Речь, повторю, идет о людях, которые непосредственно входили в "черносотенные" организации. Если же обратиться к именам выдающихся деятелей России начала XX века, которые в той или иной мере разделяли "черносотенную" идеологию, но по тем или иным причинам не вступали в соответствующие организации, придется прийти к неожиданному для многих и многих современных читателей выводу.
Целесообразно будет сразу же, еще до представления существенных доказательств, сформулировать этот вывод. Есть все основания утверждать (хотя сие утверждение, конечно, вызовет недоверие и даже, по всей вероятности, прямой протест), что преобладающая часть наиболее глубоких и творческих по своему духу и - это уж совсем бесспорно - наиболее дальновидных в своем понимании хода истории деятелей начала XX века так или иначе оказывалась, по сути дела, в русле "черносотенства". Речь идет, в частности, о людях, которые не только не являлись членами "черносотенных" организаций, но подчас даже отмежевывались от них (что имело свои веские причины). Тем не менее, если "примерять" взгляды и настроения этих людей к имевшимся в то время налицо партиям и политическим движениям, становится совершенно ясно, что единственно близким им было именно и только "черносотенство", и их противники вполне обоснованно не раз заявляли об этом. Начать уместно с вопроса об исторической дальновидности, и здесь я обращусь к поистине замечательному документу - записке, поданной в феврале 1914 года Николаю II. Ее автор П. Н. Дурново (1845-1915) с 23 октября 1905-го по 22 апреля 1906 года был министром внутренних дел России (его на этом посту сменил П. А. Столыпин), а затем занял гораздо более "спокойное" положение члена Государственного совета (стоит отметить, что П. Н. Дурново, как и почти все российские министры внутренних дел начала XX века, был приговорен левыми террористами к смерти).
Уже хотя бы в силу своего официального положения П. Н. Дурново не принадлежал к каким-либо организациям, но никто не сомневался в его "черносотенных" убеждениях. Его записка царю проникнута столь поразительным духом предвидения, что современный историк А. Я. Аврех (1915-1988), автор семи изданных с 1966-го по 1991 год обстоятельных книг о политических перипетиях начала XX века, - книг, в которых он предстает как беззаветный апологет Революции и столь же беззаветный хулитель всех ее противников, не смог все же удержаться от своего рода дифирамба по адресу Петра Николаевича Дурново. Заявив, что этот деятель - "крайний реакционер по своим взглядам" (а это, как отмечено выше, синоним "черносотенца"), А. Я. Аврех тут же характеризует его как создателя "документа, который, как показали дальнейшие события, оказался настоящим пророчеством, исполнившимся во всех своих главных аспектах".
В феврале 1914 года уже была очевидна надвигавшаяся угроза войны с Германией, и П. Н. Дурново, убеждая Николая II любой ценой предотвратить эту войну, писал: "...начнется с того, что все неудачи будут приписаны правительству. В законодательных учреждениях начнется яростная кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а затем и общий раздел всех ценностей и имуществ. ...Армия, лишившаяся... за время войны наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка. Законодательные учреждения и лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению". Далее П. Н. Дурново пояснял еще: "За нашей оппозицией (имелись в виду думские либералы - В.К.) нет никого, у нее нет поддержки в народе... наша оппозиция не хочет считаться с тем, что никакой реальной силы она не представляет"7.
Это до удивления ясное предвидение всего, что происходило затем в России вплоть до установления большевистской диктатуры (точно сказав о "беспросветной анархии", в самом деле охватившей страну к октябрю 1917 года, П. Н. Дурново не брался предвидеть дальнейшее), прямо-таки посрамляет всех тогдашних "либеральных" и "прогрессивных" идеологов (начиная с более "левого" П. Н. Милюкова и кончая наименее "левым" октябристом А. И. Гучковым), полагавших, что переход власти в их руки - а он действительно свершился в феврале 1917 года - явится прочным залогом решения основных российских проблем (на деле те же Милюков и Гучков удержались у власти всего лишь два месяца...).
