- Диктуйте, что Вам угодно, Дева Жанна.
Когда Жанна начала диктовать, Алансон и Тибо, раскрыв рты, изумленно переглядывались.
"Иисус Мария. Король Англии и Вы, герцог Бедфорд, называющий себя регентом Франции: отдайте Деве, посланной Царем Небесным, ключи от всех городов, которые вы захватили во Франции... Я заставлю Вас уйти, хотите Вы того или нет, а те, кто не захочет повиноваться, будут убиты. Дева обращается к Вам, герцог Бедфорд, и заклинает Вас, чтобы Вы сами не подвергались опасности быть уничтоженным. Уходите и возвращайтесь во имя Господа в свою страну.
От Девы Жанны".
Это письмо дошло до нас, споры идут только относительно даты его написания: было ли оно продиктовано 30 марта или же в четверг, 26 апреля 1429 года. Письмо осталось без ответа.
Вскоре после этого Карл вместе с девушкой и всей свитой двинулся вверх по Луаре в сторону Тура. Время испытаний не миновало, но Тур был ближе к Орлеану.
Меч под землей
Город Фьербуа, расположенный к югу от Луары, - излюбленное место путешественников и паломников, с незапамятных времен в его гостиницах останавливались каретные мастера и мельники, благородные дамы и ученые господа. Ибо здесь в приходской церкви есть рака с мощами святой Екатерины Александрийской, которая, будучи восемнадцатилетней девушкой, вела диспут с пятьюдесятью философами, приглашенными императором Максентием, и победила: все они признали ее правоту и впоследствии сложили головы за новое учение. Екатерина покровительствовала не только студентам, каретным мастерам и мельникам, но также и тем, чьи судьбы в этой восьмидесятилетней войне оказались под угрозой, - пленным. Те, у кого был супруг, сын или брат, попавший в руки англичан, совершали паломничество к Екатерине в Фьербуа. Когда Жанна проезжала с двумя сопровождающими через Фьербуа по пути в Шинон, она побывала в этой церкви на трех богослужениях. У нее имелся повод для благодарности, ибо именно в те дни к ней пришли трое французских наемников. К тому же, статуя святой Екатерины находилась и в церкви в ее родной деревне Домреми, Екатерина была одной из двух "райских сестер", с которыми Жанна говорила так, будто они стояли рядом с ней.
Б тот мартовский день девушка, молившаяся в церкви святой Екатерины в Фьербуа, должна была узнать больше, чем кто-либо из ее сопровождающих, но она не сказала ни слова ни одному из рыцарей. Только в Туре кое-что частично прояснилось, но, тем не менее, остается загадкой и по сей день.
Король, наконец, повелел выдать Жанне снаряжение для похода, оружейных дел мастер по имени Бернар подготовил для нее доспехи, она сама сказала, какой символ должен быть изображен на ее штандарте, и теперь предстояло еще решить, как быть с мечом. Вопрос о мече также должен был решать оружейник, ибо разве может девушка, пусть даже посланница Божья, разбираться в оружии? И все же Жанна лучше знала, как поступить. Мастеру Бернару надлежало приехать с письмом в Фьербуа и удовольствоваться этим. Приезд мастера, случившийся в апрельские дни, взволновал все население городка. В письме, адресованном приходскому священнику, девушка, о которой все говорили вот уже несколько недель, просила разрешения достопочтенного господина произвести раскопки в земле за алтарем святой Екатерины. Там должен был находиться меч, на котором изображены пять крестов, и именно этот, а не какой-нибудь иной меч хотела иметь Жанна.
Никогда приходской священник из Фьербуа не слышал, что под церковным полом что-то зарыто. Правда, согласно легенде, Карл Мартелл некогда отдыхал в Фьербуа после победы над маврами, но о каком-то мече никто ничего не знал.
- Мастер Бернар, почему бы Вам не выковать для Девы новый меч? спросил приходской священник, покачав головой.
- Господин, мы выковали ей доспехи, именно такие, которые ей подходят, нам помогали наилучшие оружейники, доспехи не могли быть прекраснее. Хотя мы не посмели нанести на них ни герба, ни каких-либо украшений, нам потребовалось для этого шестнадцать фунтов серебра. Господин, это цена шести хороших лошадей, и мы использовали для этого лучшую сталь, которую только смогли раздобыть, а господин барон де Рэ выдал для этого деньги от имени короля. О мече мы также говорили с благородными господами, и герцог Алансон считает, что в оружии мужчины разбираются лучше.
- И я тоже так считаю, - пробормотал священник. Бернар провел рукой по щетинистому подбородку.
