И на каждом шагу среди этих объявлений попадаются ужасные, режущие глаза, объявления о продаже людей! Странно, дико читать подобные объявления:
"Продается повар с женою и малолетней дочерью".
"В Большой Коломне, в каменном доме под № 285 продается мальчик, знающий чесать волосы, и дойная корова".
"Продается молодых лет доброго поведения девка, недавно привезенная из деревни. Видеть ее можно по Воскресенской улице в доме под № 29".
"Продается за излишеством женщина 37 лет".
Везде и всюду в объявлениях "Ведомостей" сквозит этот отвратительный, гнусный взгляд на "черного" человека, как на скот, который даже сам не может "ехать", но которого "привозят". И тут же совершенно обратный взгляд на "вельмож"; "В доме его высокопревосходительства, господина тайного советника такого-то продается то-то". "О цене узнать от дворового человека его сиятельства, князя такого-то". Даже в кратких объявлениях не могли обойтись без этого свойственного духу тогдашнего времени низкопоклонничества: без этих превосходительств, имен и отчеств всеми буквами. Даже о животных, принадлежавших этим господам, выражались совсем особо, лучше, чем о простых людях. В одном объявлении мы, например, читаем: "По Галерной улице из дома его сиятельства князя Платона Александровича Зубова ушла собака большого росту", а рядом: "сбежал дворовый человек Иван Осипов, а приметами он: росту небольшого, глаза имеет быстрые". Собака "ушла", а человек "сбежал"!
Этим взглядом, унижающим значение человеческой личности, проникнуты все отношения того века. Тогда не считалось зазорным иметь шутов и даже, более того, не считалось зазорным поступать в шуты: при Анне Иоанновне в качестве шутов состояли граф Апраксин, князь Волынский и князь Голицын. Пощечины и "рукоприкладство" всякого рода и за грех не считались: Волынский избил палкой профессора Тредиаковского, и тот стерпел. Тот же Тредиаковский получил "всемилостивейшую оплеушину" от самой Анны Иоанновны - и на этот раз даже был доволен. Некая сановная дама встретила однажды свою подругу следующим, положительно, классическим, словно взятым у Грибоедова, приветствием: "Ах, как я тебе рада, а то, смерть, было скучно, и со скуки я уже хотела приказать пересечь своих арапов".
При таких этических взглядах тогда было возможно многое такое, что нынче считается совершенно ни с чем не сообразным. При Елисавете Петровне фрейлины и придворные дамы курили, например, вино! (Вероятно, это было выгодно!) В одном из указов прямо-таки сказано: "Е. И. В. Обер Гофмейстерине, штатс-дамам и всем фрейлинам, доколе они будут фрейлинами, дозволяется на свои домашние расходы в заклейменые кубы и казаны курить вина по 1000 ведер в год".
Столичные нравы отличались тогда удивительной простотою: еще при Елисавете Петровне существовали "общие бани" (для обоих полов), и потребовалось потом несколько специальных указов, чтобы "истребить" эту безнравственность. При Елисавете Петровне было также запрещено купаться в Фонтанке близ Летнего дворца (около Симеоновского моста). Купались тогда, конечно, не в купальнях, а прямо на виду у всех: такая роскошь, как купальни, появилась лишь в позднейшие времена!
Таковы "тайны истории", скрывающиеся в летописях нашей столицы. Некоторым из этих тайн, положительно, "верится с трудом". За 100-150 лет жизнь так далеко ушла вперед, что многие прежние люди и многие прежние нравы нашего города кажутся занесенными с какой-то другой планеты.
Памятники Петру I-му в Петербурге.
- Лучшим украшением нашей столицы служат ее памятники.
Древнейшим по времени выполнения памятником является тот памятник Петру Великому, который находится теперь пред Инженерным замком. Идея его создания принадлежит императрице Анне Иоанновне. Она поручила составить проект его знаменитому Растрелли, который и выполнил поручение, и статуя, изображающая Петра в римской тоге, с венком на голове, была совершенно готова к концу царствования императрицы. Но случилось так, что о памятнике позабыли, и он во все последующее царствование императрицы Елисаветы Петровны пролежал у Исаакиевского моста.
Император Павел I обратил на него внимание и повелел поставить его пред только, что сооруженным Инженерным замком. Надпись на памятнике: "прадеду правнук" - принадлежит самому императору. В наше время эта прекрасная скульптура совершенно незаслуженно остается в тени, и это можно объяснить только тем, что Петр Великий имеет в Петербурге другой памятник для себя - памятник гениальный, единственный в своем роде, не имеющий себе равного.
История его возникновения гораздо длиннее и сложнее.