Итак, историк А. Я. Аврех именует П. Н. Дурново "крайним реакционером по своим взглядам" и вместе с тем называет составленную им записку "настоящим пророчеством, исполнившимся во всех своих главных аспектах". Из контекста ясно, что историк усматривает здесь прямое "противоречие" (точно так же, как С. В. Шумихин противопоставляет высшую культуру Б. В. Никольского и его "черносотенство"). Между тем на деле именно те качества, которые, по терминологии А. Я. Авреха, являли собой "крайнюю реакционность", обусловили пророческую силу П. Н. Дурново и других его единомышленников.
Один из главнейших кадетских лидеров, В. А. Маклаков, в отличие от подавляющего большинства его сотоварищей, честно признал в опубликованных в 1929 году парижскими "Современными записками" (т. 38, с. 290) мемуарах, что "в своих предсказаниях правые (правые в целом, а не только П. Н. Дурново или еще кто-нибудь. - В.К.) оказались пророками. Они предрекали, что либералы у власти будут лишь предтечами революции, сдадут ей свои позиции. Это был главный аргумент, почему они так упорно боролись против либерализма".
Итак, борьба правых (В. А. Маклаков в данном случае явно постеснялся употребить кличку "черносотенцы") против либерализма определялась, диктовалась истинным пониманием грядущего пути русской истории; кадетский идеолог даже счел возможным возвышенно назвать этих своих непримиримых противников "пророками". Само определение "правые" вдруг приобретает здесь ценнейший смысл: "правые" - это те, кто - в отличие от либералов, которые в той или иной степени принадлежали к "левым", - были правы в своем понимании хода истории.
И противники "правых" могут, конечно, находить в них самые разные отрицательные, дурные черты и назвать их "консерваторами", "реакционерами" и, наконец, "черносотенцами", вкладывая в эти названия неприятие и ненависть, но нельзя все же не признавать, что именно и только эти деятели и идеологи действительно понимали, куда двигалась Россия в начале XX века...
* * *
Прежде чем идти дальше, необходимо хотя бы вкратце охарактеризовать действительный смысл определения "реакционный". В основе его лежит латинское слово, означающее "противодействие". Лишенные, в сущности, какой-либо конкретности термины "реакция", "реакционный", "реакционер" и т.п. сложились как антонимы (то есть слова противоположного значения) к терминам "прогресс", "прогрессивный", "прогрессист" и т.д., исходящим из латинского же слова, означающего "движение вперед".
Термин "прогресс" в новейшее время стал наиважнейшим для большинства идеологов, вкладывавших в него сугубо "оценочный" смысл: не просто "движение вперед", но движение к принципиально лучшему, в конце концов, к совершенному обществу - своего рода земному раю.
Идея прогресса утвердилась в период распространения атеизма и стала заменой (или, вернее, подменой) религии. Правда, в последние десятилетия XX века даже безусловные "прогрессисты" как бы оказались вынужденными оговаривать, что "прогресс" имеет более или менее "относительный" характер. Так, в соответствующей статье Большой Советской Энциклопедии (т. 21, издан в 1975 году) сначала заявлено, что прогресс есть "переход от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному" (с. 28), а потом сказано, что "понятие прогресса неприменимо ко Вселенной в целом, т. к. здесь отсутствует однозначно определенное направление развития" (с. 29). Это вроде бы надо понять так, что в развитии человеческого общества (в отличие от Вселенной в целом) царит одно вполне "определенное" направление развития (к совершенству), однако в другом месте статьи говорится, что "в досоциалистических формациях... одни элементы социального целого систематически прогрессируют за счет других", то есть, говоря попросту, что-то улучшается, а что-то одновременно ухудшается... И даже "социалистическое общество... не отменяет противоречивости развития".
Если вдуматься, эти оговорки по сути дела отрицают идею прогресса, ибо оказывается, что приобретения в то же самое время ведут к утратам. И крайне сомнительно само уже "выведение" бытия людей из бытия Вселенной в целом, где даже с точки зрения самих прогрессистов нет прогресса (в смысле "совершенствования"); ведь люди, в частности, представляют собой не только особенный - общественный, социальный - феномен, но и явление природы, элемент Вселенной в ее целом. И сегодня любому мыслящему человеку ясно, например, что колоссальный прогресс техники поставил на грань катастрофы само существование человечества...
