужны такие, как я, - прелюбодеи, развратники, гнусные лжецы, изменники родины. - обращался он к смерти, полагая, что она его слышит. - Или тебе противны злодеи? А? Может, ты предпочитаешь невинных, юных и прекраснейших девушек? - Рана в сердце, оставленная после гибели Гвендолин, была все еще свежа, и он вознамерился поссориться со смертью, прежде чем она придет к нему. - Я ненавижу тебя.. Слышишь? Ненавижу!!! - поднявшись на ноги в близком к безумию состоянии, завопил Генри. Вдруг он сорвался с места и побежал, не зная, от чего и от кого бежит. Давалось это ему с большим трудом. Только усилием воли он мог передвигать обмороженные бесчувственные ноги. Пробежав, вернее, проковыляв несколько десятков шагов, он, зацепив ногой ледниковый выступ, упал ничком. Лицо его погрузилось в сугроб, и он едва не задохнулся, но не от глубокого покрова снега, а от злости. Сердился он на свое непостоянство. Еще совсем недавно готов был с покорностью встретить смерть, а сейчас отчего-то взбунтовался против Великой Неизбежности. Приподнялся на локтях, вытянулся и оглянулся на злосчастный выступ, поваливший его с ног. Генри удивился, разглядев ледник, он был необычного буро-серого цвета. Присмотревшись получше, Макензи вздрогнул от неожиданности. Из сугроба торчала чья-то рука. Двигатели "Дестини" способствовали таянью льда на этом участке земли, и талый снег оголил конечность трупа.
- Несчастный, - проговорил Генри, - тебя тоже предательски
бросили в руки смерти?. Было ли то ошибкой судей или ты действительно был виновен, об этом, увы, больше никто и никогда не узнает. Но в одном, приятель, мы схожи.. нас ожидает одна и та же участь. Возможно, уже через несколько минут я буду лежать вот тут, возле тебя с таким же летальным исходом. Макензи присел возле трупа и сунул обмороженные руки в сугроб, надеясь таким способом согреть их.
- Эх, дали хотя бы перчатки, что ли! Тебя тоже лишили этого? - спросил
он у мертвеца. Ну, конечно же, какой я недогадливый, - усмехнулся Генри. - Были бы у тебя перчатки, ты бы не помер с оголенными руками.. Поверь, приятель, мне искренне жаль тебя. Себя я не стану жалеть, как-то неудобно и стыдно. Я ведь никогда ничего не боялся в своей жизни, а теперь вот устрашился смертельной стужи. Признайся, дружище, ты ведь тоже дрожал здесь как суслик? Но у тебя, по крайней мере, хватило мужества умереть. А я подобно плохому пловцу пытаюсь выжить, цепляясь за тоненькую тростинку жизни. Вот скажи, зачем я стремлюсь согреть руки? Мне же все равно не спастись отсюда? Что-что? Ты тоже пытался согреться? - будто бы услышав ответ покойника, проговорил Макензи. - И все оказалось напрасным, не так ли? - печально улыбнулся он, и почувствовал, что мышцы лица его не двигаются. Прикрыл веки, чтобы уберечь глаза от колющих ледяных снежинок. Перед его глазами встал образ Дисмаса Брэстеда. Генри горестно вздохнул, вспомнив о друге детства. Он всегда думал, что может положиться на Дисмаса, доверить ему самую сокровенную мысль и верил в его искренность. Но все его представления о друге изменились, когда тот отверг его и положил конец их дружбе. Сознание потери любимой женщины и утрата расположения друга причиняли ему боль. Он остался один визави со смертью, которая, наблюдая за ним со стороны, все не решалась забрать его с собой.
