Под всеобщее ликование Александр вступил в великий город. Египтяне приветствовали его как спасителя и освободителя от персидского ига. В течение многих лет чужеземный царь, восседавший на троне за тридевять земель, грабил их богатства, проявлял неуважение к их традициям и жесточайшим образом подавлял восстания. И теперь явился другой царь, вполне реальный и зримый, который всячески демонстрировал уважение к ним и их стране. Египтяне видели в Александре фараона по праву победителя, и его признал таковым верховный жрец города Маатранефер. Представитель национальной знати, наследственный верховный жрец Мемфиса являлся духовным лидером Египта, чьи тесные отношения с монархией служили гарантией стабильности в стране. Мудрые цари поощряли этот союз, ибо, как заметил сам Платон, «в Египте царь не может без жреческого сана осуществлять правление»[34].
Основой их власти в Мемфисе служил культ бога-творца Птаха. В его громадном храме находились многочисленные изображения фараонов, которым продолжали поклоняться, в том числе Имхотепу — строителю первой пирамиды в Египте. Почитаемый греками как Имуфес, он считался столь же мудрым, как богиня Исида. Ей также поклонялись как матери быка Аписа и как священной корове Мемфиса. Корова и бык содержались в золотом стойле в храме, им делали пожертвования, а карлики танцевали перед ними.
Желая отдать им дань уважения, подобно последнему египетскому царю Нектанебу И, Александр, вероятно, хотел почтить и всех предшественников быка, которые после смерти становились единым целым с Осирисом, владыкой загробного мира. Быка как Осириса-Аписа, или Сераписа, чей культ широко распространился во времена Александра, бальзамировали и хоронили в разветвленной сети катакомб, называемых Серапейон. Они находились под песками Сак-кары высоко над городом. К этому месту паломники вроде Александра шли по двухкилометровой мощеной дороге между рядов стоящих по обеим сторонам сфинксов. Она вела из города через долину с пышной растительностью и поднималась на крутой обрыв, где начиналась пустыня. Тем не менее Саккара не выглядела тихим кладбищем. Вокруг пирамид, гробниц и молелен, насколько хватало глаз, шла торговля похоронными принадлежностями. Группы чужестранцев бродили между рядами торговцев всякой всячиной. Фегойи, что значит «носители богов», катили тележки с небольшими мумиями животных к месту их погребения. Заунывное бормотание жрецов время от времени заглушалось воплями профессиональных плакальщиц, рвущих на себе волосы и бьющих себя в грудь в освященной веками манере.
Миновав пирамиды самой ранней постройки, сооруженные божественным Имхотепом, дорога тянулась дальше к скоплениям меньших по размеру пирамид и длинным улицам, образованным гробницами. За ними начинался Серапейон. Там, где яркое солнце отступало перед мраком подземных камер, на сотню метров тянулись огромные галереи. По сторонам были вырыты большие ниши, в которых хоронили священных быков в гранитных саркофагах. Каждый из них украшался драгоценными камнями и цветами, а стены были исписаны молитвами царей и простолюдинов, отдававших дань уважения всем в совокупности душам Аписа.
Здесь находились гробницы не только быков. По традиции фараонов, похороненных рядом с храмом после прихода в упадок Долины царей, на территории, примыкавшей к Серапейону, столь великолепно отреставрированному при последней египетской династии, построили усыпальницу и для Нектанеба II, последнего египетского царя. После бегства фараона из страны в 343 году до н. э. саркофаг, высеченный для него из зеленого камня и украшенный прекрасными изображениями бога Ра в царстве мертвых, так и остался в центре погребальной камеры пустым и невостребованным подобно горькому напоминанию о былой славе Египта.
Итак, признанный преемником Нектанеба II, Александр был преисполнен решимости положить начало новому золотому веку, и в ноябре 332 года до н. э. в тронном зале храма Ра его официально провозгласили фараоном Верхнего и Нижнего Египта. Возлагая ему на голову двойную краснобелую корону, верховный жрец Маатранефер назвал его «Гором, сильным правителем, вырвавшим страну из рук иноземцев». Ему дали имя Мериамон Сетепенра, что значит «возлюбленный Амона и избранник Ра», которое было написано иероглифами в двух защитных овальных картушах. Как «избранник Ра» он стал частью традиции, уходившей корнями в век пирамид, а эпитет «возлюбленный Амона», верховного божества, отождествлявшегося с греческим Зевсом, укрепил в нем веру в то, что божественный статус — нечто большее, чем принятие желаемого за действительное. После коронации началось празднество на македонский манер с вином, гимнастическими и литературными состязаниями. Затем Александр обосновался во дворце Мемфиса, став обитателем «большого дома», или «пер-аа», от которого произошло слово «фараон».
