С тех пор как царь Иерусалима Манассия покорился ассирийцам, об иудеях в округе ничего не слышали. Новый их царь Иосия, взошедший на престол в возрасте восьми лет, в 640 году, став взрослым, попытался под влиянием Иеремии вернуть народу национальную гордость, в частности путем обновления и освящения иерусалимского храма, предварительно очистив и украсив его. Нужно ли было Нехо опасаться этих иудеев, вечно побеждаемых ассирийцами или египтянами? Ведь, по мнению фараона, у иудеев была одна забота: содержать в своей среде бесчисленное количество «предсказателей» и пророков, пугающих и своих, и чужих людей жуткими катастрофами.
Царь Иосия, наделенный умом политика, вряд ли был доволен, что на смену ассирийскому владычеству готовилось египетское. Цари Ниневии победили царство Израиль и покорили Иудею. Они были, в глазах Иосии, самыми опасными врагами, какие только попадались на историческом пути последователей Моисея. После взятия Ниневии и падения Харрана можно было не сомневаться в крахе Ассирийской империи. Но это не должно было означать возрождения могущества Египта, в прошлом — «дома рабства» евреев. Конечно, в иное время царь Иосия скорее предпочел бы как-нибудь уклониться от противостояния Египту. Для Иосии было немыслимо тягаться с фараоном. Но победа египтян над вавилонской армией грозила возрождением Ассирии. Вот почему иудейский царь решил попытаться остановить египетские войска, продвигающиеся на север в направлении Каркемиша, где халдеи заканчивали разгром беженцев из Ниневии и Харрана.
Царь Иудеи был в восторге. Ведь ему удалось, впервые за много лет, отпраздновать по всем правилам Пасху, годовщину исхода из Египта, причем не только внутри своего царства, но и на тех землях, что остались от Израиля, где ассирийцы перебили местное население. Разве не восстановил он этой религиозной церемонией нить исторических событий и, главное, не вернул народу Авраама традицию его отцов? Разве не покончил он таким образом с языческой мерзостью предка своего, Манассии? Не избавил ли он таким образом от политического порабощения иудеев и оставшихся в живых израильтян?
Фараон Нехо II хотел урезонить бурный темперамент царя Иудеи. Во время драматического столкновения под Meгиддо, городом башен, по дороге на Каркемиш, властитель Египта попытался остановить царя Иосию: «И послал к нему Нехао послов сказать: что мне и тебе, царь Иудейский? Не против тебя теперь иду я, но туда, где у меня война. И Бог повелел мне поспешать; не противься Богу, Который со мною, чтоб Он не погубил тебя»[16].
Конечно, аргумент военной уместности был более убедителен. Фараон хотел внушить иудею, что цель битвы намного превосходила спорадические ссоры небольших царств, вроде Иерусалима, что Египет в данном случае выступал против целой династии и что от результата этой битвы зависела судьба всего региона. Относительная независимость, которой пользовался царь Иосия, должна была заставить его поддержать египтян, союзников греков, эфиопов и ливийцев, чтобы помогать царю ассирийскому, ослабленному варварами, пришедшими с севера, союзниками халдеев. Разумеется, политический интерес Иосии подсказывал ему никуда не двигаться.
Но заставить царя иудейского задуматься должен был бы выдвинутый фараоном аргумент теологического порядка: Нехо призывал его не противиться Богу. Какому богу? Нехо не сказал: «моему» богу или «твоему» богу, а просто «Богу», как если бы он имел в виду высшую волю Божью, некую исключительную, всевышнюю волю, удивительно напоминающую ту, которую Моисей приписывал Предвечному. Фараон добавил «Бог, Который со мною». Надо ли понимать, что в данном случае повелитель мира сего был на стороне Нехо и что именно по его велению он шел против вавилонян, чтобы спасти Ассирию? Но выполнял ли египтянин волю Божию в своих собственных интересах, как хозяин Египта? Может быть, и нет. Действительно, фараон уточнял: «чтобы Он не погубил тебя».
Таким образом, Нехо просил Иосию сойти с его пути, потому что он боролся за спасение царства Иудеи… И ссылался он также на мораль и личное отношение Иосии к воле Божьей. К тому же дело было срочное: «И Бог повелел мне поспешать». У Нехо нет времени подробнее объяснять свой план и то, как Иосия мог бы использовать его в своих интересах. Дальше в Библии мы читаем: «Но Иосия не отстранился от него, а приготовился, чтобы сразиться с ним, и не послушал слов Нехао от лица Божий»[17].