- Может быть, оно и так, достопочтенный господин, да только, видите ли, за ту неделю, пока Дева находится у нас в Туре, народ стал верить: война кончится только тогда, когда мы сделаем то, что она велит. Моя собственная жена прожужжала мне об этом все уши. А сама Дева встретила меня и говорит: господин Бернар, не желаете ли Вы отвезти мое письмо приходскому священнику в Фьербуа? Эх, значит, по-иному ничего не выйдет.
По крайней мере, сегодня вечером уже слишком поздно, сказал священник, и он должен подумать до завтрашнего дня, а после мессы Бернар может прийти за ответом.
В тот день мастер Бернар слишком много проехал верхом, и вечером ему хотелось хорошенько выпить, чтобы отдохнуть. Конечно, все стремились узнать, как обстоят дела у Жанны, и Бернар ощущал себя человеком, находящимся в самой гуще событий. Он умел рассказывать и при этом хвастался, что в Пуатье все достопочтенные господа и епископы были так поражены ученостью девушки, что спешно отправили письмо королю, подписанное сотней профессоров, в котором говорилось, что никто, кроме Жанны, не может принести народу спасение, и что король за ночь должен подготовить полную казну и снарядить целое войско знаменитых маршалов и полководцев, чтобы под их руководством положить конец бедствиям. Она заказала себе доспехи не у кого-нибудь, а у оружейных дел мастера Бернара, теперь броня облачала Деву от макушки до пят, и никакие английские стрелы ей не были страшны.
По улицам неслись возбужденные вопли: "Слыханное ли это дело? Господь явил нам чудо!" Люди опустошали бокалы и снова их наполняли. Пили за здоровье Девы, и трактирщик обещал сегодня брать небольшие деньги за выпивку. Но мастер Бернар еще не окончил своего рассказа. "Слушайте! Тихо!" - раздавалось со всех сторон, и люди придвигались поближе друг к другу, слушали, опершись на локти и приставив ладони к ушам.
- Теперь Деве требуется меч, не так ли? Но, видите ли, она не позволила нам изготовить этот меч. Она говорит, что ей нужен другой. И он зарыт в вашей церкви за алтарем.
- У нас? У святой Екатерины? - люди вскакивали, с грохотом ставили кружки на стол, рукава у них были засучены, а на крепких руках вздувались мускулы.
- Конечно, у вас! Я привез ее письмо к вашему приходскому священнику; чтобы положить конец нашим бедствиям, нужен только этот меч. Но ваш священник хочет еще подумать.
На следующее утро, как только приходской священник из Фьербуа вышел из ризницы, он решил, что случилась беда. Около дюжины мужчин стояли перед .ним, выкрикивая какие-то угрозы. Они перебивали друг друга, и он не мог разобрать ни слова.
- Должны ли мы взять грех на наши души? Нельзя терять ни секунды!
Только теперь, когда мастер Бернар стал кричать священнику в ухо, он все понял: эти люди пришли, чтобы тут же и ни часом позже копать землю за алтарем.
- Во имя Господа, начинайте, - сказал священник, - пощадите только стены, они древние, и святая Екатерина может разгневаться.
Никто больше не думал ни о Екатерине, ни о священнике, ни о церкви. Взлетали мотыги, стучали молотки, лопаты вгрызались в каменистую землю, женщины приносили обед в горшочках прямо в церковь, поскольку было ясно, что мужчины не прекратят работу, прежде чем не отыщут меч. Покинутая Богом женщина, старая злая королева, из-за множества любовников забывшая, кто же действительно был отцом ее сына, принесла народу горести и голод. Только девственница из народа могла вывести его из юдоли греха. Разве она не пророчествовала об этом раньше? Конечно, меч должен был найтись. Святая Екатерина не гневалась, и пусть священник говорит, что ему вздумается. Ведь она сама сберегала меч в земле, ведь это не обычное оружие, что носят все мужчины, а меч, подобный мечу святого Михаила, которому покорился даже грозный дракон. Уже давно копавших было не десять человек, в этом участвовала половина жителей города, женщины и дети убирали мусор, священник же сидел в своей комнатке и молился Богу, чтобы сегодня вечером его церковь не превратилась в кучу развалин.
В это время Жиль де Рэ вел переговоры с коварнейшим торговцем тканями из Тура, за деньги тот открыл подвал, где хранились алтарная парча с серебряной нитью, тончайшее льняное полотно для стихарей, карминно-красное сукно и великолепный бархат - все это стоило припрятать до лучших времен от жадных рук, желавших брать, но не желавших платить. Дай Бог, лучшие времена когда-нибудь настанут. Эти сокровища Жиль раскинул перед Жанной, он сам разворачивал красные и желтые рулоны сверкающих тканей, материя скользила сквозь его длинные белые пальцы, он показывал ее на свету, чтобы все краски переливались. Он бросал ткани на плечи Жанны и, полузакрыв глаза, следил за ее реакцией.
