Ознакомительная версия.
В Козельске князя Андрея Мстиславича убил его племянник, решил сам завладеть крошечным княжеством. В захиревшем Муроме нашелся деятельный князь Юрий Ярославич, взялся заново отстраивать, заселять город. Но для этого понадобилось увеличивать подати, снаряжать население на работы. Люди зароптали. А родственник Юрия Федор Глебович воспользовался, сговорился с боярами и изгнал князя. Поехал в Орду и попросил утвердить Муром за ним. Юрий отправился туда же жаловаться, но Федор не забыл взять с собой его казну, раздал взятки и выиграл в ханском суде. Юрия выдали победителю, он закончил дни в темнице.
Рязанский князь Иван Коротопол, возвращаясь из Орды, встретил племянника Александра Пронского, который вез хану дань. Иван разгневался. Так же, как московский государь, он запрещал подданным ездить в Сарай. Схватил Александра, притащил в свою столицу Переяславль-Рязанский (ныне Рязань) и предал смерти. Возмутился сын убитого, Ярослав Пронский. Обратился к хану, и властитель Орды согласился, что Коротопол совершил явное злодеяние. Дал Ярославу ярлык на Рязанское княжество и войско. Оно нагрянуло в Переяславль-Рязанский, убийцу поймали и казнили. Но татары «восстанавливая справедливость», разграбили город подчистую, угнали жителей. Ярослав даже не смог княжить в Переяславле-Рязанском, поселился в городке Ростиславле. А подданные возненавидели его за то, что привел татар. У Коротопола остался малолетний сынишка Олег, бояре объявили его законным князем, народ поддержал. Ярослав был свергнут и погиб.
Уж казалось бы, насколько круто досталось тверскому дому! Жуткую смерть в Орде приняли четыре князя: Михаил Тверской, его сыновья Дмитрий и Александр, внук Федор. Но их потомки сцепились друг с другом. Главные города княжества, Тверь и Кашин, получили младшие сыновья Михаила Тверского, Константин и Василий. А у казненного Александра осталась вдова Настасья, настраивала четверых детей против дядей, внушала, что Тверь должна принадлежать им. Старший из них, Всеволод Холмский отправился к хану судиться. Кончился суд печально, пожилой дядя Константин Михайлович не вынес нервотрепок и умер. Хан вручил ярлык племяннику.
В отсутствие Константина Тверью правил второй дядя, тихий и миролюбивый Василий Кашинский. Он собрал дань и тоже покатил в Сарай. В татарском городке Бездеже победивший Всеволод столкнулся с ним и вдосталь позабавился. Ограбил до нитки и отпустил в одном исподнем. Хорошо знал, что в Орде с пустыми руками делать нечего, вот и пускай идет. А сам явился в Тверь, занял престол. Скандал получился слишком уж вопиющим. По русским законам княжение передавалось старшему в роду – от брата к брату, а уж потом сыновьям. А тут молокосос осрамил главу рода! Вмешались Церковь и московский государь. Нажали на Всеволода, кое-как уломали уступить Тверь Василию Кашинскому, взамен он дал земельные компенсации. Но Настасья и ее сыновья принялись шуметь, что Василий отстегнул слишком мало, притесняет родню.
В Пскове были другие проблемы, его замучили немцы. Если не весь Ливонский орден, то отдельные епископы, города или просто банды рыцарей с эстонцами и латышами наведывались на русскую территорию пожечь деревни, нагрузить возы барахлом, угнать крестьян и скотину. Война, по сути, не прекращалась. Псковичи привыкли поближе держать оружие, жили от тревоги до тревоги.
Новгородская земля была самой обширной и богатой на Руси. Она простиралась до Ледовитого океана и Уральских гор. Новгород собирал дань с племен северной тайги и тундры, был крупным центром международной торговли. Немецкие купцы имели здесь свои подворья, привозили заморскую продукцию, а вывозили льняные ткани, мед, воск. Этот товар был особенно ценным: во всем мире для освещения пользовались свечами, сальными или масляными светильниками. Восковые свечи были лучшими, не коптили, в странах Запада и Средиземноморья они стоили очень дорого.
Но Новгород издревле имел особые законы. Князья здесь лишь исполняли обязанности военачальников и судей. Новгородцы сами выбирали правителей-посадников, даже архиепископов. Впрочем, представление о здешнем «народовластии» зачастую бытуют искаженные. На самом деле в Новгороде народовластия и в помине не было. Прочие его города считались «пригородами». Они никакими правами не обладали, обязаны были выполнять то, что решат в Новгороде, и платить подати. Но и высший орган новгородской власти, вече, был собранием далеко не всех горожан. Археологами найдена вечевая площадь, она вмещала не более 500 человек [72]. Политику определяли бояре, 300 «золотых поясов», а с ними заседали «мужики-вечевики», выборные от городских концов и улиц.
