Реальное существование дьявола и его подручных и возможность сношения с ними не вызывало сомнений даже у просвещённого монарха, что отразилось в законодательстве того времени. Петровские воинские артикулы 1716 г., отличавшиеся большой жестокостью, за колдовство назначали тяжкое наказание. По этим артикулам сожжению на костре подвергались «чернокнижники, ружья заговорители, суеверные и богохульные чародеи», которые, по мнению церкви и светских властей, «с дьяволом обязательство имеют и сношения с адом»15.
Обвинения в чародействе обычно начинались по инициативе духовных властей и разбирались предварительно в церковном суде. Затем следственные материалы передавались светскому суду, который и приговаривал обвиняемых к тяжким наказаниям. Так, в 1721 г. в Новгороде был сожжён дьячок Ефимов за то, что он якобы чинил в народе смуту и вместо славы нанёс хулу имени божьему. В 1720 г. на Волыни в чародействе обвинили крестьянку Проську Каплунку. Ее посадили в яму, засыпали землёй до плеч, сверху набросали хворосту и сожгли. Место казни после сожжения привалили большим камнем16.
Активную роль служителей культа в организации и ведении ведовских процессов отмечает и царский указ 25 мая 1731 г. По этому указу епархиальные архиереи должны были наблюдать, чтобы борьба с чародейством велась без всякого снисхождения. Указ напоминал, что за волшебство назначается смертная казнь сожжением. Сожжению подвергали и тех, кто, не «боясь гнева божьего», прибегал к колдунам и «знахарям» за помощью. Перед сожжением их ещё били кнутом17.
В 1734 г. был схвачен и подвергнут пыткам крестьянин Зворыкин; его обвинили в том, что он отрёкся от бога и дал бесам «рукописание». Чем кончился этот процесс, сведений нет.
В юго-западных губерниях, где распространено было католичество, ведовские процессы возникали на основании так называемого кодекса магдебургского права, которым широко пользовалась католическая инквизиция. По этим законам за чернокнижничество и колдовство полагались пытки и смертная казнь сожжением. В соответствии с этими законами помещик Лука Малинский представил в 1730 г. в суд города Кременца свою крепостную Мотруну Перистую, обвинив ее в том, что она знается с дьяволом и занимается чародейством. Мотруну подвергли трёхкратной пытке, растягивали ей члены блоками и верёвками и три раза жгли раскалённым железом. Несчастная, не выдержав пыток, призналась в том, чего допытывались инквизиторы. После такого «признания» ее сожгли18. Для обвинения в сношениях с дьяволом возраст не имел значения, привлекали и очень старых и очень молодых. В 1737 г. 12-летнюю дворовую Ирину Иванову заподозрили в сношениях с дьяволом. Ее обвинили в том, что в «ее утробе было дьявольское наваждение, говорившее человеческим языком». Несчастную девочку заключили в Томский монастырь, били кнутом, и, вырезав ноздри, сослали в далёкий охотский острог под постоянный надзор местного духовенства19. В Рождественском монастыре на Енисее томились в суровом заключении люди, обвинённые в сношениях с нечистой силой. Около монастырской тюрьмы был особый двор для казней. На этом дворе за связь с дьяволом сожгли несколько человек. В тёмной «каюте» якутского монастыря сидел на цепи Максим Малыгин за «тайное и богомерзкое общение с нечистой силой». Монастырские тюремщики лишили заключённого воды, так как считали, что он, водясь с дьяволом, может легко уйти в воду, несмотря на цепи и строгую охрану.
Обвиняя в сношениях с нечистой силой, насаждая веру в дьявола и его подручных, духовное ведомство не только не боролось с народными суевериями, но всячески их поддерживало. В 1738 г. во время свирепствовавшей в Подолии моровой язвы жители села Гуманец по совету священника устроили крестный ход по полям, затем схватили крестьянина Михаила Матюковского и, обвинив его в чародействе, тут же на поле сожгли. При этой расправе присутствовал совершавший молебен священник. Он, однако, не помешал сжечь несчастного, а сказал: «Моё дело заботиться о душе, а о теле — ваше, жгите скорее»20.
Ведовские процессы возникали на Западе - во Франции. Испании, Германии и во второй половине XVIII в. В Польше, где инквизиция существовала с XIV в. с правом суда и в русских областях, в 1793 г. сожгли в окрестностях Кракова 14 женщин за то, что они посредством чародейства будто бы вызывали болезни21. В России во второй половине XVIII в. не раз жгли людей по обвинению в сношении с нечистой силой. В 1758 г. управляющий крупным имением, принадлежавшем графу Тышкевичу, докладывал своему помещику, что им сожжено шесть «чаровниц». Соседний помещик также сжёг крестьянку, обвинив ее в колдовстве. «Женщина созналась, — писал управляющий помещику, — и с великим отчаянием отправилась на тот свет»22. В местечке Ярмолицах Подольской губернии в 1770 г. сожгли местного лекаря — крестьянина Иосифа Маропита, предварительно погрузив его в бочку со смолой23.
