по всей стране [22].
Дома с балочно-стоечным каркасом иллюстрируют четыре фактора, которыми и тогда, и в наше время объясняют зарождение американской системы производства. Первым фактором было то, что экономисты называют спросом, а социальные историки могли бы назвать демократией потребления: потребность или желание растущего и мобильного населения получать множество готовых потребительских товаров по приемлемым ценам. Причисляя себя к членам «среднего класса», американцы 1850-х годов имели желание и возможность покупать готовую обувь, мебель, мужскую одежду, часы, оружие, даже дома. Если этим вещам и недоставало качества, законченности, стиля и прочности изделий ремесленников, они, тем не менее, были вполне функциональными и доступными. На рынке возникло новое понятие «универсальный магазин», предлагавший товары народного потребления широкой публике. Гости из Европы, отмечавшие (причем не всегда с одобрением) связь политической системы со всеобщим избирательным правом (белых) мужчин и социально-экономической модели стандартизованного потребления, были правы в своих предположениях. Вопиющая нищета низов и роскошь богатой верхушки никуда из жизни Соединенных Штатов не ушли, но большинство иностранных наблюдателей были поражены развитием среднего класса.
Другим фактором, давшим толчок американской системе, была нехватка рабочих рук и, как следствие, высокая стоимость труда. Так, например, недостаток умелых плотников спровоцировал бурный рост домов с балочно-стоечным каркасом. «Рабочий класс относительно немногочислен, — сообщала британская комиссия по промышленности, посетившая США в 1854 году, — и именно нехваткой рабочих рук можно объяснить замечательную изобретательность, отраженную в сберегающих труд механизмах, чье автоматическое действие полностью покрывает потребность в более затратном ручном труде промышленных держав прошлого». Европейцы удивленно отмечали слабое противодействие механизации труда со стороны американских рабочих: в Америке рабочей силы недоставало, поэтому новые машины не выгоняли рабочих на улицу, как часто происходило в Европе, а, скорее, увеличивали производительность труда каждого отдельного рабочего. Американские «рабочие приветствуют новые механизмы, — сообщал (впрочем, несколько преувеличивая) один английский промышленник, — освобождающие самих рабочих от тяжелого неквалифицированного труда; их важность и значение работникам помогает понять и оценить обучение» [23].
Не отрицая тезис о нехватке рабочих рук, некоторые историки делают упор на третьем факторе капиталоемкости американской системы: богатых природных ресурсах Соединенных Штатов. Ресурсы также являются разновидностью капитала, и тремя самыми яркими примерами этой эпохи служили земля, леса и гидроэнергия (особенно в Новой Англии). Высокое соотношение свободной земли к количеству населения поощряло такую форму ведения сельского хозяйства, которая была бы убыточной везде, кроме Соединенных Штатов, где она как раз была экономически оправданна, так как использование механизмов приводило к скромным результатам на акр земли, однако к высоким — на человеко-час работы. Америка изобиловала лесами, тогда как Европе их недоставало, соответственно, древесину использовали множеством разных способов: как топливо для пароходов и локомотивов, как стройматериал, как материал для изготовления запчастей для машин и т. д. Станки внедрялись прежде всего в деревообрабатывающей промышленности, где на них обрабатывали едва ли не любое деревянное изделие: мебель, ложи ружей, рукоятки топоров, колесные спицы, двери и сотни других изделий. Машинная обработка приводила к большему расходу древесины, чем ручное производство, но там, где древесина была дешева, а человеческий труд — дорог, это было экономически целесообразно. Лидерство США в деревообрабатывающей промышленности заложило основы и для превосходства в металлообработке в период после 1850 года. Быстрые реки обеспечивали мельницы дешевым источником энергии, что до 1870 года закрепило за водой статус основного гаранта промышленной мощи Соединенных Штатов [24].
Четвертым фактором эффективности американской экономики, отмеченным британскими наблюдателями, была система образования, благодаря которой американские рабочие приобретали высокий уровень грамотности и «адаптивной разносторонности». Это резко контрастировало с положением английского рабочего, долгими годами учившегося «в цеху», а не в школе, лишенного «гибкости ума и готовности принимать новшества» и «не желавшего менять методы работы, к которым он привык», — это слова одного английского промышленника. Институт подмастерьев сходил в Соединенных Штатах на нет, так как большинство детей на Северо-Востоке посещало школу вплоть до четырнадцати или пятнадцати лет. «Образованный гораздо лучше, чем многие его сверстники, даже стоящие в Старом Свете на более высокой социальной ступени… любой [американский] рабочий склонен к изобретению усовершенствований, облегчающих ему труд — отсюда налицо сильное желание… быть в курсе любой новинки» [25].
Возможно, подобное утверждение было излишне категоричным, но многие изобретения и вправду были предложены именно американскими рабочими. Пример Элиаса Хоу, квалифицированного станочника из Бостона, изобретателя швейной машины, — один из многих. Это и было тем, что современники называли изобретательностью янки, причем словечко «янки» использовалось ими во всех трех значениях: американцы вообще, жители северных штатов в частности и собственно население Новой Англии. Из 143 важных изобретений, запатентованных в США с 1790 по 1860 годы, 93 % было сделано в свободных штатах, и около половины из них — в Новой Англии. Многие предприятия станкостроительной промышленности и большинство фабрик и заводов, где применялись наиболее совершенные разновидности американской системы производства, были расположены в Новой Англии. Один аргентинец, посетивший США в 1847 году, писал, что люди, разъехавшиеся из Новой Англии по всей стране, переносили «на другие территории Союза… нравственные и интеллектуальные способности, [а] также… умение работать руками, что превратило рядового американца в этакую ходячую мастерскую… Именно они основали и поднимали крупные колониальные и железнодорожные предприятия, банки и корпорации» [26].
Связь между «адаптивной разносторонностью» янки и их образованием, отмеченная британскими наблюдателями, действительно существовала. В середине XIX века Новая Англия занимала первое место в мире по предоставлению образовательных услуг и грамотности населения. Более 95 % взрослого населения умели читать и писать, три четверти детей в возрасте от 5 до 19 лет числились в школах, куда они ходили в среднем шесть месяцев в году. Прочие северные штаты старались не отставать, а вот на Юге всего лишь 80 % белых жителей были грамотными, и лишь треть белых детей числились в школах, которые они посещали в среднем три месяца в году. Рабы, естественно, не ходили в школу, и лишь одна десятая часть их умели читать и писать. Даже с учетом рабов в 1850-е годы грамотными были почти четыре пятых населения Соединенных Штатов, по сравнению с двумя третями населения Британии и Северо-Западной Европы и четвертью населения Южной и Восточной Европы. Считая же только свободных жителей, 90 %-ный уровень грамотности в США был сопоставим лишь со Швецией и Данией [27].
Подъем образования в этих странах, начавшийся в XVII веке, был связан с Реформацией. Духовенству всех деноминаций нужно было знать, как читать и понимать Слово Божье. В XIX веке религия продолжала играть важную роль в образовании американцев. Большинство колледжей и многие средние школы спонсировались различными