Битва при Мегиддо была ожесточенной. В самом начале Иосия, сражавшийся на колеснице, был тяжело ранен. Он приказал, чтобы его перевезли в Иерусалим, где он и умер. Народ иудейский оплакал кончину того, кто восстановил культ Бога небесного. Но битва эта из-за своей ожесточенности намного задержала наступление египтян. Она вынудила Нехо перестроить свои силы и, главное, задержаться в Иерусалиме, где, как он надеялся, на трон взойдет новый царь, более сговорчивый, чем Иосия.
Крушение Ассирии
Тем временем Набопаласар, царь Вавилонии, все еще бился под Каркемишем. Он тоже торопился покончить с остатками ассирийской армии. Но себя он чувствовал постаревшим. В 605 году, узнав, что египетское подкрепление неминуемо подойдет, хотя и было потеряно три года на улаживание дел с Иудеей, он решил поручить сыну командование вавилонскими армиями. Юноша по имени Навуходоносор имел все качества, необходимые, чтобы благополучно завершить операцию.
Поражение египтян на берегах Евфрата, возле Каркемиша, было полным, и принц вавилонский позволил себе такую роскошь, как преследование войск Нехо до Пелусия, что у ворот царства фараонов. Он мог бы преследовать их и до Мемфиса, и до Фив, а возможно, и до Эфиопии, так ослаблены были воины Египта, если бы не узнал о кончине своего отца, Набопаласара. Опасаясь какого-нибудь предательства, которое помешало бы ему унаследовать трон, он отправился прямиком в Вавилон и пересек пустыню за двадцать три дня. В 606 году он был признан своим народом, а через год короновался и властвовал над всей южной частью бывшего ассирийского царства.
А в Иерусалиме, несмотря на смерть Иосии, несмотря на появление новой вавилонской державы, народ праздновал окончательное падение Ниневии и конец господства Ассирии в мире. По правде говоря, никто не мог поверить в столь быстрое крушение такого могучего царства. До чего же слабыми были поначалу противники Ассирии: кочевые племена, союзники вавилонян, вечно побеждаемые армией Ниневии; поэтому народы, долгое время жившие под ассирийским господством, воспринимали новую ситуацию как результат сверхъестественного вмешательства.
Особенно ликовали жители Иерусалима, не поверившие словам фараона Нехо при Мегиддо. «Почему же, вижу Я, они оробели и обратились назад? И сильные их поражены, и бегут не оглядываясь… на севере, у реки Евфрата, они споткнутся и падут… Ибо день сей у Господа Бога Саваофа есть день отмщения, чтобы отмстить врагам Его!»[18] — восклицает Иеремия после финальной битвы у Каркемиша. А пророк Наум радостно объявил народу: «Так говорит Господь:… И ныне Я сокрушу ярмо его, лежащее на тебе, и узы твои разорву. А о тебе, Ассур, Господь определил: не будет более семени с твоим именем; из дома бога твоего истреблю истуканов и кумиров; приготовлю тебе в нем могилу, потому что ты будешь в презрении… Празднуй, Иудея, праздники твои, исполняй обеты твои, ибо не будет более проходить по тебе нечестивый: он совсем уничтожен… Горе городу кровей! Весь он полон обмана и убийства, не прекращается в нем грабительство… Все, услышавшие весть о тебе, будут рукоплескать о тебе, ибо на кого не простиралась беспрестанно злоба твоя?»[19]
Ниневия никогда не была заново отстроена, никогда не вернулась жизнь в ее дворцы, царские хоромы, в ее крепости, на набережные, в парки и аллеи. Исполнилось пророчество Софонии: Господь «…обратит Ниневию в развалины, в место сухое, как пустыня»[20].
Навуходоносор, новый царь Вавилона
Навуходоносор по примеру отца своего, Набопаласара, мечтал превратить Вавилон из провинциального города великой Ассирии в настоящую столицу и обеспечить древнему центру будущее, достойное его прошлого.
Прежде чем восстанавливать город, царь халдеев должен был овладеть стратегически важными пунктами, ранее занятыми войсками из Ниневии, без чего Вавилон, в свою очередь, мог оказаться колоссом на глиняных ногах. Остальная часть ассирийской территории являла собой развалины, все жители были взяты в плен или бежали со своими божествами, спасаясь от мстительного противника. Элам, стратегическое положение которого было очень важно для передвижения кочевников с севера и востока, не представлял особой угрозы. Вавилонские войска занимали равнину вокруг города Сузы, столицы Элама, а мидяне — горную страну Аншан, где обосновались кочевники — персы. По-видимому, Навуходоносору можно было не опасаться мидян, которые в какой-то степени были его союзниками. Ведь он женился на Амитиде, дочери Киаксара, царя Мидии. По правде говоря, Киаксара не интересовало то, что осталось от повергнутой Ассирии. Кроме крепости Харран, мидяне действительно не стремились захватить бескрайние просторы Ассирии.