- Тебя когда-нибудь предавали? - спросил Генри у товарища по
несчастью. - Можешь и не отвечать, если бы это было не так, ты бы сейчас не лежал здесь в этой глыбе льда.. Интересно, а семья у тебя была? - Макензи бросил взгляд на руку покойника. Пригляделся повнимательней и заметил кольцо на пальце мертвеца. Подсел поближе и постарался снять кольцо. После долгих усилий металл отделился от замороженной конечности. Генри поднес кольцо к глазам, чтобы получше разглядеть его. Это украшение показалось ему знакомым. Посмотрел во внутреннюю сторону кольца и с большим трудом прочитал два слова: AMOR FATI[127]. Макензи встрепенулся, узнав эти слова и вспомнив владельца кольца. Кинулся с безумной поспешностью разгребать голыми руками сугроб, под которым лежал покойник. Пальцы его одеревенели и не слушались, но Генри, не обращая внимания на невыносимую боль в руках, не переставал копать. Сильные порывы ветра вздували бугры откопанного снега и вновь засыпали могилу покойника. Но упорство не оставляло молодого человека. Он с еще большей настойчивостью раскапывал могилу. Добрался до ледяного покрова, служившего гробом для усопшего. В прозрачном глетчере лежал мужчина лет тридцати пяти. Макензи нагнулся к самой мерзлой поверхности, чтобы лучше разглядеть умершего. Даже при слабом освещении он узнал эти черты лица.. Отпрянул назад, ошарашенный увиденным. Состояние его было таким, будто бы он вгляделся в глаза самой смерти. Он был настолько шокирован, что просидел неподвижно с несколько минут. Генри все еще не верил в то, что могила, у которой он сидел, принадлежала его другу детства Дисмасу Брэстеду. Он не мог найти объяснения произошедшему. Не мог понять, как его друг оказался на Мегаклайте, в этой могиле несбывшихся надежд. Неужто он также стал жертвой заговора, учиненного неизвестными людьми против него - Генри? При этой мысли ему стало плохо, он почувствовал, как голова закружилась от бедствий, нахлынувших валом на него, океаном, именуемым - Несчастье! Узнав истину, Макензи устыдился собственных упреков в адрес друга. Но преданность Дисмаса не принесла ему облегчения, наоборот, ввергла его в состояние безумия. Подобно сумасшедшему он бросился на могилу друга с мольбами о прощении. Горько оплакивая утрату, он говорил бессвязно и с укором:
- .зачем?. Зачем я не послушался тебя и не полетел с тобой обратно
домой? - корил он себя за совершенный поступок. - О, если бы. если бы я не поддался этому глупому порыву и не улетел на Каллаксию, возможно, все тогда сложилось бы иначе. Ты бы не попал в капкан предателей, и не лежал бы сейчас в этой холодной могиле. - он смежил веки, тяжело и болезненно перевел дыхание. Прости меня, друг. прости меня. это я повинен в твоей смерти. я. только я. - схватился за голову и упал навзничь на снежный сугроб. Гробовую тишину нарушали лишь завывания вьюги, властвующей на кладбище людских ошибок. Свирепствующая пурга словно шептала заупокойную по душам умерших. Белые снежинки, подобно пенистым волнам, бились о сугробы, как о прибрежные скалы, и разлетались брызгами во все стороны. Природа непогодой выражала свое сочувствие погибшим от ее же суровых условий жизни. Сумрачное небо печально глядело на земные просторы, где покоились сотни людей изменников родины, нашедших вечный приют на чужбине. Лежа на спине, Макензи молчаливо наблюдал за хороводом снежных хлопьев, однако окружающий мир ему был безынтересен. Он сомкнул веки, постарался отречься от всего - забыть смертельный холод, неминуемую гибель, и унестись далеко за пределы Мегаклайта, солнечной системы и нашей Галактики, в мир, который придумало его воображение, в мир, принадлежащий только ему. Он напрягся и заставил свое сознание покориться его желанию и воле. Мегаклайт истаял подобно весеннему снегу. Природный ландшафт изменился, и Генри очутился на солнечной поляне с яркими цветами, где его ждала та, которая всегда была непременной частью его грез.
- Алессия!
Г л а в а 2
PRO ET CONTRA[128]
Фанатик - это человек, который не может
изменить взгляды и не может переменить
тему.
У. Л. С. Черчилль
- Ваше желание выполнено, повелитель Зид. Посланник Пространства умер,
а Время у нас руках. Они больше никогда не встретятся и не воссоединятся. Ход событий останется неизменным. Отныне прошлое, настоящее и будущее в нашей власти, доложил "черный жрец".
- Мы гордимся тобой, Ксенос. Ты выполнил свою работу безукоризненно
и за это будешь вознагражден.
- Я всего лишь исполнял свой долг, повелитель Зид. Ваша похвала для
меня выше любой награды, - почтительно промолвил жрец в черном облачении и, выдержав паузу, спросил: - Что вы намерены делать с посланником Времени? - и, не дожидаясь ответа верховного жреца, предложил: - Я бы мог присмотреть за ним. Зид задумался.
- Полагаю, это небезопасно. Его следует также умертвить.
- Но ведь Пространство погибло, а без него Время бессильно. Вам не
кажется, что это будет лишняя и никому не нужная жертва?
- Жертва никогда не бывает лишней. Она нужна всегда и во всем. Вот
ты, к примеру, пожертвовал своей мирской жизнью и поступил на служение нашему Ордену. Посланник Времени должен умереть во имя нашего общего дела. Так мы решили, и так оно будет! - категорично заявил Зид. Ксенос склонил голову в знак покорности верховному жрецу.
- Да будет так, как вы того желаете, повелитель Зид.
- Ступай и исполни нашу волю. "Черный жрец" поклонился и ушел. Он нашел посланника Времени там, где и оставил. Медленно приблизился к нему и пристально посмотрел на него. Тот не испугался и не отвел взгляда, как это делал почти каждый, кто видел Ксеноса. Жрец молчал, и его безмолвие должно было внушить мальчику трепет и ужас, но черты его выражали лишь гордость и ликование без малейшего намека на боязнь и малодушие. Его мужество поразило Ксеноса, и он почувствовал укол совести за акт насилия, который должен был осуществить над юным посланником Времени. Невинный взгляд ясно-голубых глаз десятилетнего мальчугана затронул уснувшую совесть "черного жреца", но обязательства были превыше этого зова.
