Несомненный прогресс, достигнутый к настоящему времени в изучении обстоятельств и хода советско-финляндской («Зимней») войны 1939-1940 гг.,[81] позволил по-новому взглянуть на содержание советской пропаганды. Однако встречаются утверждения, что, будучи примитивной, нечеткой, построенной на нереальных предположениях и дезинформации, она не выполнила задач, стоявших перед ней в тот период.[82] Подобного рода оценки, хотя и отвечают в какой-то степени реалиям «Зимней войны», однако являются излишне категоричными и не могут способствовать объективному изучению названной темы. В данной связи в монографии уделяется внимание эволюции советской пропаганды в преддверии, в течение и по завершении этой войны. Автор опирался не только на публикации своих предшественников, в которых в той или иной степени отражена названная тема,[83] но и на собственные разработки.[84]
Общепризнанна та специфическая особенность сталинского режима, что Сталин практически единолично (либо внутри «узкого круга» своих соратников) принимал важнейшие решения по основным проблемам внутренней и внешней политики. Лишь после этого принятые решения (устно или письменно) передавались по «инстанциям». В данной связи представляет первостепенный интерес содержание выступлений Сталина перед выпускниками военных академий РККА 5 мая 1941 г., за семь недель до начала войны между Германией и СССР. Ранее автор монографии неоднократно обращался к анализу содержания этих выступлений, осознавая их большую пропагандистскую значимость.[85] На рубеже XX-XXI вв. появились работы отечественных и зарубежных исследователей, в которых также содержатся разнообразные интерпретации сказанного советским вождем на традиционном выпуске военных «академий» 1941 г. Здесь можно назвать российских авторов Ю.В. Басистова,[86] Л.А. Безыменского,[87] О.В. Вишлева,[88] М.А. Гареева,[89] Ю.В. Емельянова,[90] А.В. Шубина,[91] историков из Германии (Б. Бонвеча[92] и Й. Хоффмана[93]), Израиля (Г. Городецкого[94]).
В предлагаемой монографии основное внимание сосредоточено на доказательстве того, что выступления Сталина перед выпускниками военных академий явились своеобразным «посылом», главной отправной точкой развернувшейся в мае-июне 1941 г. политико-идеологической кампании, которая велась под лозунгом наступательной войны.
В таком же контексте трактуется и «Опровержение ТАСС» от 9 мая 1941 г. В книге показано, какая роль была предназначена этому опровержению, в написании текста которого принял участие лично Сталин, и какое место отводилось ему вождем в упомянутой пропагандистской кампании.
Еще одним «посылом сверху» в разворачивающейся политико-идеологической кампании явилась публикация буквально накануне германо-советской войны сталинского письма «О статье Энгельса „Внешняя политика русского царизма“, адресованного членам ЦК ВКП(б).[95] Ранее нами уже делался краткий обзор суждений авторов 1960-х – первой половины 1990-х гг. на сей счет.[96] Позднее появились новые работы, в которых затрагивается данный вопрос.[97] В предлагаемом исследовании сам факт публикации письма Сталина интерпретируется, наряду с его выступлениями перед выпускниками военных академий РККА 5 мая 1941 г. и «Опровержением ТАСС» от 9 мая 1941 г., в качестве «посыла» в разворачивавшейся политико-идеологической кампании.
Как уже отмечалось, в ходе «незапланированной дискуссии» российских историков был поднят вопрос о размахе работы пропагандистского аппарата большевистской партии накануне германо-советской войны 1941-1945 гг. Исследователям удалось выявить архивные материалы по данной теме, которые были частично опубликованы и проанализированы. Эти материалы готовились в Центральном Комитете ВКП(б), Управлении пропаганды и агитации (УПА) ЦК ВКП(б), Главном управлении политической пропаганды Красной Армии во второй половине мая – первой половине июня 1941 г. В названных документах было воплощено сталинское указание о переходе «к военной политике наступательных действий», прозвучавшее в выступлении перед выпускниками военных академий РККА 5 мая 1941 г. Из анализа их содержания следует, что накануне 22 июня 1941 г. в советской пропаганде наметился коренной поворот: она начала перестраиваться под лозунгом «наступательной войны».[98]
Данная точка зрения разделяется рядом российских[99] и зарубежных исследователей.[100] Вместе с тем наблюдается тенденция снизить значимость политико-идеологической кампании большевистской пропаганды, начавшейся после 5 мая 1941 г., но так и не завершенной по объективной причине – в связи с нападением Германии на СССР.[101]
Учитывая всю важность темы пропагандистской подготовки СССР к наступательной войне и неоднозначную ее трактовку в отечественной и зарубежной историографии, автор предлагаемой монографии счел необходимым вновь обратиться к ней. Он ставил перед собой задачу дать представление о директивных и инструктивных материалах, готовившихся в мае-июне 1941 г. в ГУППКА, с основной целью – показать, что уже на стадии подготовки проекты этих пропагандистских документов рассматривались как руководство к действию, поскольку в них практически полностью были отражены и дополнены сталинские идеи, высказанные в выступлениях 5 мая 1941 г.