Императрица Екатерина II, пожелав "во славу блаженныя памяти императора Петра Великого поставить монумент", поручила в 1765 году русскому посланнику в Париже, князю Голицыну, найти художника для выполнения задуманного ею монумента. Из многочисленных проектов она остановилась на проекте Фальконета, представляющем Петра в том общеизвестном виде, в каком он красуется ныне на Сенатской площади.
При осуществлении проекта возникло затруднение, где достать скалу для подножия конной статуи?
Сам Фальконет думал составить скалу из нескольких камней, соединив их металлическими скобами, но петербургский полицмейстер граф Карбурий доказал ненадежность такого пьедестала и, кроме того, сам же отыскал нужную скалу целиком. К нему явился казенный крестьянин Семен Вишняков и сообщил, что в лесу, близ Лахты, лежит огромный камень, на котором, по преданию, некогда стоял Петр I, обозреввя место сражения при начале шведской войны. Скала находилась на 21 версте от Петербурга, в 3 1/2 верстах от Невы, и лежала в глубине 15 фут в болоте, возвышаясь над ним только на 6 фут.
Решено было извлечь ее оттуда и привезти в Петербург. Это было неслыханное по своей трудности предприятие, и Карбурий, горячо взявшийся за дело, оказался истинным героем во всей этой истории.
Когда скалу с большим трудом извлекли из болота, в лесу вырубили широкую просеку, и Карбурий решил дожидаться зимы, чтобы тащить скалу тогда, когда болота замерзнут. Он протащил скалу на медных ядрах.
Для передвижения скалы по Неве построили особое судно, длиною 180 фут. Для сплава пришлось, конечно, дожидаться весны.
Там опять начались затруднения с выгрузкой скалы на Сенатской площади. У самого берега вбили в воду целый ряд свай, подвели судно и поставили его на эти сваи, как на фундамент. Затем устроили пологий спуск на берег; глыбу подняли на этот спуск и торжественно скатили на берег.
Памятник был торжественно открыт 7-го августа 1782 г.
В 1812 году боялись нападения Наполеона на Петербург, и император Александр I приказал "обе статуи Петра I, большую и ту, которая перед Михайловским замком, снять и увезти на судах, как драгоценности, с которыми не хотим расставаться".
Вывоз памятников был поручен кн. А. Н. Голицыну. Но когда последний стал готовиться к возложенному на него поручению, к нему явился почт-директор Булгаков и рассказал виденный им следующий сон: проходя мимо памятника Петра, он вдруг услышал за собою страшный топот. Обернувшись, он увидел бронзового Петра, проскакавшего мимо него к Каменному острову. Булгаков последовал за ним и встретил затем царя на острове беседующим с императором Александром: "Бедствие великое грозит тебе:- говорил Петр ему.Но не бойся за Петербург: я храню его, и доколе я здесь - мой город безопасен". Услышав об этом сне, Голицын решил оставить статую Петра на месте.
Это событие, как известно, подало Пушкину мысль написать "Медного всадника". Глубокий и поэтический смысл его ясен без всяких комментариев, и мы, излагая его, хотим только напомнить нашим читателям о том значении, которое имеет для нашей столицы бронзовый Петр в двух своих статуях, в особенности, в фальконетовской. Уберите ее - и Петербург осиротеет.
Современный Петербург.
- Петербург занимает площадь более 90 квадр. верст; из них 15 квадр. верст занимает вода - реки и каналы. По частям города самая большая выборгская (16,22 кв. верст), самая малая - казанская (1,09 кв. верст). Это огромное пространство пересекает в разных направлениях 681 улица, длиною в общей сложности 357 верст. На этих 75 квадр. верстах улиц и переулков находится недвижимостей, ценностью по меньшей мере в 2 миллиарда рублей. Из этой колоссальной суммы около 900 миллионов казенной недвижимости, столько же частной и около 200 миллионов городской недвижимости. Деревянные строения почти совершенно уже исчезли, и лишь кое-где жалким нищим скромно жмется среди каменных домов-громад одноэтажный или двухэтажный домик, большей частью вмещающий в своих почерневших и снаружи, и внутри стенах, трактир или извозчичий двор. Даже на окраинах, Песках и Петербургской стороне, на место деревянных домиков выросли за последние годы громадные каменные дома. Всего в Петербурге около 19.000 домов, и в них круглым счетом 140.000 квартир.
За последние 20 лет ценность городского имущества повысилась с 112 миллионов до 200 с лишним миллионов рублей. Освещение улиц очень сильно разрослось: 20 лет тому назад было фонарей силою в 158.000 свечей, а теперь около 3.000.000 свечей. Бюджет города с 4 миллионов (в 1883 г.) возрос к нынешнему году до 22 миллионов рублей.