Поборы и повинности перелагались на простонародье. Защититься от обид могли только те, кто имел сильных покровителей – в администрации и судах заседали те же бояре и их доверенные. В XII в. часть новгородцев, доведенная до отчаяния, вообще бросила родину, ушла в дальние края и основала новую республику, Вятку. В XIII в. отделился Устюг. Но и в Новгороде правящая каста не была единой. «Золотые пояса» делились на партии, кипела борьба за власть. С боярами были связаны общины купцов, ремесленников, олигархи прикармливали полезных горлопанов. Не так уж редко между городскими концами происходили побоища. Проламывали головы кольями, секлись мечами, скидывали противников в Волхов с камнями на шее.
Среди русского разброда самым благополучным островом выглядели те области, которые сплотила вокруг себя Москва. Очень небольшим островом. Хан Джанибек, сменивший Узбека, благоволил к московскому государю, не обременял излишними поборами. Неприятели и каратели не вторгались, деревни не горели. Люди на себе ощущали – жить под рукой московского великого князя удобнее и безопаснее, чем цепляться за какую-то самостоятельность. Симеон Гордый уже чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы произносить перед удельными князьями весьма смелые речи.
Втолковывал им: когда Русь была единой, никто на нее «не смеяше дерзнути, но вси покоряхуся и дани даяху». А когда князья перессорились, «наидоша татары» и овладели страной. «И ныне князей убивают, люди, всегда пленяюще, ведут в басурманство». Чтобы восстановить величие государства, требовал повиноваться, решать все споры только через великого князя. Если же кто-то начнет усобицу, позовет татар или будет искать суда у них, на того «нам быти заедин». Словами Семен Иванович не ограничивался. Совершенствовалось войско. Князья и бояре содержали отряды профессиональных дружинников (их еще называли отроками). Вдобавок к ним государь возродил систему, существовавшую во Владимирской Руси, в городах создавались пешие полки. На складах запасалось оружие, по призыву вставали в строй ратники-ополченцы.
Но и в Москве жизнь была отнюдь не безоблачной. Постоянной головной болью был Новгород. Обходиться без великого князя он не мог. Слишком близко стоял от границ, слишком уж косились на его богатства западные соседи. Однако «золотые пояса» вспоминали о подданстве только тогда, когда им требовалась помощь против немцев или шведов. А едва опасность исчезала, принимались качать «исконные» права, норовили пригласить к себе какого-нибудь князя послабее или вообще литовца. Чтобы и оборону им налаживал, и на власть не претендовал, был обычным наемником на службе Новгорода.
Особенно цепко олигархи держались за кошельки. Церковные выплаты митрополиту и дань великому князю воспринимались крайне болезненно. Новгородские бояре упрямо спорили, норовили уклониться от уплаты. Не останавливались перед войнами, возбуждали сограждан «постоять за Святую Софию», то бишь, за неприкосновенность их барышей. Любители наживы появились и среди бедноты, была бы удаль да сноровка. На лодках-ушкуях выбирались на большие реки, потрошили купцов, громили свои же, русские города, а пленных продавали на татарских базарах. Ушкуйники привозили в Новгород солидную добычу, и правительство покрывало их. И Калите, и Семену Гордому пришлось организовывать военные походы для вразумления своевольной республики. «Золотые пояса» шли на попятную, с них взимали штрафы и контрибуции. Но проходило какое-то время, и все повторялось.
Впрочем, боярство начало заноситься и в самой Москве. Оно складывалось при св. Данииле и Калите. К ним на службу перебиралась киевская, черниговская, смоленская, тверская знать. Князья возвышали достойных, жаловали землями, деревнями. Бояре набирали вес, а их дети уже пытались выступать самостоятельной силой. Например, Протасий Вельяминов был ближним боярином Калиты, московским тысяцким. Это была первостепенная должность – столичный градоначальник и судья, он представлял перед великим князем всех москвичей, руководил ополчением. После Протасия тысяцким стал его сын Василий, ходил первым советником у Семена Гордого, даже породнился с великим князем. В 1345 г. на его дочери Александре женился брат Семена Иван Красный.
Ознакомительная версия.