Для решения поставленных в данном исследовании задач использовались разнообразные архивные материалы и опубликованные документы, дневники и мемуарная литература.
При написании монографии удалось привлечь некоторые ранее малодоступные источники. Основной комплекс архивных материалов, использованных автором, – документы РГАСПИ. В первую очередь привлекли внимание дела, относящиеся к деятельности Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК ВКП(б). К этим материалам тесно примыкают документы личных фондов Сталина,[102] В.М. Молотова,[103] а также А.А. Жданова[104] и А.С. Щербакова,[105] курировавших работу Управления пропаганды и агитации.
Для понимания действия пропагандистского механизма советского режима многое дают документы, отложившиеся в фонде УПА ЦК ВКП(б) РГАСПИ. В совокупности с материалами из личных фондов Сталина и его соратников, а также Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК они способствуют созданию наглядного представления о механизме разработки основных директивных и инструктивных материалов, развертывания политических кампаний, связанных с процессом идеологической подготовки СССР к войне во второй половине 1930-х – начале 1940-х гг.
На рубеже XX-XXI вв. в научный оборот были введены источники о переосмыслении сталинским руководством опыта военных действий Красной Армии 1938-1940 гг., в особенности – итогов «Зимней войны» против Финляндии. Среди них – тексты: выступления Сталина на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава (17 апреля 1940 г.),[106] его указаний на заседании комиссии Главного военного совета (21 апреля 1940 г.).[107]
Американским историком Д. Бранденбергером был опубликован доклад Л.З. Мехлиса о военной идеологии.[108] При этом Брандербергер, к сожалению, допустил некоторые неточности. Во-первых, он неправильно назвал должность Л.З. Мехлиса (начальник Главного политического управления РККА), во-вторых, историк неверно указал дату, когда был сделан этот доклад (13 мая 1940 г.).[109] В-третьих, Д. Бранденбергер необоснованно утверждал, что доклад о военной идеологии был сделан на совещании, созванном наркомом обороны.[110] Что касается должности Мехлиса, то до сентября 1940 г. он являлся начальником Политического управления (а не Главного политического управления) РККА.
Другие неточности, допущенные американским исследователем, легко поправимы, если обратиться к публикации материалов комиссий Главного военного совета (ГВС) РККА по итогам «Зимней войны» (апрель-май 1940 г.), которая осуществлена силами научных сотрудников РГВА.[111] Из нее, в частности, следует, что Л.З. Мехлис сделал свой доклад о военной идеологии не 13 мая, как утверждал Д. Бранденбергер, а 10 мая 1940 г., и не на совещании, созванном наркомом обороны, а на пленарном заседании комиссии ГВС.[112]
В упомянутом издании не только вновь опубликован текст доклада Мехлиса, но и впервые вводится в научный оборот стенограмма заседания этой комиссии 13-14 мая 1940 г. с обсуждением выступления начальника ПУРККА.[113]
О размахе политико-идеологической кампании, которая была инициирована сталинскими выступлениями перед выпускниками военных академий РККА 5 мая 1941 г., позволяют судить различного рода опубликованные и архивные материалы. Среди них – первый вариант проекта директивы ГУППКА «О задачах политической пропаганды в Красной Армии на ближайшее время». Он был представлен А.А. Жданову и А.С. Щербакову в конце мая 1941 г. Затем дважды обсуждался на Главном военном совете и, как считается, 20 июня 1941 г. был передан Сталину, но тот не успел одобрить его до начала войны с Германией.
