sigillata быстро вытеснила более дорогие ввозимые аналоги. На острове добывали свинец и серебро, производили бронзу, латунь и олово.
Похожая ситуация сложилась в Реции и Норике. Там тоже, согласно Кодексу Феодосия, процветало государственное производство тканей. Велись разработки залежей железной руды, чтобы удовлетворить потребности приграничных войск. Жаль, что нам почти ничего не известно о ситуации на Нижнем Дунае. Возможно, там было нечто подобное.
Таким образом, можно утверждать, что к началу этого периода, по большей части при участии государства, появились экономически автономные регионы, активно развивающие промышленность, где производились товары для местных рынков, чтобы удовлетворить местные потребности. Развивалось и сельское хозяйство. Виноградники, к примеру, к IV веку имелись уже в долине Мозеля – раньше их там не было. В регионе стали производить собственное вино, перестав ввозить его из Галлии. В Британии в это время также произошел переход от импортируемого вина и оливкового масла к местному пиву и животному жиру. Только на Верхнем Дунае все еще поддерживались тесные экономические связи со Средиземноморьем, да и здесь не следует преувеличивать объем такой торговли, за исключением разве что предметов роскоши.
Объем торговли между этими тремя самодостаточными регионами – Британией, Северо-Восточной Галлией и Верхним Дунаем – к IV веку был сравнительно небольшим. Некоторое количество стекла, произведенного на севере Галлии и в Рейнской области, нашло дорогу в Британию, и нам известно, что в то же самое время зерно с острова отправлялось на другой берег Канала, чтобы кормить армии на Рейне. Стекло Кёльна также везли в верховья Дуная, но такие перевозки оставались незначительными.
Интересно, что, за исключением транспортировки некоторых предметов роскоши, эти регионы были также отделены в экономическом отношении от торгового мира Средиземноморья. Исследование артефактов, обнаруженных в процессе раскопок в Бельгии, Фризии и разных местах Северной Галлии, указывают на это однозначно. Лишь совсем немногие из них имеют средиземноморское происхождение. Даже произведенное в Рейнской области стекло этого периода, в отличие от стекла Меровингов, как показал химический анализ, не содержит средиземноморских ингредиентов. Британские шерстяные изделия были известны в сердце империи при Диоклетиане, однако, похоже, туда больше ничего с севера не поступало.
Следует рассмотреть еще один регион империи, непосредственно связанный с Атлантикой. Это территория вокруг Бордо, состоящая из Западной Галлии и северного побережья Испании. Археологической информации об этом регионе в тот период немного, но все же на ее основании можно сделать вывод, что он не так резко порвал с прошлым ранней империи, как другие [1]. Хотя его города сильно пострадали в III веке, в IV веке они сохранили некоторую важность. Аммиан Марцеллин назвал Бордо, Сент, Пуатье и Орлеан городскими центрами уже в 390 году. Бордо в IV веке был достаточно богат, чтобы поддерживать школы риторов, звездой которых являлся поэт Авсоний. Тесную связь с Северной Испанией и, особенно, Галисией в этот период доказывает распространение присциллианства в этих регионах. Не прерывались связи и со средиземноморским миром через Гаронну и, возможно, также через Луару-Рону. Активная торговля вдоль берегов достигла Гибралтара и далеких Британии и Ирландии. Здесь жила богатая сенатская аристократия, и вина из ее обширных поместий доставлялись на северные рынки. Предположительно, изделия из металла тоже производились не только для удовлетворения местных нужд. Достаточно удаленный от границ, чтобы избежать имперских поборов и регламентации, необходимой для поддержки пограничных армий, этот регион находился в относительно привилегированном положении. Но и здесь местничество и отделение от средиземноморского мира оставались общими правилами.
Характерной экономической единицей всех северных регионов империи, однако, была вилла, а вовсе не центр, где государственные фабрики выпускали оружие и оборудование, необходимое для римских пограничных армий, и даже не уцелевшие торговые города, такие как Лондон, Кёльн, Бордо или Пуатье. Вилла всегда была сильна в этих регионах, даже в условиях раннего процветания империи, а к IV веку она стала особенно могущественной экономической единицей. На самом деле эта система вилл была прямым результатом того самого экономического местничества, о котором говорилось ранее. Причем дело было не только в недостаточности денежной экономики и торговых связей со Средиземноморьем, но также в определенной политической линии имперского правительства.
Государственная регламентация транспорта, государственное управление промышленностью, государственные политические решения, привязывавшие гильдии купцов, ремесленников и городскую аристократию к своим задачам, а также тяжелый гнет налоговой системы поздней империи – все это уничтожило жизненную силу, еще оставшуюся в городских центрах. Это также вывело большую часть торговли и промышленности в сельскую местность, где под защитой могущественной сенатской аристократии можно было действовать свободнее. Таким образом, в поздней империи значительная часть экономической жизни переместилась на виллы в сельской местности. В точности так же текстильное производство периода позднего Средневековья вырвалось из лап гильдий в аграрный мир, где было больше свобод. Этот факт объясняет парадокс разрушенных городов и процветающих вилл Западной Галлии, долины Мозеля и Британии этого периода. Он объясняет, почему такая вилла, как Чедворт, что в графстве Глостершир, существовала как сельскохозяйственные фабрики, производившие разные товары, в том числе шерсть и черепицу. Он объясняет процветание британской сельской местности в те годы. Объясняет торговлю между виллами в регионе Гаронны, которая дала жизнь классу состоятельных разносчиков, разносивших товары для продажи на некоторое расстояние от места их производства. А также дает нам возможность понять источник богатства таких семейств, как Авиты и Аполлинарии в этой части Галлии.
Те историки, которые видели в системе вилл поздней империи в этих регионах своего рода замкнутую натуральную экономику в более позднем средневековом смысле слова, вероятнее всего, ошибаются. Система вилл больше напоминает систему плантаций колониальной Вирджинии, Малайи XIX века или Вест-Индии. Для тех, кто работал на земле, как колоны, или трудился в одной из мастерских вилл, это была закрытая аграрная система, но для хозяев, живших в комфорте, она обеспечивала необходимые средства, чтобы наслаждаться имперской роскошью и отправлять продукцию своих полей и мастерских на дальние расстояния. Владельцы вилл Галлии, Британии и других регионов Запада, имеющие экономические привилегии благодаря имперским законам и защищенные от вмешательства официальных лиц и налогообложения собственной силой, играли важную экономическую роль, выходившую далеко за пределы их поместий. На самом деле в V веке одному императору хватило ума понять их роль и осознать, что торговцы незаконно покидают города и продолжают вести коммерческую деятельность в портах и виллах, свободных от имперских налогов.
В общем, мы можем утверждать следующее: в атлантических и центральноевропейских провинциях империи к IV веку появился ряд экономических регионов, отделенных друг от друга. В каждом была сравнительно высокоразвитая промышленность и самодостаточное сельское хозяйство. Эти регионы, обязанные