В течение последующих двух месяцев Александр наметил военные и экономические планы. На регулярных встречах с местным жречеством и учеными мужами царь обсуждал египетские законы и обычаи. Как все фараоны до него, он являлся верховным жрецом страны и намечал проекты строительства и обновления храмов, посвященных традиционным богам Египта. Он также изучал местные верования и даже слушал египетского философа Псаммона. Об уважении к национальным традициям свидетельствует случайно сохранившийся папирус с одним из распоряжений, которые рассылал по Мемфису служивший под командованием Александра военачальник Певкест. Там говорилось: «По приказу Певкеста никого не впускать. Это комната жреца».
В январе 331 года до н. э. из Мемфиса Александр отправился разыскивать подходящее место для нового торгового центра. Он плыл на север по восточному рукаву Нила до греческой торговой колонии Навкратиса. Решив, что этот не имевший выхода к морю город едва ли сможет развиваться в дальнейшем, Александр спустился вниз по течению на сорок пять миль до Средиземноморского побережья, а затем достиг Пергвати (греческое название Каноп). Здесь поклонялись Осирису в виде кувшина, по форме напоминавшего человеческую голову и, согласно поверьям, содержавшего части его расчлененного тела. Хотя на узкой полоске холмистой земли между морем и озером Мареотисом на юге расположились всего несколько рыбацких селений, Александр вспомнил, как эту часть открытого всем ветрам побережья Египта описывал Гомер:
На море шумно-широком находится остров, лежащий
Против Египта; его именуют там жители Фарос;
Он от берегов на таком расстоянье, какое удобно
В день с благовеющим ветром попутным корабль пробегает.
Пристань находится верная там, из которой большие
В море выходят суда, запасенные темной водою[35].
Фарос, постоянно обдуваемый зефиром — северо-западным ветром, приносящим свежесть со Средиземного моря, — считался священным островом, обителью сына Посейдона — Протея, морского старца. Сюда приплыл греческий царь Менелай, возвращаясь после Троянской войны домой, а дочь Протея, Эйдофея, выйдя из морской пучины, помогла ему отправиться дальше в плавание. Сейчас самому Александру во сне явился старец, который читал строки из поэмы Гомера. Когда Александр увидел это место, то сказал, что Гомер был не только великим поэтом, но и провидцем.
Часть суши, простиравшаяся перед ним, напоминала «голову быка с двумя прямыми рогами, выдававшимися в открытое море»[36]. Александру «место показалось чрезвычайно подходящим для основания города, который, по его мнению, должен был здесь процветать. Его охватило горячее желание осуществить эту мысль, и он сам разметил знаками, где устроить агору, где и каким богам поставить храмы, — были посвященные эллинским богам, был и храм Исиды Египетской, — и по каким местам вести кругом стены»[37].
Александр также наметил строительство большой библиотеки — учреждения, подобающего городу, основанному на литературном источнике. Согласно замыслу Александра, город должен был иметь пять районов по названиям пяти букв греческого алфавита: район Альфа, центральный, располагающийся вокруг пересечений основных дорог, район Бета — «Басилея», или «царский квартал», и районы Гамма, Дельта и Эпсилон для проживания смешанного населения. В городе предусматривалась система подземных труб для снабжения питьевой водой и прямоугольная застройка, позволявшая ветру с моря переносить потоки прохладного воздуха летом. Для местного климата, напоминающего климат Французской Ривьеры, «характерно изобилие солнца летом, хотя жару смягчает почти постоянно дующий северный ветер, а зимой бывает довольно прохладно и дождливо»[38].
В развевающемся на ветру плаще Александр быстрыми шагами ходил по берегу, представляя, каким будет его детище, а архитектор Динократ следовал за ним по воображаемым улицам, пока ему не пришло в голову нанести планировку города на земле зернами ячменя, служившего для воинов продуктом питания. Когда люди наткнулись на огромную змею, прорицатели Александра сказали, что это дух-хранитель города. Как хорошее предзнаменование они расценили и появление в небе орла — символа и посланца Зевса. Но налетевшая огромная стая морских птиц склевала зерно, которым были размечены улицы и площади. Опасения Александра рассеялись после заверений предсказателя Аристандра, что город будет изобиловать всем и процветать.