Местное духовенство не только не боролось с суевериями задавленного гнётом народа, но, действуя по указке церковного начальства, поддерживало их и раздувало.
Ещё в 1779 г. устюжский епископ доносил Синоду, что среди крестьян его епархии много колдунов, которые отвращают народ от православной церкви. Следствие над «колдунами» вёл сам епископ. Не выдержав пыток, крестьяне повинились в том, что они отреклись от православия и имеют будто бы связь с чёртом, и епископ отправил крестьян как важных преступников в Петербург24. Как кончилось это обвинение, мы не знаем. Но Сенат, судивший крестьян, издал указ, запрещавший архиереям и другим представителям церкви принимать участие в процессах о чародействе и волшебстве. На практике это, однако, не соблюдалось. Духовенство по-прежнему насаждало среди крестьян веру в существование нечистой силы и разжигало вражду к лицам, пытавшимся лечить народными средствами.
Под влиянием реакционной деятельности духовенства расправа с чародеями и колдунами происходила даже во второй половине XIX в. Так, в декабре 1879 г. в деревне Врачево Новгородской губернии сожгли крестьянку Аграфену Игнатьевну за ее «колдовство», а летом 1885 г. в деревне Пересадовке Херсонской губернии такую же расправу учинили с тремя крестьянками, обвинёнными в наступлении засухи25.
Католическая церковь, совершившая своей инквизиционной деятельностью тягчайшее преступление перед человечеством, пытается оправдаться в том, что она организовала ведовские процессы и сожгла десятки тысяч человек.
Синод и представители православной церковной псевдонауки также пытались доказать непричастность православной церкви к мракобесным процессам против ведьм и чародеев. Они всячески подчёркивали своё якобы благотворное влияние на народ. Так, в 1896 г. вышла книга Я. Конторовича «Средневековые процессы о ведьмах», в которой автор, вскрыв историю средневековых ведовских процессов в Европе, утверждал, однако, что в России не было религиозных причин для преследования колдовства.
Попытки обелить инквизиционную деятельность православной церкви вызвали резкую отповедь В. Г. Короленко. «И у нас, — писал он в рецензии на книгу Конторовича,… в церковных и светских уставах была почва для того же явления»26.
Церковь и духовенство использовали ведовские процессы для того, чтобы держать народ в темноте и невежестве, чтобы отвлечь его от борьбы с эксплуатацией и феодальным гнётом.
51. Н. Сперанский. Ведьмы и колдовство. М., 1906, стр. 21. 28
52. «Православный собеседник», кн. IV, 1859, стр. 476-477.
53. Е. Петухов. Серапион Владимирский, русский проповедник XIII в. СПб., 1888, стр. 62-65.
54. ААЭ, т. I, № 359.
55. Ард. Попов. Суд и наказание за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань, 1904, стр. 95.
56. Н. Я. Новомбергский. Врачебное строительство в допетровской Руси. Томск, 1907, стр. 18.
57. Е. Петухов. Указ. соч., стр. 140.
58. А. Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу, т. III. M., 1869, стр. 623.
59. Н. Я. Новомбергский. Указ. соч., стр. 27, 58.
60. Там же, стр. 55.
61. Там же, стр. 30.
62. О. Ф. Миллер. Инквизиторские вожделения учёного. — «Заря», кн. X, 1870, стр. 298. Автор дал уничтожающую отповедь профессору Московской духовной академии К. И. Невоструеву, который в 1870 г. в критическом обзоре книги Г. Хрущева об Иосифе Волоцком защищал необходимость применения жесточайших средств борьбы с противниками официальной церкви, ссылаясь при этом на Священное писание и решения вселенских и поместных соборов.
63. Н. Б. Голикова. Политические процессы при Петре. М., 1957, стр. 23.
64. М. М. Персиц. Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ В. Н. Татищева. — «Вопросы истории религии и атеизма» (ВИРА), т. 3, стр. 283.
65. Ард. Попов. Указ. соч., стр. 371.
66. См. В. Б. Антонович. Колдовство. СПб., 1877, стр. 17.
67. ПСЗ, т. VIII, № 5761.
68. В. Б. Антонович. Указ. соч., стр. 51.
69. Г. Есипов. Преступления против государства и общества. М., 1906, стр. 166.
